Владимир Типатов - Мутанты. Время собирать камни. Страница 21

— Надо Циркачу ксиву выправить, иначе он из дома выйти не сможет.

— Сделаем. Какую фамилию хочешь иметь? — обращаясь к Виктору, спросил Цезарь.

— Да мне без разницы, — пожал плечами Виктор. — Иванов, Петров, Сидоров.

— А ты, парень, шутник, — засмеялся «смотрящий». — И, с каждой минутой, всё больше начинаешь мне нравиться. Узбек, и с русской фамилией — это что-то новенькое. А имя?

— Мне нравится имя — Виктор.

— Почему именно это имя?

— Виктор, означает — победитель.

— Логично, — усмехнулся Цезарь. — Хорошо, будешь Виктором.

— Что сейчас спортсмены делают? К кому больше тяготеют? — спросил Лютый.

— По разному. С ними надо базарить. Некоторые к нам прибились, которые вышли в тираж, и которых, за ненадобностью, как бесперспективных, из спорта выкинули. Они даже стишок придумали:

 «Мы бывшие спортсмены,   А ныне, рэкетмены,   Ну, что нам было вены,   По-твоему, вскрывать? Когда героев спорта, Отдавших ему годы, Как говорится, Мордой об асфальт»…

— Да, такова спортивная жизнь, — вздохнул Лютый. — Пока делаешь результаты и куёшь золото, тебя на руках носят. Ну, а кто в братву не пошёл, как с теми?

— Тут один деятель — грузин по национальности, заманивает бывших и действующих спортсменов в свою партию.

— Партию?! — удивился Лютый. — Это, что-то новенькое. Он что, политик?

— Да хрен поймёшь его, — досадливо поморщился Цезарь. — Вообще-то он в авторитете. Тоже бывший спортсмен, чемпион Мира по борьбе, срок тянул, но зачем-то лезет в политику. Хотя, сейчас все лезут туда — время такое.

— Как его фамилия?

— Отари Квантришвили.

— Ни хрена себе! — удивлённо воскликнул Лютый. — Этот грузин в авторитете!?

— А чего ты удивляешься?

— Так он же за «лохматый» сейф на зоне торчал. С такой статьёй и подняться в авторитеты? Куда «воры в законе» смотрят? Это же косяк, и косяк конкретный.

— Подожди, ты ещё не такие чудеса увидишь, — усмехнулся Цезарь. — Сейчас, вообще, не страна, а один большой дурдом. Ты машину водить умеешь?

— Когда-то умел. А что?

— Без колёс, сейчас, работать невозможно. Не будешь же ты на «стрелки» или по каким-то другим делам, пешком бегать или на «Метро» ездить. Через три дня получишь машину.

— Договорились.

— Вот тебе ключи от трёхкомнатной квартиры и адрес, будете там вдвоём жить. Хата, недалеко от центра — будет очень удобно.

— Нормальный ход, — удовлетворённо хмыкнул Лютый.

— Топайте на хату, обустраивайтесь, а завтра с утра подгребайте сюда, будете знакомиться с бригадой, — сказал Цезарь и поднялся из-за стола, тем самым давая понять Сергею и Виктору, что на сегодня разговор с ними закончился…

— Сергей, так мы теперь что, в бандиты пойдём? — спросил Виктор.

— А у тебя есть другой план? Нужно оглядеться, прикинуть — что к чему, а уж потом возбухать. Мы сейчас, как слепые котята, которые только появились на свет. Я в этом городе не был девять лет, страна совсем другая стала, люди другие, и я их не понимаю.

— Жизнь не стоит на месте, — пожал плечами Виктор. — Всё течёт, всё изменяется. Если я правильно понимаю, то не только период застоя, но и период перестройки тоже уже закончился, и наступила, как говорил Граф — великая криминальная революция.

— Ладно, пошли на хату, а вечером навестим моего бывшего дружка, — процедил сквозь зубы Лютый. — Долго я ждал этой встречи — девять лет…

— Привет, Маслак.

— Серёга! Вот это сюрприз! — пытаясь изобразить на лице радостную улыбку, вскрикнул Борис. — Освободился?

— Как видишь. В хату пустишь?

— Я тебе всегда рад.

— Я не один, с другом.

— Да ради Бога! Заходи с другом. Твой друг — мой друг.

— Ты что, баптистом стал?

— С чего ты взял?

— Бога поминаешь.

— А, ты в этом смысле? — нервно засмеялся Борис. — Так я из тех баптистов, которые баб тискают. Давай отметим твоё освобождение. Первый тост предлагаю выпить за дружбу.

— Поддерживаю, хороший тост. Что же ты, друг, даже на суд ко мне не пришёл?

— Прости, Серёга, так получилось. Запарки такие были, что башню сносило. Когда тебя арестовали, тут такое закрутилось, начали трясти торгашей. Ещё многих посадили. Почти всех директоров филиалов «Елисеевского» гастронома. Да и в Мосторге такой шухер навели. Трегубова тоже посадили. Его заместителей, начальников отделов…

— А на моей невесте тоже женился по запарке? — пристально посмотрев на Бориса, спросил Лютый. — Она сейчас дома?

— Нет, уехала к маме. С ночевой. Мария Фёдоровна сильно болеет.

— В Люберцы?

— Да.

— А чего же мать не взяли к себе? Вон у тебя какие хоромы.

— Мы звали, но она не захотела переезжать в Москву. — А твоя мама…

— Моя мама умерла в зале суда, во время вынесения мне приговора. У неё не выдержало сердце.

— Я знаю, — вздохнув, тихо сказал Борис. — Трагедия.

— Да, трагедия. За её смерть и за мою подставу, кое кому придётся ответить, — проговорил Лютый и на его побледневших скулах забегали тугие желваки.

— Будешь мстить? — с испугом посмотрев на него, тихо спросил Борис.

— Буду. Ну а ты всё там же — в Мосторге работаешь?

— Нет, я теперь директор ресторана и гостиницы «Интурист».

— Не хило приподнялся. А спиногрызами обзавелись?

— Нет.

— Чего так? Восемь с половиной лет живёте вместе.

— Не получается…У Лены какие-то там проблемы…по-женски и теперь она вообще стала совершенно безразлична к сексу, — вздохнул Борис. — Говорит, что у неё больше нет гормонов, а значит, нет и желания.

— Это в двадцать семь лет, и нет гормонов? Лапшу она тебе на уши вешает. Наверняка долбится с другими мужиками.

— Я ей верю и доверяю.

— Ну-ну, доверяй, — усмехнулся Лютый. — Она работает, или дома сидит?

— Галя работает директором турфирмы. Очень часто сама выезжает с ознакомительными турами за границу — изучает, как поставлен туристический бизнес в других странах. Серёга, если хочешь с ней встретиться и поговорить, так я не против, как только она вернётся…

— Да не напрягайся, незачем мне встречаться с твоей женой, расскажи лучше, как Шахиня поживает.

— А чего ей? Живёт, в своё удовольствие. Её теперь голыми руками не достанешь. Неприкасаемая!

— Неприкасаемая, говоришь? — процедил сквозь зубы Лютый, и глаза его налились злобой. — Ну, это мы ещё посмотрим. Телефон её знаешь?

— Конечно.

— Напиши.

— Зачем он тебе?

— Не твоё дело.

— Пожалуйста, без проблем, — пожал плечами Борис и видя, что Сергей злится, торопливо написав что-то на листке бумаги.

— Ну, вот и ладненько, — удовлетворённо хмыкнул Лютый, пряча листок бумаги в карман.

— Если хочешь навестить Зинаиду Ивановну, то я тебе не советую это делать, — осторожно начал говорить Борис. — Тебе одного срока мало что ли? Ты ещё хорошо отделался — остался жив, а ведь тебя хотели «мочкануть». А Зинаида Ивановна и раньше высоко летала, а сейчас вообще — за облаками.

— Я без твоих советов обойдусь.

— Серёга, расскажи, как там жизнь, на зоне? — решив сменить тему разговора, спросил Борис.

— Попадёшь — узнаешь.

— Типун тебе на язык, — замахал руками Борис, и трижды сплюнул через плечо. — Может, хотите с девочками отдохнуть? Так я это мигом организую.

— Идея хорошая, — ухмыльнулся Лютый. — Давно уже никому дурака под кожу не загонял.

— Каких девочек желаете, блондинок или брюнеток? Начинающих или опытных?

— А что, есть выбор?

— Обижаешь, — улыбнулся Борис. — Сейчас, в Москве, этого добра навалом. Шлюхи и в гостиницах трутся, и в ресторанах, а на Тверской, так вообще — целыми бригадами работают.

— Вообще-то, нам без разницы, лишь бы были не страшные.

— А некрасивых женщин не бывает, — засмеялся Борис. — Бывает мало водки.

— Да я смотрю, с водкой у тебя проблем нет.

— А у меня вообще проблем нет, — повеселел Борис. — Предлагаю поехать в одно место и оттянуться там по полной программе.

— А ты что, сюда не можешь пригласить девочек?

— Я домой шлюх не вожу, — сказал Борис и, выйдя в прихожую, начал куда-то звонить.

Говорил он в трубку приглушённым голосом, но Лютый, который тихо и незаметно подошёл к полуоткрытой двери, услышал несколько, произнесённых им, фраз: — У тебя что, проблемы со слухом? Приготовь сауну и приведи туда Марину и Леру. Чтобы через полчаса у тебя было всё на мази.

Лютый так же быстро и бесшумно вернулся в гостиную комнату и, усевшись в кресло, тихо спросил Виктора: — Ну, и как тебе мой дружбан? Что думаешь о нём?

— Не знаю, что тебе сказать. Мне кажется, он чем-то очень напуган. Глаза его выдают, так и бегают по сторонам, да и взгляд его какой-то настороженный и заискивающий. Может чувствует себя в чём-то виноватым перед тобой? Он так стелился перед тобой, что, кажется, готов был не только проституток, но и свою жопу подставить.