Ричард Пратер - Четверо со «Сринагара» Страница 41

Однако сделать это, лежа в госпитале, было довольно трудно. Впрочем, полиция, наверное, сумеет выполнить эту работу за меня.

Возможно, мне удастся связаться с Сэмсоном, удастся убедить его, что сейчас я действительно знаю, о чем говорю. Без доказательств, которые я несколько минут держал в руках, это будет трудной задачей, но я знал, что Сэм меня выслушает.

С другой стороны, мне вовсе не улыбалось, чтобы по палате бродили представители закона, особенно сейчас, когда здесь находится Эллен. Не только она попадет в оборот, но и мне придется туго. Я до сих пор слышал, как Сэмсон цедил эти слова: «Пять тысяч долларов… и пять лет!»

К тому же я не знал, что предпримет Митчелл, а также Госс и Сильверман к этому времени. Время… Это было самое важное сейчас!

— Как долго я здесь? Который час? — спросил я у Эллен.

Она посмотрела на часы.

— Начало одиннадцатого…

Десять вечера… Прошло всего около часа после перестрелки. Достаточно времени, чтобы уничтожить эти документы, но если они все еще у Митчелла, он будет изо всех сил держаться за эту «бумажную дубинку». У меня все еще оставался шанс, что дело наладится.

И как раз в этот момент я понял, что меня встревожило минуту назад. Это было слово сиделки о том, что пуля до сих пор еще торчит у меня в груди. Если я валяюсь здесь уже больше часа, почему же ее до сих пор не удалили? Эта мысль беспокоила меня.

— Шелл…

Эллен все еще выглядела встревоженной. И даже испуганной.

— В чем дело?

— Я… когда я приехала, то поставила машину перед больницей. И пока я ожидала, когда меня впустят к тебе, подъехала другая машина с несколькими типами. Один из них подошел к моему автомобилю, открыл дверцу и заглянул внутрь. По-моему, он интересовался регистрационным номером… — она перевела дыхание, в волнении сжимая переплетенные пальцы рук, я продолжала: — Это был тот самый человек, который танцевал птичий танец в «Красном петухе». Помнишь? Ну этот, за которым мы следили прошлой ночью…

— Джо Наварро!

Черт побери, конечно же, Наварро! Любой молокосос, когда-либо интересовавшийся моей персоной, должен был знать к этому времени, где я нахожусь и что со мной случилось. Если Эллен слышала по радио сообщение о том, как подстрелили Шелла Скотта, то и бандиты точно так же могли это услышать, включая Госса и Сильвермана… Я приподнял руки над одеялом и снова уронил их на кровать.

Этот жест не был жестом безнадежного отчаяния, хотя со стороны могло показаться и так. В моей душе закипела злость вперемешку с ощущением западни, в которую я, кажется, попал. Никогда еще я не желал так страстно вцепиться пальцами в глотку Наварро, и мне даже удалось сжать левую руку в кулак, не почувствовав боли.

— Наварро и еще кто? — хрипло спросил я. — Сколько их было с ним? И как давно ты их видела?

— С ним было еще двое. Десять или пятнадцать минут назад.

— Та-ак… Должно быть, он узнал твою машину. Они знают, что ты была на «Сринагаре» с Велденом и уехала с ним. Если они не знали раньше, как выглядит твоя машина, то они немедленно установили это, как только услышали сегодняшнее радио.

Я приподнялся и сел на кровати, придерживая простыню правой рукой. Под простыней я находился в чистом виде, без обертки. У меня забрали всю мою одежду, и мне необходимо было хоть что-нибудь надеть на себя, хотя бы вот это узорчатое полотенце.

— Что ты делаешь? — всполошилась Эллен.

От слабости у меня кружилась голова, и комната на мгновение закачалась перед моими глазами. Но только на мгновение. Взгляд мой прояснился, и я снова увидел Эллен перед собой.

— Мы уходим сейчас отсюда, — сказал я. — Немедленно!

— Но, Шелл, у тебя ведь пуля в груди!

— Да, и я считаю, что одной вполне достаточно. Следующую они постараются всадить мне в голову!

Она продолжала в отчаянии сжимать руки перед собой.

— Я… после того, что случилось прошлой ночью… и сегодня… я думаю, что ты прав…

Она с трудом проглотила нервный комок в горле.

— Я помогу тебе. Если сумею… но…

— Я вовсе не так плох, как тебе кажется. Я всегда так выгляжу. И сознание я потерял в основном от шока — меня действительно шокировал вид того парня, целившегося в меня, а также из-за физической и моральной депрессии. Я мог бы свалиться замертво и не будучи подстреленным. В течение последних шестидесяти часов я спал не более шести, ножи и кастеты сверкали вокруг меня, я едва не утонул и запарился чуть не до смерти…

— Запарился? Что такое ты… Запарился? — она озадаченно посмотрела на меня.

Я пожал плечами и быстро продолжал, чтобы обойти эту щекотливую тему:

— Кроме того, я уже почти целый час отдыхаю. Теперь я снова могу отправляться в плавание. Если ты на минуточку выйдешь и…

Я застонал. Похоже на то, что положение было поистине серьезным. Я не мог позволить Эллен даже выйти из комнаты без меня — из-за Наварро, не говоря уже о двух других.

— Может быть, я смогла бы подогнать машину к боковому выходу… — нерешительно проговорила она.

— Нет, бэби. Они уже ее заприметили. Они не только знают, что мы оба здесь, но и глаз не спускают с твоего автомобиля. Нам придется держаться от него подальше.

— Что же… Что нам делать, Шелл?

Я не ответил. Я думал. Или, во всяком случае, пытался думать. У всякого в моем положении, да еще с хорошенькой женщиной на руках, умственные процессы протекали бы не выше уровня мышления толстокожего носорога. А толстокожие носороги, к несчастью, как раз и не отличаются особо острым умом. Я снова почувствовал, как холодный пот выступил у меня на лбу.

Эллен что-то продолжала говорить. Я прислушался.

— Но ведь сюда никто не придет, чтобы стрелять в тебя, верно? Если тебя именно это беспокоит. Только не здесь…

— Возможно, ты и права. А может быть, и нет. Главное, что нас здесь двое, двое людей, которых они во что бы то ни стало стараются убрать с дороги. Игра стоит свеч: одним выстрелом можно убить двух зайцев. Если начнется стрельба… Впрочем, все может случиться даже в госпитале, уж я-то знаю…

— Да но… неужели они не могут подождать хотя бы до тех пор, пока у тебя извлекут эту пулю? Доктор Фишер уже, наверное, готов к операции.

— Мы не можем ждать. И я, дорогая моя, еще не лежу на смертном одре! Я видел ребят из морской пехоты, у которых все тело было изрешечено пулями и которые, тем не менее, дрались как черти, пока не…

И тут слова Эллен постепенно дошли до моего сознания. Я тупо посмотрел на нее:

— Что такое ты сказала?

— Я сказала, что доктор Фишер, или как там его зовут, скоро будет готов. Сиделка предупредила меня, что мне нельзя оставаться здесь долго. А в чем дело?

Я продолжал глядеть на стену ничего не видящими глазами. Ее слова привели меня в себя.

— Доктор Фишер, э? — сказал я. — Великолепно! Как раз то, чего мне не хватает! Этому доктору следовало бы делать свои операции в морге!

— Что такое?

— Детка, этот доктор будет добираться до моей пули через глотку. А может быть, начнет с левой пятки, если найдет этот путь более удобным…

— О чем ты толкуешь, во имя неба?

— Не обращай внимания. Сейчас нет времени объяснять тебе все это. Вопрос решен: мы должны немедленно убираться отсюда!

Я чувствовал себя все еще очень слабым, но был почти уверен, что смогу передвигаться без посторонней помощи. Боли я не чувствовал, ребята из «скорой помощи» неплохо потрудились надо мной, зашпаклевав дырку в груди и наложив поверх нее тугую повязку. Я встал с кровати, завернувшись в простыню, и сделал несколько шагов по комнате. Ноги слегка подгибались и дрожали в коленях, но на них все же можно было стоять.

Я снова подошел к кровати, сел и принялся размышлять над выходом из положения. Я нисколько не задумывался над тем, что сделает со мной доктор Фишер, когда получит меня, надлежащим образом захлороформированного, на операционном столе. Но если я был прав, и доктору Фишеру поручено заняться мной, то это означало, что Наварро приступит к активным действиям только в том случае, если убедится, что операция окончилась неудачей, и я остался жив. Возможно, в этом и заключается мой последний шанс…

— Где расположена эта комната, в которой мы сейчас находимся? — спросил я.

— В самом конце левого крыла здания. А дальше дверь, которая ведет в западную часть больницы.

Это означало, что от этой двери было всего несколько шагов по боковой улочке прямо по Мейлвуд Вэй, а оттуда два квартала до дома Митчелла.

— О'кей. Теперь еще одно…

Я не успел закончить. Дверь отворилась, и вошла сиделка.

— Мне очень жаль, — сказала она Эллен, — но вам придется уйти… О, вам не следовало бы садиться! — с упреком заявила она, увидев меня сидящим на кровати.

— У меня все в порядке. Принесите, пожалуйста, сюда телефон, ладно?