Картер Браун - Путеводный свет Страница 8

Я не был уверен в законности организации оргий в Южной Калифорнии: всевозможные газетные заметки из раздела светской хроники и сплетен сбивали меня с толку. Но если они не были легальными, то, подумал я, никто не потребует у меня пригласительного билета. И посему смело отворил дверь.

Низвергавшиеся повсюду оглушительные звуки на какое-то мгновение превратили меня в неподвижную статую с открытым ртом, а затем затянули внутрь. Я захлопнул за собой дверь, которая была, скорее всего, звуконепроницаемой, если превращала этот грохочущий бедлам в едва различимый в коридоре шепоток. И тут же сообразил, что я наверняка добрался до самого что ни на есть конца. В течение последнего получаса я определенно распрощался с жизнью, и это была преисподняя — особого рода, для лейтенантов, которые не стали праведниками на грешной земле и любили соблазнять представительниц женского пола не без помощи нежных напевов рыдающих струн.

Дикая какофония адских мелодий причиняла моим барабанным перепонкам невыносимую боль, вызывая страстное желание заткнуть уши. И в дополнение к этому помещение все вращалось перед глазами в постоянно изменяющемся калейдоскопе красок. Темно-синий свет, пронизывающий каждую деталь интерьера, сменялся ярко-розовым, потом зловеще-красным, постепенно выцветающим до нежно-янтарного, замещенного, в свою очередь, лимонно-желтым. И так далее и тому подобное.

Я обратил внимание на то, что мои ощущения быстро теряют остроту, а суждения притупляются. Инстинктивно, шмыгнув в сторону, я за что-то зацепился и упал бы лицом вниз, если бы не успел вытянуть вовремя руку в поисках опоры. Моя ладонь уперлась в стену и затем скользнула по ней. Пальцы наткнулись на выключатель. И тотчас сработал, очевидно, благоприобретенный за годы жизни рефлекс: я повернул его вправо, и через пару секунд музыка смолкла. Рядом с первым выключателем оказался еще один. Я не смог удержаться и щелкнул им. Наверное, вы догадываетесь, что после этого вращение постоянно менявшегося света замедлилось и, наконец, совершенно прекратилось, и комнату залил приятный полуночный свет.

Когда я приспособился к тишине и покою, которые в первое мгновение показались мне еще более болезненными, чем грохот безумной музыки, а мои глаза снова научились различать предметы, я осмотрелся.

Помещение было приблизительно в пару сотен квадратных футов, с низким потолком. На полу лежал такой же толстенный ковер, как и в коридоре.

В голубоватой мгле мне удалось разглядеть также, хотя и не без труда, что в комнате помимо меня находилось еще кое-что. Я не сразу сообразил, что это, и только когда подошел ближе, то понял, что передо мною огромный гроб, установленный наподобие козел. Сделав еще пару шагов, я определил, что изнутри он обит роскошным золотистым атласом, и, наконец, оказавшись в непосредственной близости от него, я убедился, что он не был пуст.

Что греха таить, сердце у меня екнуло, в голову полезла всякая чепуха. Судите сами, вся эта адская музыка и меняющаяся цветовая гамма служили лишь зловещей преамбулой к трупу в гробу! Я утратил способность соображать. Самым естественным было бы завопить от ужаса, но горло у меня сжалось. Я молча стоял, парализованный страхом, а проклятый труп между тем не спеша приподнялся и сел.

То была женщина, и к тому же живая.

Это первая разумная мысль, мелькнувшая у меня в голове, когда я заметил, как у того, кого я почел за покойника, медленно поднимаются и опускаются маленькие груди. Глаза у женщины оставались закрытыми, худенькое нагое тело при голубовато-призрачном освещении отдавало синевой, а два крыла черных волос, обрамлявших лицо, выглядели темнее ночи. Пару раз она моргнула, затем широко раскрыла очи и равнодушно посмотрела на меня. Припухлая нижняя губка подрагивала, и я уже собрался было спросить вдову Мэгнасон, какого черта она сидит в чем мать родила в этом саркофаге, как вдруг она заговорила сама.

— Он исчез, — пожаловалась Гейл недовольным тоном.

— Исчез?

— Да. Что вы сделали с ним?

— С ним? — повторил я как эхо. — О ком или о чем это вы?

— Я хочу, чтобы он вернулся прямо сейчас! — Она чуть растерянно улыбнулась. — Пожалуйста, верните его, хорошо?

— Кого «его»?

Я был в таком недоумении, что не мог придумать ничего лучшего, как изображать из себя послушное эхо.

— Путеводный свет, конечно! — Голос зазвучал нетерпеливо и раздраженно. — Мне нужен путеводный свет!

Я открыл рот, но не произнес ни единого слова: буквально в следующую же секунду кто-то ударил меня по затылку. На какое-то краткое мгновение мне представилась возможность самому лицезреть «путеводный свет» в виде молниеносно перемещавшихся цветов радуги, но потом ковер у меня из-под ног вытянули, и я сквозь отверстие в полу полетел в глубокое черное ничто. Во всяком случае, так мне показалось.

Глава 4

— Значит, кто-то оглушил вас ударом по затылку? — Шериф Лейверс передвинул свою массивную тушу подальше на сиденье. — И что потом?

— Когда я очнулся, то увидел, что сижу за рулем своей машины, — проворчал я. — Решив, что приключений для одной ночи более чем достаточно, я отправился прямо домой.

Шериф тщательно раскурил сигару, потом довольно долго смотрел в окно.

— А вы уверены, что вообще выходили из дому?

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну… — Он уставился на меня. Лицо его едва проглядывало сквозь густой дым, превращавший шерифа в подобие Санта-Клауса с голубоватой бородой. — Даже вы должны признать, что ваша история звучит несколько неправдоподобно, Уилер. Взять хотя бы эту комнату с огнями и очень громкой джазовой музыкой, которую должны были слышать далеко вокруг. Затем эта нагая вдова, сидящая в обитом атласом гробу и умоляющая вас вернуть ей путеводный свет! — Он слегка прищурил глаза и пробормотал: — Я не думаю, что вы, так сказать, хронический псих, но, возможно, на вас нашло временное затмение? День был долгим и утомительным, вы ничего не ели, а только пили, прежде чем лечь спать…

— Я не сошел с ума, — холодно отрезал я. — Откуда же у меня шишка на затылке?

Шериф пожал плечами:

— Это могла сделать и какая-то дамочка в вашей же квартире, Уилер. Откровенно говоря, меня удивляет, что этого не случилось раньше.

— Вы не поверили ни единому слову, не так ли?

— За исключением того, что вас здорово огрели! — Он негромко захохотал. — Этому я охотно поверил.

— «Путеводный свет»! — настаивал я. — Это не бессмыслица. Комната напоминала в точности одну из тех сумасшедших дискотек со световыми эффектами, о которых так часто пишут в газетах.

— Какая еще там дискотека? — Его глаза между жировыми подушечками раскрылись пошире.

— Это новое увлечение, объяснил я. — Считается, что с помощью подобных световых трюков можно добиться такого же эффекта, как и от употребления наркотиков, которые, таким образом, теперь не обязательно вводить в организм.

— Послушайте, Уилер, я всего лишь простой старый окружной шериф. Вы не подшучиваете надо мной? Вы говорите серьезно? Выходит, люди принимают наркотики или что-то там еще, заменяющее их, только потому, что им нравится представлять, будто они сидят нагишом в гробу, в то время как пучок цветных огней пляшет вокруг них по стенам и потолку?

— Имеются наркотики, — заговорил я лекторским тоном, — которые дезориентируют чувства. Наркоманы уверяют, что они высвобождают и сознательное мышление, и подсознание, так что человек ощущает себя совершенно раскрепощенным.

Его глаза выражали полную растерянность. Можно было предположить, что он вот-вот откроет от удивления рот, проглотит свою изжеванную сигару и задохнется до смерти. Я не стал решать, спасу я его от гибели или нет, поскольку мне надо было продолжать разъяснение.

— Знаю, то, что я сказал, звучит фантастично, и все же это правда. Именно по этой причине возникает все больше и больше подобных психодискотек. Когда-то дискотека была просто местом, куда приходили потанцевать под соответствующую музыку, но теперь к этому добавляется… — Неожиданно я потряс головой и прекратил свои объяснения. — Вы правы! Хотите знать правду? Вчера я поскользнулся на блондинке и ударился затылком о стену.

Лейверс осторожно перебрал бумаги у себя на столе, затем через несколько секунд произнес:

— Давайте-ка поговорим об убийстве, а?

— Почему бы и нет? — Я улыбнулся, продемонстрировав ему великолепный набор всех своих зубов. — Полагаю, теперь уже поздно искать мою блондинку.

— Доктор Мэрфи извлек у покойника из груди четыре пули тридцать восьмого калибра. Все они были выпущены из одного пистолета. По его мнению, смерть наступила где-то от полуночи до двух часов утра. Практически это все, что нам дало вскрытие.

— Парни из криминалистической лаборатории больше ничего не подкинули?

— Ничего. — Шериф принялся выстукивать на крышке стола какой-то мотивчик пухлыми пальцами. — В карманах у Мэгнасона ничего не было, кроме носового платка. Убийца, несомненно, предусмотрительно их очистил.