Лесли Горвиц - Формула смерти Страница 18

Кейлер отрицательно покачал головой:

— Никаких криков, только громкий всплеск.

— Почему, мистер Кейлер, вы сразу не сообщили обо всем в полицию?

— Сначала не верил в то, что увидели мои старые глаза, думал, лягу спать, проснусь поутру, и в голове все прояснится — со мной такое иногда случается. Погреешься утром на солнышке, выпьешь кофе, и все ночные видения и страхи исчезают. Однако на этот раз они остались со мной, а в голове так и не прояснилось.

Кейлер видел, что полицейские не удовлетворены, и добавил:

— Я боялся. Тех двоих. Думал, они могут вернуться.

— А что же все-таки заставило вас обратиться к нам?

— Долго думал и решил, может быть, гибель всех этих палтусов и мерлангов как-то связана с той женщиной, которую они сбросили с пирса. По правде говоря, соскучился по рыбалке.

Весь следующий день Брод-Ченнел кипел страстями — никто из жителей местечка не помнил ничего подобного. Нагрянула целая орда полицейских: они толпились на берегу и наблюдали, как с патрульных моторных лодок прыгают в темную воду аквалангисты и обшаривают дно в поисках трупа. Местные жители томились тут же в состоянии возбуждения и затянувшегося ожидания, — что же это за страхи такие в их гнилом местечке! Понятно, если бы это было на Манхэттене или в Бруклине — там убивают каждый день, убийства стали обыденностью и проходят почти незамеченными в потоке повседневной жизни большого города. Но в Брод-Ченнел! То, что до сегодняшнего утра составляло страшную тайну Эвана Кейлера, стало достоянием широкой общественности. Его несвязный рассказ о неизвестной женщине, сброшенной с пирса, через несколько часов трансформировался, превратившись в легенду с леденящими кровь подробностями, которые передавались из уст в уста взволнованным шепотом, будоража толпу. В них было все: отчаянная погоня, стрельба, ужас жертвы и трагический конец. Твердившие о божественном предназначении через минуту утверждали, что видели призрак женщины, бродивший в одиночестве по пирсу, говорили о пятнах крови на досках, которую не смогли смыть никакие дожди.

Толпа изнывала в ожидании весь день. Патрульные лодки время от времени застывали на одном месте, их контуры расплывались в летней жаре, ничто не двигалось, кроме кружившихся над головами зрителей морских чаек, надеявшихся на легкую поживу.

Около девяти часов вечера, когда уже все смирились, что поиски придется отложить до утра, в одну из сетей что-то попало. Люди на борту принялись ее вытаскивать, внутренне приготовившись к очередному разочарованию: сколько раз их тяжелая работа заканчивалась извлечением автомобильных покрышек, обломков давно затонувшей рыбачьей лодки или древней коряги.

По толпе зрителей пронесся шорох, в сгущавшихся сумерках они напрягли зрение, чтобы ничего не пропустить, когда нечто бесформенное, почти желеобразное, по всем признакам, органического происхождения, появилось на поверхности воды в последнем свете умирающего дня — нечто, обвешанное водорослями и объеденное рыбами. Когда водоросли, донный ил и всевозможных ракообразных убрали, в бесформенной массе стали различимы останки человеческого существа, по всей видимости, женщины, о которой говорил Кейлер. Идентифицировать ее можно было по единственному признаку: на правом плече трупа явственно просматривалась, хотя и изъеденная рыбами, татуировка — крест в обрамлении увядших цветочных лепестков.

Тело неизвестной женщины, пока условно названной Джейн Доу, обнаруженное в нью-йоркском районе Квинс, для вскрытия поступило к главному судмедэксперту Манхэттена, под юрисдикцию которого подпадали все случаи насильственной смерти в четырех из пяти районов Нью-Йорка, за исключением Бруклина, имевшего собственное бюро судмедэкспертизы.

Несмотря на значительное разрушение тела от долгого пребывания под водой, у доктора Магнуса не возникло никаких трудностей относительно причины смерти Джейн Доу — голова, да и все тело, кроме кожи, сохранились в целости, а именно на них остались следы смертельных повреждений. Тело покрывали многочисленные колотые раны, но Магнус заподозрил, что они наносились после смерти для того, чтобы скапливающиеся в результате разложения в желудке жертвы газы не вытолкнули тело на поверхность. Смерть же наступила в результате огнестрельного ранения.

Не обнаружив ни опаленных волос, ни следов пороха, он заключил, что выстрел был произведен со значительного расстояния.

Рентгенограмма показала, что в мозгу застряли осколки пули. Распилив и вскрыв череп в поврежденной области мозга, Магнус быстро извлек осколки.

— Я обнаружил и извлек из мозга жертвы два металлических осколка, — продиктовал он в микрофон, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и не выдал его волнения. — Один имеет размеры семь на два миллиметра, другой — один на три миллиметра. Оба извлечены из левой части мозга и помещены в стеклянную банку с металлической крышкой, на которой впоследствии будет укреплена идентификационная наклейка.

Существовала еще одна улика, которую Магнус ни в коем случае не мог оставить детективам — татуировка на плече убитой. Как только он ее увидел, уже знал, кем была эта женщина.

Во время вскрытия он то и дело исподтишка посматривал на Холмса, не замечает ли помощник главного судмедэксперта, как он нервничает, но тот, казалось, ничего не видел. Магнус делал все, чтобы ничем себя не выдать.

Бюро, занимающееся розыском пропавших, располагалось в том же самом здании, где и бюро судмедэкспертизы, ему и предстояло установить личность убитой. Отпечатков пальцев не могло быть из-за почти полного разложения трупа, татуировка — единственный ключ к установлению личности Джейн Доу.

— Фрэнсис, — попросил Магнус, когда тело уже было накрыто простыней, — сделайте одолжение, отнесите эти осколки в отдел баллистической экспертизы: дело не терпит отлагательств.

Холмс нахмурился — исполнение подобных поручений не входило в его обязанности, и доктору Магнусу это было хорошо известно. Глубоко возмущенный, он, однако, взял банку с осколками и, не говоря ни слова, вышел. И вот он, Магнус, наедине с Джинни Карамис. Давненько они не виделись, и он не ожидал, что их последняя встреча произойдет при подобных обстоятельствах. Но никаких угрызений совести, что случилось, то и случилось — поздно о чем-то сожалеть. Скальпелем он аккуратно вырезал татуировку. Труп находился в таком ужасном состоянии, что еще одно небольшое повреждение вряд ли привлечет чье-нибудь внимание. И уж, конечно, — не единого упоминания о ней в его медицинском заключении. Вместе с вырезанной татуировкой обрывалась последняя ниточка, связывавшая доктора Магнуса с Джейн Доу.

Пуля, проходя сквозь ствол огнестрельного оружия, приобретает следы, присущие только этому оружию и никакому другому, поэтому при наличии пули можно легко определить, из какого она выпущена ствола.

На следующий день, когда Магнус появился в своем кабинете, ему был представлен отчёт о баллистической экспертизе, сделанной на основе осколков пули, найденных в мозгу Джейн Доу.

Он не ожидал от экспертизы каких бы то ни было положительных результатов, полагая, что оружие, из которого сделан выстрел, убивший Джейн Доу, невозможно обнаружить — преступник, естественно, постарался от него избавиться. И как он ошибся! Эксперты точно установили оружие, из которого был произведен выстрел, — револьвер тридцать второго калибра, найденный в руке мертвого Алана Фридлэндера.

Глава 13

Наступило двадцать седьмое июня — почти две недели со дня смерти брата, — а ничего не изменилось; Майкл не находил себе места: детектив обещал немедленно действовать, но до сих пор — ни слуху ни духу, и он почувствовал неладное, когда его попытки дозвониться ни к чему не привели. Ему, конечно, было известно, что расследование отнимает уйму времени и Фаррелл распутывает и другие дела, может быть, поважнее его собственного, но ждать уже не было сил.

Рассчитывая, что продажа квартиры Алана займет месяцы, он неприятно удивился, узнав, как ошибался — стоило агенту по недвижимости показать ее нескольким возможным покупателям, тут же пятеро из них пожелали в нее вселиться. Отец остановил выбор на одной молодой женщине, видимо потому, что та только что закончила правовой факультет Гарвардского университета и осенью собиралась работать у Кромвеля и Салливана. Майклу она напоминала мышку-невротичку, и он сразу же невзлюбил ее всеми фибрами души: своих денег заработать она еще не успела, поэтому квартира покупалась родителями в качестве подарка по случаю успешного окончания университета.

Итак, квартиры Алана больше нет, если «мышка» не передумает, оформление бумаг, как ему сказали, займет не более трех недель, таким образом, примерно в середине июля его ждет участь бездомного — придется уехать из Нью-Йорка или подыскать какую-то крышу над головой. И это при его-то доходах!