Лесли Горвиц - Формула смерти Страница 20

На нем были только джинсовые шорты и футболка, которые он проворно сбросил, как только достиг края пирса. Зная, что все оценивающие взгляды прикованы к нему, не обращал ни на кого внимания — это никогда не вызывало особой проблемы: в любой момент можно полностью отстраниться от окружающего мира. Расстелив одеяло, улегся на него навзничь, позволив солнцу обласкать его уже покрытое золотистым загаром тело.

Притворившись спящим, он сквозь полуприкрытые веки быстро осмотрел всю компанию, надеясь найти среди этих мужчин того единственного, кто даст ему любовь, которую он ищет по всему миру — в Рио, Гамбурге, Порт-о-Пренсе и Сан-Франциско. Однако в последнее время его мучили переживания: однажды упустив настоящую любовь, больше ее не найти. От осознания этой неизбежности ему становилось горько и одиноко, но ничто в мире, даже мысли о смерти, не могли заглушить в нем всепоглощающую страсть.

Еще раз пробежав взглядом по лицам и отчаявшись найти среди них того, кто дал бы ему любовь, принялся искать нечто совсем другое — того, кто хотел бы умереть.

Искать пришлось недолго: стройный блондин, красавец со Среднего Запада, сидел с другом, который что-то ему говорил, а он его не слушал, думая о чем-то своем и представляясь таким одиноким. Ему едва перевалило за двадцать, и по всему было видно, что в городе он новичок, приехавший в поисках новых горизонтов. Наметанным глазом можно было распознать в нем человека, который уже раз или два совершал попытку самоубийства, и сейчас находился в подавленном состоянии, время от времени закрывая глаза, подставлял лицо солнцу. Его друг выглядел лет на десять-пятнадцать старше и, наверное, до сих пор не верил своему счастью. Но не было никаких надежд, что блондин задержится с ним надолго: этот день может стать последним, когда они вместе — блондин уже присматривался к окружающим в поисках альтернативы, пока ослепленный страстью любовник растирал его спину лосьоном.

Неожиданно глаза блондина встретились с глазами человека, задумавшего отнять у него жизнь, но он пока ни о чем не догадывался, видя только приглашение к большому сексу. Блондин улыбнулся, и его будущий любовник и убийца ответил ему тем же.

Незнакомец не стал искать более подходящего предлога завязать беседу и попросил у блондина немного лосьона.

— Не думал, что солнце будет сегодня припекать так сильно, — объяснил он.

Видно было, что блондин едва скрывал радость, а его друг, поймав взгляд, которым они обменялись, сердито нахмурился.

— Не могли бы вы помассажировать мне спину? — попросил блондина незнакомец.

Тот только этого и ждал.

— Меня, между прочим, зовут Деррил, — представился незнакомец. Самое подходящее имя, по крайней мере на сегодня, подумал он.

— Я Патрик, а это Митчелл.

Митчелл кивнул головой, с несчастным видом наблюдая, как Патрик медленными ритмичными движениями втирает лосьон в спину Деррила.

Когда Патрик закончил, тот еще некоторое время лежал неподвижно, однако был начеку, зная, на какой путь только что вступил.

Митчелл сделал слабую попытку предотвратить неизбежное:

— Пошли, Патрик, надо отсюда побыстрее убираться. Посмотри, я, кажется, совсем обгорел.

— Иди один, Митч. Встретимся у дяди Чарли.

— Что такое? Пошли же, Патрик!

— Нет, хочу побыть здесь еще немного. Все будет хорошо, Митч. Поверь мне. Через час увидимся.

Митчелл оказался в двойственном положении. Теперь, когда он заявил, что хочет уйти, оставаться здесь было бы крайне унизительно. Бросив злобный взгляд на Деррила, он молча оделся и ушел.

— Ну вот, теперь мы остались наедине, — сказал Деррил, за что заслужил благодарный взгляд своего нового друга.

История Патрика походила на сотни других, которые доводилось слышать Деррилу. Тот начал рассказывать ее еще на пирсе и, когда они пришли в Рэмрод, бар, расположенный на Бэнк-стрит и облюбованный гомосексуалистами, продолжил ее. Деррил заказал ему виски и немало удивился тому, как быстро Патрик опьянел.

Патрик рассказал, что работает в кафе «Двадцатый век Фокс» в театральном районе и, естественно, стремится стать актером. Деррил понял, что Патрик прибыл в Нью-Йорк из Индианы, которая тому до чертиков надоела. Здесь он снимает на двоих с другим безработным актером квартиру за двести пятьдесят долларов в месяц. Актер был его любовником. Сегодня вечером домой Патрику идти не хотелось, потому что атмосфера там была гнетущей.

— Я подыскиваю себе другое жилье, и если ты знаешь…

Деррил заверил, что будет иметь его в виду.

Пьянея все больше, Патрик совсем разоткровенничался и признался Деррилу в том, что чувствует себя несчастным, разочаровался в Нью-Йорке и актерской карьере, и не часто бывает так, чтобы он рассказывал кому-нибудь о том, что у него на сердце. Здесь у него так мало друзей, которые по-настоящему понимали бы его.

Деррил сообщил, что ему неожиданно привалили деньги, и пригласил Патрика в одно известное ему французское кафе. Он, сам не зная почему, решил устроить для Патрика интимный романтический вечер.

В кафе Патрик был уже совсем пьян.

Ему не стоило больше пить, но Деррил не останавливал его.

— А чем занимаешься ты, Деррил? Я о себе все рассказал, — спросил Патрик, еле ворочая языком.

— Я собиратель.

— Собиратель чего?

— Предметов искусства, антикварных вещей, монет, марок, в общем, всего, что мне нравится, — он посмотрел в глаза Патрика взглядом, полным любовного томления.

— А где хранится твоя коллекция?

— Могу, если хочешь, тебе показать.

— Конечно, хочу! — расцвел от счастья Патрик. — Очень хочу!

Так бывало всегда и со всеми жертвами: им так не терпелось умереть.

Глава 15

— Друг мой, все это кажется очень странным, потому и тревожит, — Амброзетти, однако, не производил впечатления обеспокоенного чем-то человека, наоборот, казался довольным собой.

Ему вздумалось лично осмотреть квартиру, в которой жил Алан, и сейчас, тяжело опустившись на кровать, он меланхолично уставился на то место, где несколько недель назад Стопка обнаружил мертвое тело Фридлэндера.

— Сказать по правде, — начал Майкл, пододвигая плетеный из пальмы стул к кровати, — я почти не надеялся, что тебе удастся что-нибудь узнать. Не имею в виду твои профессиональные качества. Порою начинает казаться, будто время застыло, и ничего уже не произойдет. Мне всегда представлялось, что в Нью-Йорке жизнь вертится намного быстрее, чем в других местах, но теперь я в этом не уверен.

— И не сомневайся — так оно и есть, когда это в чьих-то интересах, поверь мне. А что касается меня, Ник Амброзетти свое дело знает, будьте в этом уверены.

Он оторвал взгляд от злополучного места на полу и принялся листать свой засаленный блокнот.

— Помнишь, вчера я говорил тебе о химической экспертизе?

— Это же было вчера. Конечно, помню. Только не говори, что ее не проводили.

— Проводили, но очень поверхностно. Непонятно! Экспертиза на предмет продуктов сгорания пороха имела положительный результат для левой руки или для обеих? Никакого упоминания о правой руке, что само по себе кажется очень странным. Насколько я знаю, Алан был правшой?

— Да.

— Достоверно лишь то, что экспертиза дала положительный результат только для тыльной стороны ладони левой руки.

— Объясни, как это понимать.

— Это имеет одно название — дерьмо. Доктор Магнус не исключает, видите ли, возможности того, что Алан держал револьвер левой рукой и выстрелил дважды. Такое бывает. Но, исходя из известных мне фактов, это невозможно, тем более, что Алан всегда был правшой.

Майкл почувствовал волнение: уже кое-что!

— Почему же для левой руки результаты оказались положительными?

— Допустим, он держал револьвер левой рукой. И все же положительный результат еще не доказывает, что выстрел произведен в себя самого. Есть и другой вариант.

— Какой?

— Алан находился близко от оружия, из которого стреляли.

— А что это нам дает?

— Пока не знаю. Позволь продолжить. В заключении есть и другие интересные места. Например, знаешь ли ты, что большинство самоубийц, стреляющих в себя дважды, обычно делают это в одно и то же место?

— Предположим, Алан выстрелил себе в грудь, остался еще жив и от страшной боли?..

— Приставил револьвер к голове, чтобы уж наверняка… Не стану отрицать возможность и такого варианта, но, честно говоря, мне это кажется абсурдом, — Амброзетти еще раз пролистал блокнот. — В какое время Магнус позвонил твоим родителям и сообщил о результатах вскрытия?

— Я уже говорил. Примерно полтретьего.

— Пришлось проверить правильность записи. Согласно официальному медицинскому заключению, подписанному Магнусом, вскрытие тела закончилось в три сорок. А вот еще кое-что, заслуживающее внимания. Репортер «Таймс» Том О’Нил связался по телефону с бюро судмедэкспертизы, когда еще не было и часа, — тоже узнать о результатах вскрытия, — звонок зарегистрирован в журнале. Ему ответили, что подтвердился факт самоубийства.