Борис Старлинг - Мессия Страница 68

— Почему? — спрашивает Джез.

— Потому что этот тип вырезает языки и хранит их. Он приходит домой, покрытый кровью. Маловероятно, чтобы кто-то жил с ним и не замечал того, что происходит. И имейте в виду, что он считает себя Мессией и относится к этому буквально. Иисус Христос тоже не был женат. Возможно, он полагает, что земная женщина просто не может быть достойна его.

— Это утверждение не вполне бесспорно, — замечает Джез. — Питер Сатклифф был женат.

— Да, и к тому же он был водителем-дальнобойщиком. Колесил невесть где, убивал вдалеке от дома и не хранил сувениров. Я допускаю, что мое предположение не является стопроцентно верным. Но в нашем распоряжении лишь ограниченный отрезок времени, и я не хочу привлекать к этому делу дополнительных людей. Мы распределим всю работу между нами тремя. Не получится — тогда проверим и женатых. Но сейчас для нас главное — максимальным образом расширить зону поиска.

— Согласен, — говорит Джез. — Это логично.

— Теми, кто проскочит сквозь оба сита — и насчет дежурств, и насчет семейного положения, — надо будет заняться вплотную. Прежде всего опросить насчет алиби. Уверен, у большинства хоть какое-нибудь да найдется. Ну а уж тех, у кого не найдется, потянем сюда для дальнейшего разбирательства. Ясно?

Джез и Кейт кивают.

— А пока посмотрим, не повезет ли нам с архитекторами по имени Томас, он же Фома, больше, чем с рыбаками по имени Эндрю. Я лично просмотрю «Желтые страницы», выявлю архитектурные фирмы и сам же туда наведаюсь. Процедура в принципе та же, что и с рыбаками, только людей, которых необходимо оповестить, будет гораздо меньше. Я не могу себе представить, чтобы в Лондоне было столько же архитекторов, сколько и рыбаков.

— Ты удивишься, — говорит Кейт, — но за мной как-то ухаживал архитектор.

— Если получится, всех архитекторов я проработаю лично, — заявляет Ред. — Я займусь зодчими, а вы двое прикиньтесь сотрудниками Министерства внутренних дел.

— Ты скажешь архитекторам, чтобы они остерегались полисменов? — спрашивает Кейт.

Ред колеблется.

— Нет… пожалуй что нет.

— Почему? — не понимает она.

— Потому что я не могу переступить через это. Взять и сказать обычным гражданам, чтобы они не повиновались закону.

— Тебе и не надо этого делать. Просто предупреди этих архитекторов, что в одну конкретную ночь они не должны открывать дверь никому.

— Но мне пришлось бы уточнять, что сюда включены и полицейские.

— Вовсе не обязательно. Просто подчеркни слово «никому».

— Кейт, любой человек в здравом уме откроет дверь полицейскому, который пришел проверить, все ли в порядке. Он не подумает, что понятие «никому» включает полицейских. Ради Бога, возьми ты в толк, что мы ведем речь об архитекторах, а не о торговцах наркотиками. Надо думать, большинству из них не доводилось даже превысить скорость.

— Ред, ты сам себе противоречишь. Если эти люди столь законопослушны, ты должен защищать их, исходя именно из этого. Должен сказать им — хотя бы намекнуть, — что главным подозреваемым является неизвестный полицейский.

— Нет.

— Ну почему нет?

— Потому что… — Ред вскидывает руки. — Если я буду ходить и говорить об этом людям, одному за другим, то хоть где-то, но обязательно произойдет утечка. Один из них расскажет жене, она своей ближайшей соседке через садовую изгородь, а она упомянет об этом своей кузине, которая работает на «Ивнинг стандарт». Ты оглянуться не успеешь, а вся пресса запестрит заголовками «Обыватели получили карт-бланш игнорировать любого представителя закона». Это сделает полицию посмешищем.

— Я…

— Кейт, если ты хочешь обратиться к комиссару, чтобы оспорить это, сделай одолжение. Он скажет тебе то же самое, что и я…

— Ред, я ушам своим не верю. Мы знаем, что убийца наверняка офицер полиции, а ты…

— Нет, Кейт. Тут ты ошибаешься. Мы ничего не знаем. Мы предполагаем, будто Серебряный Язык офицер полиции, но ничего не знаем наверняка. И я не стану ставить под угрозу работу полиции во всей столице на основании теории, которая, при всем своем правдоподобии, остается недоказанной.

— Не читай мне нотаций, Ред.

— Тогда не вынуждай меня делать то, что, как ты знаешь, я сделать не могу.

Ред встает.

— Прошу прощения. По правде сказать, и то и другое для нас плохо. И не предупредить людей — скверно, и предупредить нельзя.

— Так что же нам делать? — спрашивает Джез.

— Очень просто. Найти его раньше, чем он найдет нас.

95

Мне ясно, что я не могу винить общество, не предпринимая попыток его изменить. Вот почему я выбрал эту профессию и стал заниматься тем, чем занимаюсь. Разумеется, лепта моя ничтожна, ибо сколько добра можно привнести таким образом в этот отвратительный хаос. Однако я занимаюсь тем делом, которое, при всей своей малости, имеет хоть какой-то положительный смысл. Мы помогаем разгрести хотя бы ничтожную часть этой вонючей свалки, удушающей жизнь общества. Мы хватаем самых отъявленных — а точнее сказать, самых явных — преступников и убираем их с улиц. Но это все, чего мы добиваемся, а стало быть, результат нашей деятельности весьма невелик. Мы ведь не исправляем этих преступников, не изменяем их в лучшую сторону. Мы лишь предоставляем обществу временную передышку, а если так, то не плевать ли на это? Вот что я имею в виду, говоря, что лепта моя ничтожна.

А ведь поступая в полицию, я воображал, будто могу что-то изменить. В первый год службы в это и вправду верится. Какой триумф, если удается схватить негодяя или спасти чью-то жизнь! Но постепенно на поверхность проступает истина. Когда каждый день пытаешься разгрести вселенскую гору дерьма, а она не уменьшается, начинаешь понимать, что в глобальном смысле ты занят ерундой. Остается или смириться с этим и жить как живется, или добиться настоящих, ощутимых перемен. Как раз этим я и занят. По-новому.

Мир ныне таков, что люди слушают лишь того, кто оглушительно орет или бросает слова им в лицо. Трудно поверить, будто это стадо очнется от ступора ради истины, изрекаемой добрым малым, скитающимся с товарищами по захолустью, дабы возвестить Слово. Людям наплевать на все. Посмотрите на все эти братства бродячих проповедников. Что они собой представляют? Пустое место! Люди вовсе на них не смотрят, а если кто-то случайно и бросит взгляд, то разве что потешаясь или жалея. Но я не хочу, чтобы меня жалели. Ненавидеть, поносить — это пожалуйста, но только не жалеть! Да вы только загляните в газеты: кто, если не я, самый разыскиваемый человек в стране? Стоит мне рыгнуть, и это станет ведущей темой в выпуске девятичасовых новостей. А все потому, что я сумел заставить людей повернуть ко мне головы и заметить меня. А раз заметили, то уже не забудут. Они запомнят меня, задумаются и в конце концов поймут, что я прав. Я заставил их обратить внимание. Это важно. А все остальное чушь.

96

Двадцать пять дней до Рождества. Двадцать один день до того, как Серебряный Язык снова нанесет свой удар.

Кругом уже царит предпраздничная суета, сверкают огни, детишки радостно возбуждены. Порой, желая прояснить голову, Ред переходит дорогу от Скотланд-Ярда к универмагу «Арми энд Нэйви» и забавляется, наблюдая за тем, как мужчины пытаются подобрать подарки для своих жен или подружек. Остается только удивляться тому, что никто еще не снял на эту тему пародийный боевик. Что-нибудь вроде «Нападение на Тринадцатый парфюмерный прилавок».

Из всех магазинов на Виктория-стрит этот, похоже, единственный, торгующий женскими принадлежностями, в котором сочувственно относятся к растерянной, сбитой с толку толпе мужчин. Реду неизвестно официальное, маркетинговое название этой группы товаров, но для себя он всегда именовал все подобное «барахлом в корзинке». Имеется в виду набор из духов, лосьонов, кремов и прочей дребедени, которая, по убеждению мужчин, нравится женщинам. Все это пакуется в дешевую корзинку и бывает доступно в четырех ценовых диапазонах. Иными словами, ты решаешь, сколько можешь потратить, заходишь, берешь корзинку за соответствующую цену — и свободен. Мечта мужчины, избавление от кучи хлопот.

Ред, напротив, тратит уйму времени, стараясь подобрать что-нибудь подходящее для Сьюзен. С момента ее ухода они так и не виделись, хотя перезваниваются довольно часто. Она съехала от Шелли и теперь снимает квартиру где-то неподалеку от Поттерс-Бар, за Двадцать пятой дорогой. В принципе они договорились встретиться перед Рождеством и сходить куда-нибудь выпить, но о точной дате пока не условились. Да Ред и сам понимает, что ему лучше не назначать время и место, потому как по закону подлости встречу наверняка придется отменять в самую последнюю минуту. Скорее всего, это значит, что им не удастся встретиться вообще. Как он и говорил ранее: «что в лоб, что по лбу».