Сергей Высоцкий - Третий дубль [сборник "Белая дурь"]

Сергей Высоцкий

Третий дубль

1

— Еще один дубль, Леня! — Максимов обнял облокотившегося на велосипед экстравагантно одетого мужчину.— Ты сделал все великолепно, но пленка шосткинская, увы! Сам знаешь, сколько материала идет в брак.

— Могли бы для меня не пожалеть и «кодака».

— Откуда?! Нам не дают ни метра!

Режиссер Максимов снимал на Дворцовой площади эпизоды фильма-концерта о популярном эстрадном рок-певце Леониде Орешникове. Время для съемок выбрали раннее — пять утра. Освещенная утренним солнцем площадь в этот час была непривычно пустынной. Лишь молодая пара, наверное прогулявшая всю ночь по городу, с радостным любопытством следила за тем, что происходило на съемочной площадке,— Орешников был кумиром молодых.

— Ну как, начнем? — спросил режиссер, окинув певца оценивающим взглядом.

Леонид кивнул.

— Только умоляю, не морщи лобик, не щурься.

— Ты бы лучше озаботился, где раздобыть приличную пленку,— усмехнулся Орешников.— А то у вас скоро ни один хороший актер сниматься не будет.— Он легко вскочил на велосипед и не спеша поехал через площадь к улице Халтурина. Оттуда он должен был появиться в кадре.

«Сволочь надутая,— подумал Максимов, глядя вслед удаляющемуся певцу.— Нос еще не научился прочищать, а уже задирает! Безвкусный пижон!»

Особенно раздражал Максимова наряд певца — немыслимая черно-желтая хламида, развевающаяся на ветру, словно бурнус бедуина, скачущего на верблюде. Как он ни уговаривал Орешникова надеть что-то более гармонирующее со строгим убранством Дворцовой площади, певец категорически отказался менять костюм. Одежду он придумывал себе сам.

— Мальчики, приготовиться! — крикнул помреж.

Орешников лениво пересек тень от Александровской колонны, рассекающую площадь пополам.

— Первым пересек финишную черту наш прославленный мастер Леонид Орешников! — голосом спортивного комментатора Николая Озерова произнес бородатый, похожий на козла осветитель. Все рассмеялись. Только случайная зрительница бросила на него разгневанный взгляд. Наверное, это была верная почитательница певца.

Орешников подъехал к углу здания Военно-морского архива. Когда снимали предыдущий дубль, он останавливался здесь и ждал сигнала, чтобы двинуться навстречу камере. Сейчас, даже не оглянувшись, он свернул за угол, на улицу Халтурина…

Оператор, толстяк в клетчатой, навыпуск, рубашке навел резкость в ожидании, когда певец снова выедет из-за угла дома на площадь.

Прошло несколько минут. Леонид не появлялся.

— Что он, свалился там? — недовольно пробурчал Максимов.

— Он автографы раздает,— опять сострил козлоподобный.

— У него там свидание! — сказал оператор серьезно, не отрывая взгляда от видоискателя.— А вы просто завидуете.

— Какие злые люди! — обращаясь к своему полусонному спутнику, сказала девушка. Сказала нарочито громко, так, чтобы слышали все участники съемок.

— А вы что здесь делаете? — неожиданно вспылил администратор картины, пожилой меланхолик, все время сидевший на ящике от аппаратуры и, похоже, тихо дремавший.— Здесь вам не открытое собрание, а съемочная площадка…

— Освободите помещение! — тихо сказал козлоподобный остряк, и все дружно грохнули, забыв на время о певце.

— Гена, пойдем.— Девушка бросила презрительный взгляд на остряка и, подхватив своего спутника под руку, потянула его за собой в ту сторону, куда уехал Орешников.

Возмущенный администратор схватил мегафон и крикнул:

— Граждане! Очистите площадь. Идут съемки. Очистите площадь!

Его голос отзывался эхом под аркой Главного штаба. Девушка с парнем испуганно шарахнулись и, круто развернувшись, пошли в сторону Невского.

Орешников все не появлялся.

— Ну что ж! — как-то уж чересчур спокойно сказал Максимов и посмотрел на часы.— У нашего «кумира» десять минут времени. Если он не появится, я фильм снимать не буду.— Он сел на гранитный постамент колонны и закурил папиросу. Рука, державшая зажигалку, слегка дрожала.

— Лев Андреевич, чего вы переживаете? — наклонившись к Максимову, прошептал администратор.— Этих людей нельзя принимать всерьез. Так, эстрадная шелупонь, нарциссы. Плюньте.

— Нет! — крикнул режиссер.— У меня тоже есть принципы. Я спускать не намерен. Тем более — нарциссам. Пусть с ним возятся другие. Уволюсь, а доснимать не буду!

— Но десять минут подождем? — спросил оператор.

— Подождем,— буркнул Максимов, и на съемочной площадке с облегчением вздохнули. Все знали отходчивый характер Льва Андреевича.

— Кто у нас самый быстрый? — спросил режиссер, оглядывая участников съемки.

— Толя Рюмин,— подсказал администратор.

— Не-ет! — запротестовал козлоподобный.— Я самый солидный!

— Толечка, не в службу, а в дружбу,— попросил Максимов.— Посмотри, что там с этим оболтусом?

— Только ради вас, Лев Андреевич! — Рюмин смиренно склонил голову и зашагал через площадь. Шел он медленно, нога за ногу. Как будто нарочно нагнетал напряженность. И, словно чувствуя на себе нетерпеливые взгляды, время от времени оглядывался, делая «ручкой».

— Ну вот…— сказал кто-то, когда из-за угла появился человек. Но тут же разочарованно протянул: — Нет, не Леня…

С улицы Халтурина, в направлении съемочной группы двигался мужчина с потфелем в руках. Поравнявшись с ним, козлоподобный спросил у него что-то. Но тот даже не остановился. Подойдя к группе, он окинул телевизионщиков отсутствующим взглядом. В его глазах не было обычного для таких ситуаций любопытства.

— Уважаемый! — ласково окликнул мужчину Максимов, но тот продолжал двигаться.— Уважаемый! — повторил режиссер.

— Это вы мне? — мужчина оглянулся.

— Да, вам.— Максимов встал, подошел к мужчине.— Вы не видели там, за углом,— Лев Андреевич махнул рукой в сторону улицы Халтурина,— велосипедиста? Такой странный молодой человек… лохматый и в бурнусе…

— В чем? — переспросил мужчина. Похоже, что мыслями он был где-то далеко.

— В бурнусе. Знаете, такая черно-желтая хламида.

— Нет! Не заметил,— мужчина извинительно улыбнулся.— Велосипед, по-моему, там есть. У Зимней канавки, но человек в бурнусе… Нет, нет, не заметил.

— Что же, велосипед без велосипедиста? — растерянно спросил Максимов, но в это время администратор крикнул:

— Толик идет! — И все повернулись в сторону улицы Халтурина. Козлоподобный, выйдя из-за угла, широко развел руками.

— Чтоб ему пусто было! — сквозь зубы проворчал режиссер и сделал нетерпеливый жест рукой, призывая Толика поторопиться.

— Что он, купается в Зимней канавке? — спросил Максимов, когда запыхавшийся Рюмин притрусил к колонне.

— Нет его там, Лев Андреевич. Укатил наш корифей.

— Как укатил?! А велосипед?

— На велосипеде и укатил,— засмеялся козлоподобный.— У него ноги длинные. Знай жмет на педали.

— Да как же…— начал Максимов и оглянулся, отыскивая мужчину с портфелем. Но того уже и след простыл.— Вот же товарищ сейчас сказал, ты с ним повстречался, что велосипед на набережной лежит,— он растерянно оглядел собравшихся в кружок участников съемки.

— Сказал,— подтвердил администратор.— Только он какой-то малахольный. Надо проверить.

Несколько человек отправились на улицу Халтурина. Максимов не утерпел, пошел с ними. Ни Орешникова, ни велосипеда они не нашли.

Режиссер посмотрел на часы — было половина седьмого. Сказал устало:

— Все, ребята, разъехались. Доснимать клип я не буду…

2

Капитан Панин уже собирался пойти домой, когда в кабинет заглянул шеф, начальник уголовного розыска Семеновский.

— Александр Сергеевич, на тебя опять «телега» пришла,— сказал он довольно миролюбиво.

Панин понял, что начальство хочет свалить на него какое-нибудь малопривлекательное дело и потому большого разноса не будет.

— Догадываешься откуда?

— Даже моей интуиции на это хватает, товарищ полковник.

— Нет, капитан, такого сюрприза ты не ожидал. Написал на тебя рапорт сам товарищ Зайцев…

Зайцев был начальником ГАИ.

— Перечислил все твои прежние нарушения…

— Николай Николаевич, их всего-то два! За три года!

— Два, ставших известными Зайцеву.— Полковник многозначительно посмотрел на Панина.— И позавчера третье. По Приморскому шоссе в черте города ты гнал за сто. На правительственной трассе.

— Ехал в Ольгино делать обыск у Сарнова. Служебные дела. Была бы мигалка…

— Ах, мигалка?! И еще эскорт мотоциклистов? Ты, по-моему, не совсем понимаешь, какие тучи над твоей головой сгустились. Зайцев человек принципиальный. Гласность так гласность! Равенство перед законом? Для всех! И прежде всего для работников уголовного розыска.