Фридрих Незнанский - Кровавый чернозем Страница 17

— «Рейнджровер», блин, — отозвался Филимон.

— Ага, точно. Машина скоростная, а это нам на руку… Ну а сейчас… Вон, глядите. На той стороне несколько банков. Колонны мраморные отгрохали, все в золоте, блин… Но все это туфта! Я вам точно говорю — ни в одном из них нет таких деньжищ, как в той зачуханной конторе, которую я вам только что показывал.

— Откуда информация?

— Откуда надо… Деньги из-за границы идут потоком. А другие норовят, наоборот, вывезти.

— И чего ж, дурни они, что ли?

— Сам ты дурак! Московскую диаспору подкармливают… Чтоб они тут покрепче прижились.

Филимон не стал уточнять значения загадочного слова «диаспора». Оно звучало и так внушительно и значимо…

— Те большие коробки были с деньгами? — Филимон вспомнил грузчиков и облизнулся.

— Может быть, — Пузырь большим пальцем поддел его под ребро. — Готовься к большому делу.

— Только без мокрухи, — Паша разгладил усы.

— Теперь-то какая разница? — простодушно удивился Филимон. — Теперь столько натекло, что лишние пять литров ничего не изменят.

— Это дядя Саша грубо на меня наезжает. — Спортивный Коля нервно передернул плечами. — Он хочет сказать, что тут кое-кто так, погулять вышел… А этот человек вас спасает! Я — настоящий спасатель! Вас спасаю. Если бы я этого не делал, нас бы всех давно взяли! На нас бы клепали двенадцать человек! Мне это что — удовольствие?

— А девку рыжую зачем трахал? — нахмурился Паша. — Не боялся наследить? Ее же там вскроют, все твое… найдут, пробы в пробирочках оставят. Чтоб потом сличить и доказать.

— Вот ты что пожалел! Спермы моей? Или тебе рыжая так понравилась? Да я тебе, Паша, таких красоток штук пятнадцать приведу. Ты бы только справился.

— Вот щенок, — дядя Саша зло замахнулся на Кольку.

— Ша! — цыкнул на них Пузырь. — Колька, ты парень молодой. Тебе еще жить да жить. Так что давай… Живи… По понятиям.

— А что тут не по понятиям? — обиделся Колька. — Почему он все время на меня наезжает?

— Это у тебя нервы, — Филимон обнял Кольку тяжелой рукой. — Грехи тебя давят.

— Ничего меня не давит! — Колька стряхнул руку. — Я дело свое знаю. И делаю. Чисто и грамотно.

— Там много денег? — Филимон обернулся к дяде Паше.

— Тебе хватит, — Паша закурил папироску. — И внукам останется, если, конечно, они будут…

— А конкретно?

— Отстань, Филимон, — дядя Саша выбросил горелую спичку в мутные воды столичной реки. — Откуда мне знать.

Пузырь остановился и обернулся к своей команде. Все остановились, приготовившись слушать.

— Ну вот что, — сказал главарь. — Дело большое и серьезное. На потом все разборки оставим. Охота вам болтами мериться, так мерьтесь сколько угодно! Только после работы. А пока каждый делает свое дело. Денег там много. Филимон, ты даже цифр таких не знаешь. Дядя Саша, на тебе основная нагрузка. Ты уж постарайся. И Кольку не задирай. У него тоже… Не все гладко.

— А что не гладко? — снова вскинулся Колька. — Кто-то остался, чтоб на нас стучать? Я кого-то недомочил? У меня не бывает проколов в работе! Я не то что некоторые тут…

— Хорош! — рявкнул на него Пузырь. — Придержи нервишки! Или тебе на пенсию хочется?

— По инвалидности, — добродушно хохотнул Филимон и похлопал Кольку по спине.

— Я тебе устрою, — насупился зловредный Колька, обращаясь неизвестно к кому.

Тем не менее они все вместе поднялись к чистенькой и уютной церкви Болгарского подворья, вышли на Таганскую площадь, добрались до казино, расселись по машинам.

— Я с тобой, — сказал Филимон и перенес в кабину Пузырю связки дорогого пива. — Я же знаю, что ты любишь.

Пузырь завел машину.

— Они сейчас по домам? — спросил он приятеля.

— Думаю, что да. — Филимон отщелкнул рычажок и протянул открытую бутылку. — Куда им еще? У них деньги кончились.

— Колька с Пашей не подерутся?

— Это они только перед тобой. Цену набивают.

— Оба?

— Ага. Ты пиво-то будешь?

— Поставь сюда, — Пузырь показал на подставку для бутылок.

— Во, блин! — приятно удивился Филимон. — Никак не привыкну к настоящему комфорту.

— После дела я тебе хорошую машину подарю! — пообещал Пузырь. — Не такое дерьмо, как эта. А настоящую!

— Я все равно водить не умею. Только трактор.

— Шоферюгу наймешь.

— Рыжую? — уточнил Филимон, мечтательно улыбаясь.

— Ты хочешь бабу? — удивился Пузырь. — Вы что, оба запали на ту рыжую? Что там было-то?

— Да ничего, — Филимон отхлебнул из бутылки. — Я ее первый нашел. Она пряталась за шкафом. Ну, заправил ей зверька под кожу. Ничего. Молчит. Кольку позвал… А тут и Паша подскочил. Колька эту рыжую случайно и придушил…

— Скоты! — всерьез разозлился Пузырь. — У нас все по секундам расписано! А вы, как… Как сопливые пионерчики! Дырку увидел и давай! Я там работаю, а они девку дерут!

— Чего уж там, — засопел виноватый Филимон. Только теперь он понял, что выдал товарищей и что это грозит неприятностями. — Делов-то. Минутное дело. Никто и не заметил.

— Во-первых, Паша прав, — сказал Пузырь, — в МУРе эксперты хорошо работают… Вы с Колькой оставили там свои… ксивы!

— Им же с чем-то сравнить надо? — робко предположил Филимон.

— Это вторая часть дела. А первую вы им сами сделали.

— Я этот труп выкраду.

— Поздно.

Молча проехали аж до моста перед Текстильщиками.

— Пузырь, а ничего, что Паша тебя по имени зовет?

— Какая разница? Кликуха еще более того… Скрываться надо на деле. Чтоб никакой зацепки не было.

— А что с Колькой?

— Да ну его! Такие нервы лечить надо. Ты его и вылечишь. Тебе, Филя, придется стать доктором.

— Как это? — Филимон вытаращил глаза, притворяясь, что не понял, о чем идет речь. — Почему я?

— Потому что Колька понимает, что мы его оставить не можем. И он думает, что его… затушит… дядя Саша. Мы с Пашей специально его так… Чтоб он на тебя не думал. А ты его… когда дело сделаем… Перед отходом.

— Ну… Я всего-то только пару раз… Тогда этого пустобреха с телефоном. Просто подвернулся…

— И правильно сделал! Все точно! Молодец!

— А рыжую пожалел… Мы с Колькой понятно… А дядя Саша — и голос Филимона затих.

Тогда он просто хотел помочь Кольке, показать, что не страшно. Поддержать его… Дружить с Колькой было не просто. Не то что постороннему Паше, а и самому Филимону. Несмотря на жестокую спортивную и армейскую закалку, Колька оказался неприспособленным к обычным мокрушным делам.

— В Чечне, — говорил он после первого дела, — была война, я близко не видел, в кого стрелял из автомата. А тут… Я же видел его глаза, когда он умирал. И как он руками…

Именно там ему пришлось впервые в жизни стрелять. Он страшно нервничал, даже плакал по ночам, с трудом приспосабливаясь к такой «работе». Он и от природы человек вспыльчивый, резкий, тщеславный вскоре превратился в комок перевозбужденных, просто раскаленных нервов. Ему казалось, что его, как молодого салабона, поставили на самую опасную и грязную работу, что никто этого не ценит по-настоящему, что его не по заслугам обделяют вниманием и деньгами.

И вообще Колька в этой бригаде существовал исключительно из-за Филимона. Это Филька предложил своему балашихинскому дядьке отдать сына в обучение. Колька — двоюродный брат Филимона. И оба они до сих пор тщательно скрывают эту свою родственную связь. Потому что Пузырь, видимо все просчитав намного заранее, еще тогда с особым упором сказал:

— Филька, нам нужен болван! Найди крепкого дурака, который бы мокрухой занялся. Только подальше ищи. Денег обещай много.

Вот это «денег много» и подвело. Не стал Филимон отдавать много денег чужому. Своего, хоть и дальнего, родственника нашел. Еще и радовался…

Пузырь затормозил перед красным фонарем светофора.

— К тебе Колька тянется, я же вижу, — сказал он, закуривая. — Это нам на руку. Он тебе доверяет и не подумает… А он может… Хитрый, сука! Должно быть, понимает, что после большого дела его… потушат.

— Понимает, — кивнул Филимон, еще не придумав, как он будет спасать своего брата. Но допустить его смерть — ни за что!

— На него всех мертвяков и спишем.

— Никто не поверит!

— Надо сделать, чтоб было правдоподобно. Чтоб адвокатам в случае чего было за что уцепиться. Это их дело — списать. Они справятся.

— А мы уже нацелились сдаваться? — нагло спросил Филимон.

— Филя, друг ты мой сердечный! — вздохнул Пузырь. — Я тебя прекрасно понимаю. Жалко, конечно! Парнишка молодой. Боевой товарищ. Ну, немножко нервный… А что делать? Как еще подстраховаться? Ты сам придумай что-нибудь получше. Ну, давай!

Филимон напряг все свои умственные способности, и его осенило: если он сейчас откажется, то Пузырь сам сделает. Больше некому! А потом… Придет и самого Фильку, другана и одноклассника, мочить.