Николай Леонов - Доброе лицо зла Страница 18

Парень смотрел на магнитофон внимательно, словно микробиолог на опасную бактерию под микроскопом, и взгляд у него был весьма характерным, даже красноречивым – точно он долго жевал что-нибудь вроде куска мыла, посыпанного сахаром, и никак не мог выплюнуть. Эпическая картина с петухом, ольхой и блохой ему была чем-то явно не по нутру. В руках парень держал тетрадку с ручкой.

Он поднял на появившегося невесть откуда Гурова взгляд печальных карих глаз, выключил магнитофон и, тяжело вздохнув, с грустью произнес:

– Что, опять из-за неуплаты? Ну нет у меня денег, хоть режьте, хоть выгоняйте! Стипендия, сами знаете, кошкины слезки, калыма хорошего нет, не нашел пока. Конкуренция высокая. Так что в одном кармане – вошь на аркане, в другом – блоха на цепи. Выселяйте! Только ночевать мне негде; если в сквер к метро пойти, так менты повяжут, они сейчас злые, как осенние осы. Захомутают пэпээсники и на паспорт не посмотрят. Вдруг я террорист, а паспорт поддельный? Сами же меня из ментовки вытаскивать будете. Оставили бы вы меня в покое, а? Придет перевод из дома – заплачу. За все три месяца, вот гадом буду, если совру! Как только, так и сразу!

– Что, здороваться не обязательно? Мещанский предрассудок? – с добродушной улыбкой поинтересовался Лев. Долговязый парень чем-то сразу понравился Гурову. – Не собираюсь я тебя отсюда выгонять, живи себе сколько влезет. А что касается карманной блохи, так вон какие специалисты имеются! Выведут вредную насекомую, ты только попроси.

Гуров насмешливо кивнул в сторону умолкшего магнитофона.

– Так вы не из АХЧ? – радостно воскликнул парень. – Ой, здравствуйте! Меня Владиком зовут, можно Славой, это как вам удобнее.

Он вскочил с кровати и протянул Гурову руку. То, что посетитель не имеет отношения к административно-хозяйственной части и, следовательно, не собирается снимать с него за долги последнюю тельняшку, так обрадовало Владислава Медведева, что он даже не спросил – кто это к нему заглянул.

«Ну, раз как мне удобнее, – удовлетворенно подумал Гуров, – значит, ты-то мне и нужен!»

– А меня зовут Лев Иванович. – Гуров пожал протянутую руку, снова улыбнулся. – Я старший инспектор пожарной охраны. Ага, есть еще такая. Провожу плановую проверку вашей общаги. Иду вот мимо по коридору, а у тебя, Слава, из-под двери дым клубами валит. Решил проверить – не пожар ли? Одного понять не могу: как ты здесь без противогаза выживаешь?

– Да, накурил… – смущенно развел руками Медведев. – Хоть топор вешай. Я, когда работаю, вообще много курю.

Он ткнул рукой с зажатой между пальцами и все еще тлеющей сигаретой в затихший магнитофон: мол, вот она, работа, провалиться бы ей в тартарары. Выражение лица у Владислава стало несколько напряженным: пожарный все-таки… Пропесочит сейчас за курение в комнате. Будто коменданта мало!

– Ну, тогда дай-ка и мне сигаретку, – сказал Гуров, – а то я купить забыл. Чем пассивным курильщиком быть, твою отраву вдыхая, лучше уж активно отравиться самому – не так обидно.

Медведев весело рассмеялся и протянул Льву пачку «Петра». Такой нетипичный инспектор пожарной охраны начинал нравиться студенту. Гуров безо всякого удовольствия закурил. Чего не сделаешь для налаживания контакта…

– А я, грешным делом, решил, что ты вот… это самое, не знаю, как назвать, для собственного удовольствия слушаешь, – с изумлением сказал Гуров. – Про несчастного убиенного петуха. Только удивился: с чего вдруг у тебя такая постная физиономия? Словно тебе любимая подруга сексуальную голодовку устроила. На неопределенный срок.

– Скажете тоже, для удовольствия, – грустно усмехнулся Медведев. – Это мне на кафедре тему для сообщения на межвузовской конференции подбросили. Насильно навязали, не откажешься. Если удачно выступлю, обещали автоматом «хвост» подчистить. Все другие отказались. Почему? Тема слишком убойная: «Семантический анализ текстов рок-групп, предпочитаемых подростками с дефектами умственного и психического развития». Проще говоря, какие песенки и каких, с позволения сказать, исполнителей любят дебилы из специнтернатов для умственно отсталых. Вот я и наслаждаюсь творчеством Сергея Шнурова, разных «Кровостоков – дерьмостоков», «Биопсихозов – Барбитур» и прочей прелестью в том же духе, имя же им – легион. Хоть убейте, не пойму, что тут можно анализировать. Они ведь даже материться толком не умеют, авторы этой пакости, по причине скотского хамства, зоологической тупости и пещерного невежества. Эти качества свойственны им ничуть не в меньшей степени, чем их аудитории. Словом, одни дебилы сочиняют, другие – слушают, развесив уши, и становятся еще дебильнее. Про петушиные потроха – это цветочки! Хотите с ягодками ознакомиться? Там уже не про блоху, а про более серьезного зверя. М-м… Секундочку, дай бог памяти… Вот: «Волком вой и вызывай конвой: // деловой попался домовой! // Ты еще живой, я еще живой. // Все живем мы жизнью половой!» Право, жалко, что живые. Передохнуть бы им всем до единого. И авторам, и слушателям. Воздух куда чище стал бы. Не желаете в аутентичном исполнении про волка с домовым послушать?

– Лучше как-нибудь в следующий раз, – решительно отказался Лев. Он сразу почувствовал: дело пойдет. Бедняга Медведев, вконец утомленный «семантическим анализом» невообразимой тухлой бредятины, явно не прочь поговорить, пообщаться, отдыха ради, с нормальным человеком.

Общаться же с людьми, даже несимпатичными ему, полковник Гуров умел виртуозно. Без такого умения хорошим оперативником не станешь. Дело в том, что розыскная работа на девяносто процентов – это не ползание по земле на карачках в кропотливых поисках следов, и не преследования, не охота, не засады и не схватки. Это просто разговоры. Много разговоров. С людьми интересными и не очень, приятными и противными, искренними и лживыми, мудрецами и дураками. Сыщик должен просеять горы слов и кучу сведений, полученных в таких разговорах, через сито своего интереса, своих представлений о возможном и необходимом, прежде чем на дне засверкают нужные ему искорки. Умение слушать, умение разговорить собеседника, умение исподволь, незаметно подтолкнуть его к нужной теме – это настоящее искусство, сплав таланта и опыта. Лев Гуров владел им в полной мере.

У оперативников существует простенькое, но полезное практическое правило: если уж вам предстоит некоторое время общаться с человеком, желая получить от него какие-то сведения, то лучше, если он будет вам хоть немного симпатичен. Это менее подозрительно и не так скучно. Люди ведь инстинктивно чувствуют, как собеседник относится к ним, и ведут себя соответственно. В данном случае все обстояло как нельзя лучше: искусственно вызывать у себя симпатию к исследователю рок-текстов Гурову не понадобилось – Медведев ему нравился. Сам же Лев Иванович мог, в случае необходимости, вызвать душевную приязнь у болотной кикиморы и расположить к себе хоть голодного нильского крокодила, это, кстати, тоже одно из необходимых в сыскной работе умений.

Так что не прошло и пяти минут, как Гуров осторожно и незаметно перевел разговор на нужные ему рельсы: речь пошла о «Детях тумана». Нет, само название он даже не упомянул. Лев использовал простейший прием – придумал несуществующего в природе племянника, который слышал что-то такое… Мол, есть среди студентов интересные ребята, бегают с мечами и луками по лесам, пугая мирных дачников, разыгрывают в лицах всякие забавные истории. Хочет племянник с интересными ребятами знакомство свести, только не знает как. Дальше оставалось только слушать, не забывая удивленно экать и мекать, потому что тему эту Владик Медведев подхватил охотно и на подробности не скупился.

Сам он в эти игры не играл – был слишком ленив и тяжел на подъем, – но одобрял всецело. Так, взяли его как-то раз на роль орка – это такая скотинка вредная, вроде помеси орангутанга с эсэсовцем, словом, солдат темных сил – и то еле-еле Светка Покровская уговорила попробовать, да еще заявляла, что ему немалую честь оказывают. Орков рядовых, необученных им, понимаешь ли, не хватало! А он как раз тогда Светке по-дружески помог, светодиод в какую-то хреновину вставил, не помнит сейчас, как хреновина по-ихнему называлась. Что-то похожее на «мурил», не иначе, от слова «мура». Вот Светка его в знак признательности за помощь и пригласила на их мистерию. Светланка – отличная девчонка, спасибо ей за доброе отношение, но видал он такую признательность кое-где! Ему того единственного раза по горлышко хватило. Первые полдня таскал какие-то идиотские бревна – тяжелые, между прочим! – для постройки «крепости». Строение получилось изумительное, он до сих пор не может понять, как этот жуткий сарай не рухнул от первого же порыва ветра. Название у крепости – язык сломаешь, что-то типа «Бар-Дак», даром, что ли, в ней темные силы окопались! Или «Чар-Дак»? Его самого тоже обозвали, не помнит точно как, но очень похоже на Бар-Боса. Вторые полдня он бегал, как пресловутый последний барбос – надо же собачью кликуху оправдывать! – по Битцевскому лесопарку с высунутым языком. И со здоровенной тяжелой дубиной. Это, надо понимать, оружие у него такое было. Никак не мог дождаться, когда же его наконец убьет кто-нибудь из положительных героев, и можно будет спокойно пойти попить чаю. Ну и чего-нибудь покрепче. А увлеченным ребятам и девчонкам эта беготня в крутой кайф! Даже завидно. Нет, не так уж их и много, увлеченных. С их курса – человек восемь-десять. Вот, скажем, Маша Иконникова, их филфаковская королева красоты. Петя Забалуев, который за Машкой в эту компанию потянулся… Ну, Петя, ради возможности подольше в Машуткином обществе находиться, в юные друзья ассенизаторов записался бы, не то что в «Дети тумана». И не он один. Девчонок там, среди «Детей тумана» – это они сами так себя называют! – правда, больше. Как и вообще на факультете.