Николай Леонов - Сынок министра Страница 19

– Фотоаппарат пригодился бы, для ночной съемки. Да вот фотограф из меня… – посетовал он. – Но если бы на руках у нас подлинная фотка была, это половину вопросов решило бы!

– Не обольщайся! – сказал Гуров. – Никакого толку от твоего фотоаппарата все равно не будет. Один перевод пленки. Придется тебе ограничиться своим орлиным глазом. Тем более он сегодня у тебя такой вооруженный.

Крячко, приникший к окулярам бинокля, мог в подробностях различать лица и с большим энтузиазмом комментировал прибытие каждого нового посетителя клуба, в которых этим вечером недостатка не было. Сверкающие лимузины один за другим подкатывали к мраморному крыльцу, и из распахнутых дверей появлялись солидные мужчины в дорогих костюмах. Иногда они прибывали в сопровождении женщин, тоже державшихся с большим достоинством, в роскошных вечерних туалетах. Многие были с охраной.

Крячко успел разглядеть в бинокль парочку крупных финансистов – из тех, чьи лица порой мелькают на экране телевизора, – депутата Государственной думы и даже одного из заместителей министра МВД.

– Кажется, здесь скоро все руководство соберется! – сообщил он Гурову. – Я уже начинаю чувствовать себя неуютно. Невольно появляется чувство повышенной ответственности…

– А я чувствую себя неуютно совсем по другой причине, – сказал Гуров. – Пока руководство расслабляется, оно не опасно. Зато завтра, когда оно потребует доклада и узнает, что мы ни на шаг не продвинулись, вот тогда ты вспомнишь про повышенную ответственность. Мало того, что сегодня впустую убили целый день, так мы и сейчас занимаемся черт знает чем.

– Мне так не кажется, – возразил Крячко. – Конечно, было бы интереснее проводить время внутри клуба, а не на подступах к нему, но в конечном итоге у нас нет лучшего выбора. А твое плохое настроение обусловлено, как я подозреваю, совсем не этим, а тем, что Мария будет ужинать без тебя…

– Ты удивительно проницателен, – проворчал Гуров. – И этим, конечно, тоже, но, если бы дело сдвинулось с мертвой точки, я как-нибудь стерпел бы эту неприятность. То подвешенное состояние, в котором мы пребываем, начинает меня самого раздражать.

Действительно, им удалось сделать очень мало за этот день. Очередная встреча с участниками злополучной вечеринки отняла много сил и времени, но не принесла ожидаемых результатов. Надежды Гурова выяснить, у кого и как возникла идея «мальчишника», не оправдались. Ничего конкретного об этом ни один из четырех приятелей сказать так и не смог.

На этот раз подозрительнее всех вел себя Виталий Панченко, заявивший Гурову, что никакой идеи «мальчишника» и в помине не существовало. Он высказался в том смысле, что само словцо выдумали опера, чтобы выставить его дураком перед отцом. Ничего возмутительнее Гуров не слышал, но, видимо, дело было в том, что Панченко-старший уже успел высказать сыну все, что думает о нем и о его неудачном прощании с холостой жизнью. А то, что думает министр по этому поводу, Гурову было хорошо известно, поэтому он и не особенно удивился попытке Виталия Панченко свалить все с больной головы на здоровую.

Однако и приятели Панченко ничего нового сообщить не смогли или не захотели. Например, Астахов вообще ничего не сказал. На все вопросы он отделывался лишь неопределенным мычанием и пожатиями плеч, словно компенсируя излишнюю словоохотливость при первой встрече. У этого чиновника тоже были свои проблемы. Он выглядел таким настороженным и запуганным, что Гуров вынужден был предположить – опасения Астахова относительно своей скорой отставки небеспочвенны.

Самым красноречивым оказался Канунников, но именно его мнению Гуров был склонен доверять менее всего. Ему вообще не слишком нравился этот человек. Журналист изо всех сил убеждал Гурова, что все идеи исходили только от Курносова и активность бизнесмена двадцатого мая была частью хорошо продуманного плана. По версии Канунникова, бывший одноклассник начал подбивать Панченко на вечеринку уже давно, и в любом случае она состоялась бы – днем раньше или днем позже. Слабохарактерного Виталия можно было подбить на что угодно. Таким образом, по мнению журналиста, Курносов оказывался едва ли не единственным, кому была выгодна вечеринка в ресторане «Палитры».

Сам предприниматель отрицал эту мысль с яростью. По-видимому, он уже испытал на себе какие-то реальные последствия министерского неудовольствия и при встрече с Гуровым был зол как черт. Сдержанность совершенно изменила ему, и разговор попросту не получился. Курносова раздражали самые простые вопросы, и он постоянно срывался на грубость. О своей главенствующей роли в «мальчишнике» Курносов не захотел даже слушать, заявив, что теперь на него просто хотят навесить всех собак. Ничего толкового на этот раз Гурову узнать не удалось, кроме одного факта, – выяснилось, что среди участников неудачного ужина было не двое бывших одноклассников, а трое. К удивлению Гурова, со слов Курносова выходило, что в одном классе с ним и Виталием Панченко учился и Геннадий Канунников.

Сам по себе этот факт, может быть, ничего и не значил, но то, что он всплыл только сейчас, Гурова насторожило. Это означало одно – свидетели с ним далеко не откровенны и больше пытаются скрыть, чем рассказать. По мнению Гурова, особенно преуспел в этом Геннадий Канунников, причем в его поведении прослеживалась весьма любопытная и последовательная линия – он всячески старался дистанцироваться как от семейства Панченко, так и от бывшего одноклассника Курносова. Он отводил себе роль случайного заморского гостя, вечного странника, далекого от здешних проблем, и это Гурову не слишком нравилось. Как ни крути, а случайным гостем Канунников не был. Более того, выходило, что он был как раз таким человеком, который неплохо знал привычки и склонности как Виталия Панченко, так и Анатолия Курносова.

Выводов по этому поводу Гуров делать пока не торопился. Скрытность Канунникова вполне могла объясняться психологическими причинами. Далеко не все любят вспоминать школьные годы – может быть, в классе Геннадий Канунников был изгоем, объектом всеобщих насмешек и прочее в том же духе. Такое часто бывает, и людям не хочется об этом вспоминать. От Гурова не ускользнула нотка презрения, проскользнувшая в голосе Курносова, когда тот говорил о Канунникове.

Но все-таки Гуров предпочитал искать причины в недавних событиях. Недаром и все остальные, включая самого Панченко, старались представить дело так, будто не имеют к ужину в «Палитре» почти никакого отношения.

Вычислить, кто является истинным инициатором вечеринки, пока не удавалось. А мысль о ее спонтанности Гуров принять по-прежнему отказывался – случайная вечеринка могла закончиться головной болью или даже скандалом, но в случайное похищение дорогущего колье Гурову категорически не верилось.

Стас с неусыпным рвением обозревал в бинокль окрестности. Ничего интересного не происходило, и Крячко развлекал себя обычными шуточками, которые вызывали у Гурова легкую досаду. И тут возле их машины как из-под земли выросла фигура милиционера в форменном кепи, рубашке с короткими рукавами и с пистолетом на поясе. Подозрительно оглядев силуэты оперов, сидящих в машине, он козырнул и, наклонившись к открытому окошку со стороны Гурова, попросил предъявить документы.

Гуров протянул ему свое удостоверение и вопросительно посмотрел на милиционера.

– Прошу прощения, товарищ полковник! – отчеканил тот, возвращая удостоверение и снова беря под козырек. – Я отвечаю за порядок во вверенном районе. Сами понимаете, какая здесь публика собирается, – всякое может случиться. Поэтому дополнительная предосторожность не помешает. Я смотрю – стоит машина, давно стоит, и ваш товарищ вот – с биноклем. Посчитал долгом проверить. А вы, похоже, на задании? Помощь не требуется?

– Скажи, сержант, а часто во вверенном тебе районе случаются беспорядки? – поинтересовался Гуров. – И какого они характера?

– В мое дежурство всегда спокойно, товарищ полковник! – с гордостью отрапортовал милиционер. – А так, что же, бывают случаи… Москва – город большой, всякое случается. То пьяная компания завернет, то дорожно-транспортное происшествие… Но серьезных инцидентов не припоминаю.

– А как здесь насчет женщин? – спросил Гуров. – Ночные бабочки не залетают?

– Категорически нет! – отчеканил сержант. – За это ручаюсь. Подобное безобразие пресекаем на корню. У нас тут солидный район.

– Ну, а вот, скажем, если появится одинокая женщина возле клуба? – продолжал Гуров. – Как вы поступите?

Милиционер с некоторой запинкой сказал:

– Ну, это смотря по обстоятельствам… Если видишь, что женщина приличная, ждет кого-то – то, конечно, не вмешиваешься. Откровенно говоря, неприятностей тоже не хочется – мало ли на кого тут нарвешься. Сейчас всякие бизнес-вумен бывают – сама себе хозяйка, и попробуй ей что-нибудь возразить, когда у нее в управлении все начальство знакомое… Но вообще-то одинокие женщины тут редкость. В принципе, в переулке народ вообще долго не задерживается, сами видите…