Николай Леонов - Полковнику никто не верит Страница 21

– Вы намекаете, что если меня не посадят, то уж строгача влепят непременно? – улыбнулся Гуров. – А может быть, и неполное служебное соответствие установят, не так ли? Что же, не исключено и такое. Но вам-то, если откровенно, какая разница? Поскольку дело вы намерены выиграть, почему вас волнует наша судьба?

– Меня в первую очередь волнует судьба моего подзащитного, – решительно заявила адвокат. – И я смотрю в будущее. Я боюсь, что, потерпев поражение, вы захотите отомстить господину Туманову на другом фронте...

– Это называется – не разбегайся, прыгай! – снова улыбнулся Гуров. – А я-то никак в толк не возьму, к чему этот визит? Так разволновался, что даже кофе забыл вам предложить... Не желаете, кстати?

– Нет, благодарю! – резко сказала Соловьева. – Так вы позволите мне закончить? Спасибо. Итак, если вы захотите в дальнейшем расправиться с моим подзащитным и взять, так сказать реванш, предупреждаю – мы примем самые кардинальные меры. Предполагаю, что второго фиаско вы не переживете. А я сумею убедить суд, что и по второму делу ваши доказательства так же притянуты за уши, как и по первому. Вот теперь все. Подумайте хорошенько над моими словами. А мне разрешите откланяться.

Гуров задумчиво смотрел на нее, наклонив голову. Соловьева встала, подхватила свой замечательный ноутбук и протянула Крячко на подпись пропуск. Он подмахнул бумажку и с поклоном вручил ее женщине. Соловьева, гордо выпрямив спину, направилась к двери.

– Всего хорошего! – весело крикнул ей вслед Крячко. – Успехов на трудовом фронте!

Когда адвокат исчезла, Гуров сокрушенно сказал:

– Вот так теряешь веру в людей! Красивая, образованная женщина, элита, можно сказать. А служит грязному типу. Причем служит не за страх, а за совесть. Это ведь совсем не ее дело – запугивать оперуполномоченных, а вишь ты...

– Зря ты про совесть, – поморщился Крячко. – За деньги старается дамочка. Любит деньги больше жизни, что тут поделаешь? Но по-моему, тут она зря высунулась. Неужели она надеется, что мы напугались?

– Почему нет? – пожал плечами Гуров. – С убийством Синягина действительно получается не все гладко. Думаю, если не оправдательного приговора, то условного срока они добьются. Это в том случае, если мы не разыщем Василевского.

– Думаешь, он до сих пор жив?

– Надеюсь. Хотя с каждым днем надежда эта все призрачнее. Но не будем отчаиваться. Раз к нам подсылают красивых женщин, значит, не все еще потеряно. Нужно искать Василевского и убитых. Ну-ка, запроси еще раз дежурную часть, какие имеются неопознанные трупы в городе и области – где-то ведь должны быть эти... Непосредственные исполнители грязных технологий, которых хозяева почему-то раздумали закатывать в бетон.

– А вот, кстати, почему раздумали? – поинтересовался Крячко. – А еще раньше – почему наняли? То есть почему такой короткий период существования у этих белковых тел? Недоверие руководства или забота о подчистке концов?

– Одно вытекает из другого, – пожал плечами Гуров. – Просто здесь все происходит на редкость оперативно. И концы в воду, и фонд зарплаты не расходуется... А там, где мы вчера проводили раскопки, похоронить не удалось. Или бандитов кто-то спугнул, или это был отвлекающий маневр. Все-таки Мария была поблизости. Возможно, они что-то заподозрили и решили уехать подальше. Так или иначе, но работу они нам осложнили здорово – район поисков расширяется до бесконечности...

– Кстати, насчет поисков, – оживился Крячко. – Что же ты намерен делать со своим статусом? По-прежнему собираешься ходить в подозреваемых и заниматься частным сыском? Тогда тебе лучше не высовываться из Москвы. Допустим, ты найдешь хорошего адвоката, и он выпросит для тебя условный срок, но с местом-то можно будет распрощаться.

– Не каркай! – досадливо отмахнулся Гуров. – Про статус я ничего сказать не могу. Что творится в головах у следователей – тайна за семью печатями. Думаю, все-таки там есть разумные люди, и они сумеют увидеть некоторые несуразности в своей блестящей версии. Кроме того, Петр намерен изо всех сил ходатайствовать за меня перед министром. Как говорится, телефонного права еще никто не отменял... Но активно вмешиваться в твои дела, Стас, он мне категорически не советовал. Поэтому на переднем плане у нас будешь ты.

– Вот как! Давно мечтал о чем-то в этом роде! – явно валяя дурака, заявил Крячко.

В этот момент затрещал телефон. Крячко снял трубку и вслушался. Видимо, звонивший спрашивал Гурова, потому что Крячко тут же подмигнул другу и напыщенно сказал невидимому собеседнику:

– Теперь я тут главный! Если вы по служебному вопросу... Ах, по личному? Как вас представить? Сами? Ну, ваша воля...

Он с ухмылкой протянул трубку Гурову. Тот вопросительно мотнул головой. Крячко пожал плечами – звонивший не был ему известен. Гуров взял трубку и услышал мужской голос, который не показался ему знакомым.

– Лев Иванович, нам с вами нужно встретиться, – сказал незнакомец без предисловий. – Мне нужно сообщить вам нечто важное. Кто я такой, это неважно. Хочу только сказать, что у нас с вами очень много общего. Я искренне вас уважаю, наслышан о ваших затруднениях и хотел бы дать вам совет. Сведения, которые я собираюсь вам сообщить, очень важны для вас. Однако не рассчитывайте, что я планирую давать какие-то показания на суде. Все это очень лично. Если согласны встретиться, то прямо сейчас отправляйтесь в кинотеатр «Россия», непременно один, и спросите в кассе билет. Просто назовите свою фамилию. Я договорился с кассиром. Народу там немного – идет какой-то провальный французский фильм. Но дело, конечно, не в нем. Пройдете в зрительный зал и сядете на место, которое указано в билете. Я проверю, нет ли за вами хвоста, и присоединюсь к вам. Сеанс начинается через двадцать минут. Если согласны, то отправляйтесь немедленно.

Собеседник повесил трубку. Времени оставалось совсем немного. Гуров в двух словах объяснил Крячко ситуацию.

– Сегодня день советов, – прокомментировал он свое решение отправиться на свидание. – Не думаю, что и на этот раз меня выманивают, чтобы подсунуть труп или напасть на Марию. Скорее всего, и правда, хотят поговорить. Не скажу, что мне хочется точить лясы со всей этой публикой, но в нашем положении приходиться хвататься за каждую соломинку.

– Может, оцепить «Россию»? – деловито поинтересовался Крячко.

– Не думаю, что это принесет какой-то результат, – сказал Гуров. – Легче побеседовать.

Он успел в кинотеатр к самому началу сеанса. Зрителей было совсем мало, видимо, незнакомец разбирался в кинорепертуаре. Кассир нисколько не удивился, когда Гуров назвал ему свою фамилию. Он без слов передал полковнику билет, а на вопрос, как выглядел «друг», который позаботился о билете, только пожал плечами.

– Обыкновенно выглядел, – равнодушно сказал он. – Мужчина. Такой... м-м... Обыкновенный, одним словом. В костюме. А у вас, видимо, много друзей? – в последнем вопросе Гурову послышалась ехидная нотка.

– Друзей у меня море, – кивнул он. – Но билет покупают впервые. Как вы думаете, к чему бы это?

Кассир воздержался от ответа, а Гуров пошел в зал. Как он и ожидал, незнакомца поблизости не оказалось. Зал был заполнен едва ли на десять процентов. И несмотря на это, место Гурову досталось в самом заднем ряду, где вообще было безлюдно, как в пустыне. «Места для поцелуев, – с мрачным юмором подумал Гуров. – А чем черт не шутит? Может быть, чтобы окончательно подмочить мне репутацию, меня теперь сведут с представителем гей-сообщества?»

Свет погас. Заиграла тревожная дерганая музыка. На экране возникли улицы чужого городка, залитые солнцем. Титры были бьющие по нервам – буквы будто на глазах наливались кровью, потом лопались, и кровь стекала куда-то вниз под экран. Потом возникло крупно лицо молодой женщины – черноволосой, смуглой, с чуть раскосыми глазами. В глазах была тревога. Причины этой тревоги как-то объяснялись действием, но Гуров не сумел за ним уследить – в проходе появился человек. Он подслеповато всмотрелся в пустые ряды и, заметив Гурова, направился в его сторону.

Все внимание Гурова сосредоточилось именно на этом человеке. Он точно не был ему знаком. Детально рассмотреть внешность в полумраке нечего было и пытаться, но ясно было одно – человек этот среднего роста, обыкновенного телосложения, да и в его манере двигаться никаких характерных черточек не наблюдалось. Гуров подумал, что, возможно, увидит что-то подробнее, когда человек сядет рядом. Но тот сел не рядом, а прямо перед Гуровым. При этом он во время разговора ни разу не поддался искушению обернуться – выдержка у него была завидная. Таким образом Гурову снова пришлось довольствоваться какими-то обрывками – силуэт уха, щека, на коже которой играли блики от светящегося впереди экрана, да еще голос – тот самый, что звучал недавно по телефону и также не отличался какими-либо особенностями.