Алексей Яковлев - Пернатый оберег Страница 22

Повисло напряженное молчание. Дуня, замерев, ожидала, как отреагирует Юлия на такое неприкрытое и грубое оскорбление: начнет визжать, запустит в брата коктейлем или просто разрыдается? Даже Марша, исподтишка злорадствовавшая, когда Никита подкалывал Юлию, на этот раз не усмехалась. И только потом до Дуни дошло, что адресатка колкости точно не определена. Кого Никита имел в виду? Юлию? А может, Маршу? Вот Марше и не до ехидных усмешек. А не пожелал ли Никита на этот раз пнуть не сестер, а гостью? Это предположение в какой-то мере даже польстило Дуниному самолюбию: красивый аристократ, плоть от плоти золотой молодежи, в некотором смысле ставит ее вровень со своими сводными сестрами — элитными аристократическими барышнями!

Напряженное недоумение разрядил приход подростка лет тринадцати на вид с бледным испитым лицом и расширенными зрачками глаз. Дуня таких много повидала и в школе, и на рынке… Похоже, торчок.

— Это наш братец Денис, но он требует называть его Дэном, так и зовем, — сообщила Марша.

Дэн уселся возле Дуни, но не рядом, а через стул, так как Дуня, стесняясь своей сумочки от нью-черкизонского кутюрье, положила ширпотреб на стул возле себя. Прислуга тотчас поставила перед Дэном коктейль, мороженое и вазу с фруктами. Разговор на оккультные темы возобновился и был интересен для всех, кроме Дэна. Дэн же никого не слушал, вертелся на своем стуле и пытался пнуть ногой Усладу и Руслану, облюбовавших себе место под столом. Юлии пришлось встать, обойти стол и поманить собачек к себе. А заодно она переставила Дунину сумочку на стул с другой стороны ее хозяйки. Дэн продолжал вести себя беспокойно и вдруг снова оказался возле Дуниной сумки. На этот раз Юлия, не выискивая приличного предлога, просто подошла, взяла Дунин ширпотреб и положила на колени гостьи. Никита не преминул сострить и по этому траги— или просто комичному поводу: мол, напрасно Юлия вмешалась и предотвратила эффект экстрасенсорной телепортации содержимого так заинтересовавшей Дэна сумочки. Дэн что-то злобно пробурчал себе под нос, кажется, даже нехорошо выругался и удалился так же внезапно, как и пришел. Интересная беседа продолжалась после его ухода недолго. У Марши запиликал мобильник, она послушала и объявила:

— Анжелка приезжает!

Спустя несколько минут на асфальтовой дороге появился шикарный «майбах» в сопровождении джипа с охраной. Джип остановился поодаль, а «майбах» подкатил поближе к павильону, и как только машина остановилась, из нее выскочил — кто бы вы думали? — Гена Цаплин и с элегантным полупоклоном почтительно открыл дверцу машины, откуда вышла девушка, вся — с макушки до пяток — от кутюр. Но сама по себе, честно говоря, так себе… Обряди эту аристократку в обновки с оптового рынка, никто бы на нее и не глянул! Марша и Юлия приветливо замахали ей руками, а Никита направился навстречу гостье, удостоился ее поцелуя в щеку, и сам приложился к аристократическим щечке и ручке. Дуня сразу отметила: отношения между этими двумя бомондными молодыми людьми не просто дружеские. Девица к Никите прямо-таки неровно дышит, и тот ей в любви не отказывает, хотя что-то не похоже, чтобы пылал к ней жгучей страстью. И тут вдруг Никита повернулся и попросил Дуню к ним подойти. Дуня приблизилась к влюбленной парочке, и Никита, улыбнувшись своей ехидной усмешечкой, их познакомил: «Дуня Артюнянц — Анжела Артюнянц». Типа, девушки, вы не родственницы? Анжела кивнула новой знакомой, но с такой кислой усмешкой, что и без сурдоперевода было понятно, что она хотела бы высказать в адрес своего возлюбленного, да постеснялась.

— Уж этот Никита! Не может обойтись без дурацких приколов. Ну ничего, под моим благотворным влиянием скоро исправится. Я ему разъясню: если дама случайно наступит своей эксклюзивной модельной туфелькой на что-то такое, о чем в приличном обществе не говорят, то и объявлять об этом вслух не следует…

Дуня шестым чувством усекла: если она сейчас не снимет негатив от их первого знакомства, Анжела стряхнет ее с подошвы своей туфельки, как лепешку того, о чем в приличном обществе не говорят, вытрет туфельку о траву, а ее вышвырнет из своей памяти прочь вслед за пахучей субстанцией. И с этого момента всякая надежда как-то приблизиться к Артюнянцам исчезнет навсегда. Поэтому Дуня улыбнулась как можно наивней и громко возразила:

— Ну что вы, Никита! Какая я родственница госпоже Анжеле?! Из уважения к громкой и знаменитой фамилии мы с мамой тоже взяли фамилию Артюнянц. А на самом деле мамина девичья фамилия — Подосинкина.

При последних Дуниных словах брови у Анжелы поднялись выше на лоб, она внимательно посмотрела на новую знакомую, но ее сообщение никак не прокомментировала. Разговор на оккультные темы продолжался уже с участием Анжелы, но не очень долго. Анжела с Никитой собрались ехать в Москву, в элитный ночной клуб, и Марша составила им компанию. Дуню они с собой не пригласили, а Юлия сама никуда ехать не захотела, объяснила, что ей нужно покормить своих хвостатых питомцев, проживающих на полном пансионе в ее собачьем приюте. Прощаясь с Дуней, Марша пообещала, что они еще как-нибудь встретятся и вместе проведут вудистский колдовской обряд с жертвоприношением петуха. Анжела после некоторого колебания тоже сказала, что надеется на новую встречу. Никита их примеру не последовал, к Дуниному большому сожалению. А она оценила бы его любезность куда дороже всех прочих обещаний… Одно дело быть девушкой или пусть даже невестой человека, другим двери открывающего (Гена Цаплин с почтительным поклоном опять открыл дверцы «майбаха» перед отъезжающими Анжелой и Никитой), и совсем иной поворот судьбы — стать подругой, а еще лучше — невестой такого новорусского аристократа, сына миллиардера, как Никита! Чтобы и перед тобой открывали двери с глубоким поклоном и почтительным трепетом. Эх, кто там надеялся, что мечты приносят сладость? Дуне будто насыпали в рот прогорклой крупы: самой понятно, что до такого кавалера ей далеко и высоко, как до Солнца! На душе сделалось совсем погано: не жить ей в шикарном никандровском особняке, а ютиться в собачьей конуре Гены Цаплина! Да и это еще в лучшем случае, если Гена соблаговолит сделать ей предложение и, главное, укротит Додика с крокодилом и всей его криминальной бандой. Юлия посочувствовала загрустившей Дуне, не заставила ее тащиться пешком по темнотище до дома Цаплиных, а велела одному из охранников отвезти гостью восвояси на машине. Прощаясь, собачья благодетельница вручила ей визитку с номером своего мобильника и попросила узнать насчет возможности организовать приют для бедствующих разнесенских шавочек по месту их бродячего проживания. На том и расстались.

Дуне не хотелось возвращаться в цаплинский флигель: Гена вернется со службы не скоро, а общаться с его мамашей у нее пропало желание после того, как случайно подслушала разговор потенциальной свекрови с соседкой Надеждой Павловной. Да, не зря Дунина старшая сестра Лиза, теперь Прасолова, заранее предчувствовала, что будет пить ее (образно говоря, пить ее кровь) муж-привередник господин Прасолов и свекровь в три погибели гнусить! Все они, свекрови, таковские — и нынешние, и будущие. Вот и Анна Ивановна в глаза Дуне — сю-сю-сю да ах-ах-ах, деточка, милочка, деточек пора бы Геночке завести. А за Дуниной спиной с такой же, как она, ядовитой бабкой Надеждой Петровной все косточки Дунины перемыли:

— И что это за девки такие пошли? В наше время девушка замуж честной выходила: до свадьбы ни-ни! А нынешние?! Тьфу! Взять хоть ту же Дуню… Только с парнем познакомилась — и уже шасть к нему в постель!

— А где ты теперь лучше найдешь? Может, другая еще похлеще этой Дуни окажется!

— Да уж! Та, что раньше к Генке приходила, воще пробы ставить негде!

— Не говори! У меня волосы дыбом вставали: не дай бог, думаю, Геночка на ней женится… Дуня-то по сравнению с той еще ничего. По крайней мере, ее в доме принимать не стыдно…

«Ну спасибо за такие комплименты… Честными они, видите ли, замуж выходили! Если бы вас собирались живыми в землю закопать или скормить крокодилу, посмотрела бы я тогда на вашу честность!» — в который раз переживала обиду Дуня.

А тут еще позвонил Геннадий: Марше с Анжелой пришла в голову фантазия на недельку-другую слетать в Париж — посетить показ новых мод. Потом — отдохнуть на курорте Форте-дей-Марли, затем Сардиния, Венеция — там открывается бьеннале современного искусства. Геннадий должен Анжелу сопровождать, так что увидеться с Дуней он сможет не раньше, чем недельки через две.

— Увидимся, если жива буду, — не смогла сдержать «оптимизма» покинутая возлюбленная.

— Будешь жива! — уверенно успокоил ее Геннадий. — Никого не бойся: у тебя теперь есть охранная грамота! Кстати, дубликат скоро получишь по почте.

«Ему хорошо выражать такую уверенность, гуляя по Сардиниям да Венециям, там никого крокодилам не скармливают, — с горечью подумала Дуня. — Тысячу раз права Лиза, называя всех свекровей змеями подколодными, а мужиков — бессовестными козлами и врунами записными! Какая охранная грамота? Кто мне ее выдал? Марша и Анжела, правда, пообещали встретиться, но неизвестно когда — в неопределенные года. Никита и такого снисхождения не оказал. Эмоготопанковая Юлия хоть и удостоила номера своего телефона, но охранять и защищать готова только бродячих собак. До меня ей никакого дела нет…»