Елена Топильская - Мания расследования Страница 23

Он слегка оживился и в деталях рассказал мне про пожилого любителя подледного лова, который удил на льду Финского залива неподалеку от Кронштадта; сидел себе старичок в ушанке в ряд с другими рыбаками, а когда стали сворачиваться, его позвали — не откликается, тронули за плечо, а он и повалился. Испуганные рыбаки решили, что у деда сердечный приступ, и на себе поволокли его к берегу, волокли почти два километра, на берегу вызвали «скорую», отправили в больницу, где выяснилось, что старик уже пару часов как мертв и не от чего-нибудь, а от огнестрельного ранения головы. Пуля застряла в черепе и была извлечена при вскрытии — сорок пятого калибра. Но связи старого рыболова с мафией искать не пришлось; выяснилось, что в тот день в воинской части, расположенной под Кронштадтом, проходили стрельбы, на которых использовались как раз автоматы сорок пятого калибра. От огневого рубежа до точки, где сидел дед над своей лункой, оказалось две тысячи триста метров; а если учесть, что дальность полета автоматной пули составляет 2-3 километра, то понятно, почему ранение оказалось слепым, и пуля, пробив сначала плотную шапку, а затем теменную кость, причинила не сквозное, а слепое ранение: была на излете…

Но я слабо представляла себе, как мадам Нагорная исчезает из ресторана вместе с мужем, чтобы в неурочное время отправиться на пленэр с корзинкой для пикника и получить пулю в лоб.

Однако больше доктор так ничего и не придумал. Зато я, вспомнив, что происшествие случилось летом, а окна ресторана, скорее всего, были открыты нараспашку, решила поискать место, откуда стреляли, на чердаке дома, стоящего на другом берегу канала. К тому же мне смутно помнилось, что первый этаж дома занимает отделение милиции. Кажется, за Костей Барракудой охотились бойцы именно из этого отделения.

Глава 10

На следующий день Кораблев заехал за мной домой, и мы отправились к ресторану «Смарагд», куда к десяти часам должны были прибыть водолазы. По дороге Кораблев гундел беспрестанно, пилил меня за то, что я заставила его ждать четыре минуты, выйдя из дома не в полдесятого, как договаривались, а в девять тридцать четыре, и что, садясь в машину, не отряхнула ноги от снега. А когда мы доехали до места, и я вышла из машины, он заметил на сиденье перышко, выпавшее из моего финского пуховика, и устроил форменную истерику, как будто нашел на обивке не пушинку, а ведро слоновьего помета.

Правда, он быстро успокоился и предложил мне купить у него комплект дверей для трехкомнатной квартиры.

— Спасибо, конечно, Леня, но я не собираюсь двери менять.

— Да ладно, бросьте вы! Хорошие двери, качественные. Плюс балконная дверь.

— Да у меня балкона нету.

— Фигня какая! Про запас будет, а там и балкон появится.

Убедившись, однако, что покупать у него двери я не собираюсь, он стал выяснять все про нашу секретаршу Зою.

— Леня, у нее вообще однокомнатная квартира, — посмеялась я, но он не унимался. Между прочим, было похоже, что он запал на Зою и намеревается приступить к обольщению. Ну и слава Богу, подумала я, Зоя хоть отвлечется и не так болезненно воспримет разрыв с Горчаковым. А то, что разрыв неизбежен, похоже, поняла уже не только я. Правда, крутить роман с Кораблевым может только женщина с очень устойчивой психикой, но наша Зоя закалена отношениями с Горчаковым, ей теперь все нипочем.

Однако пора было работать, поэтому пришлось переключить внимание Кораблева на насущные проблемы уголовного дела.

— Скажи мне, Леня, как опытный оперативник и наблюдательный человек, — начала я, и Кораблев склонил голову, вслушиваясь, достаточно ли в моем голосе пиетета. — Какое расстояние от окна ресторана до… — я задумалась, какую точку выбрать в качестве возможного лежбища снайпера. — До чердака вон того дома.

Я рукой показала на дом, стоящий напротив ресторана на другом берегу канала. Противоположная набережная вообще была закрыта для движения автотранспорта, поэтому там было так же тихо и безлюдно, как и на этой стороне. Первые три этажа дома действительно занимало отделение милиции, но вход в него располагался за углом, туда же подъезжали и машины. Кораблев проследил за моей рукой и прищурился, оценивая расстояние.

— Метров восемьдесят будет, а что?

— Ничего. Просто жена Нагорного была убита выстрелом с расстояния около восьмидесяти метров.

— Да ладно! — Кораблев недоверчиво уставился на меня. — Там же пистолетная пуля, пять и шесть калибр. У пистолета прицельная дальность — двадцать пять метров. А тут восемьдесят. С такого расстояния из пистолета можно только случайно попасть.

— Насколько я понимаю, калибр пять и шесть подходит и к винтовкам.

— Да ладно! — Кораблев снова рассеянно махнул рукой, но видно было, что в голове у него бешено закрутились версии. — А почему тогда в деле написано, что пуля выстрелена из пистолета Марголина?

— Ты невнимательно читал. Баллист написал, что пуля могла быть выстрелена из пистолета Марголина. Но ему одну пулю направили на исследование, про дальность выстрела он ничего не знал. А медико-криминалистической экспертизы не было.

— Вот елки зеленые! Да ведь там не только медико-криминалистической экспертизы не было, — сообразил Кораблев, — даже я про эти восемьдесят метров только сейчас от вас слышу.

— Между прочим, и я случайно об этом узнала. Эксперт дистанцию установил, а в заключении об этом не написал.

— А почему это?

— А потому что следователь его об этом не спрашивал.

— Во мудила! — ругнулся Кораблев. — Правда, это и мне в голову не пришло.

— На самом деле, это объяснимо. Труп нашли не на месте убийства, а там, куда его вывезли после этого. Получается, что место убийства никто не осматривал, потому что оно не установлено. Кому ж в голову придет, что там такая дальность?

— Вообще-то следователю должно было прийти в голову. Если голова есть.

Наш познавательный разговор был прерван прибытием огромной грохочущей машины с водолазами. Машина остановилась, из нее вышел старший, мы с ним познакомились, я еще раз обрисовала задачу, и два водолаза, выскочившие было вслед за руководителем, полезли обратно переодеваться, а старший вместе с помощником вытащил из машины огромный бур и спустился на лед канала пробивать лунку для входа водолазов.

Пробив лунку, они помогли водолазу, облаченному в тяжеленный, почти космический скафандр, спуститься на лед, и аккуратно пропихнули его в черную воду, плескавшуюся в проруби. Все это заняло около двух часов. Пока водолазы занимались своим делом, мы с Кораблевым, отошли к ресторану и заглянули в окно.

— Если господа Нагорные сидели за этим столиком, а окно было открыто, вполне могли в нее попасть с той стороны, — прокомментировал Кораблев. — Только зачем потом вывозить труп в Красногвардейский район? Как вы себе это представляете? Киллер палит в даму с чердака напротив, а потом является в ресторацию и вывозит тело?

— Самое интересное будет, если мы сейчас найдем труп Нагорного на дне канала, — сказала я. — Если их обоих застрелили, когда они сидели в ресторане…

— Значит, собаки-халдеи их трупы выкинули, чтобы имидж этого вонючего кабака не пострадал.

— Леня, представь, их обоих застрелили через окно. Что ж, персонал ресторана один труп выкинет в канал, а второй повезет в «Красную гвардию»?

— Черт их знает, вдруг им помешали?

— Хорошо, допустим. А куда делась ее машина?

— На ней и вывезли труп.

— Ленечка, тогда надо допустить, что это работники ресторана организовали покушение на Карасева.

— Да, ребус. Хотя чем черт не шутит! Еще некоторое время мы на разные лады пообсуждали версию об убийстве Нагорных работниками ресторана. «Леня, только это явно не гардеробщица, — сказала я, — ей Нагорный явно нравился». Но в итоге пришли к выводу, что версия притянута за уши.

— Чердачок-то пойдем смотреть? — заплясал Леня возле ресторанного окна.

Но я убедила его в том, что чердачок смотреть преждевременно. Во-первых, для осмотра нам нужен будет криминалист и, желательно, медик, чтобы потом осуществить визирование и определить траекторию полета пули. Если стреляли с чердака, нужно будет назначать дополнительную экспертизу, ставить вопрос о взаиморасположении стрелка и жертвы, проводить эксперимент. А мне почему-то не хотелось раньше времени оповещать широкую общественность о том, что я знаю про дистанцию выстрела. Причем я даже себе не отдавала отчета, по какой причине; не хотелось, и все.

Мы с Кораблевым как голодные дети, прилипнув носами к ресторанному стеклу, посожалели о том, что ранение оказалось слепым, иначе можно было бы поискать в интерьере ресторана следы пули. С другой стороны, хорошо, что ранение оказалось слепым, а не сквозным: так у нас была хотя бы пуля, которую можно идентифицировать с оружием в том сомнительном случае, если мы его найдем. Если бы пуля прошла навылет и застряла, допустим, вон там, в барной стойке, за полгода ресторан наверняка подвергся бы переделке, чтобы скрыть огнестрельное повреждение стойки. И след от пули, и саму пулю никто бы никогда не нашел.