Южная кровь - Владимир Григорьевич Колычев Страница 30

– Ему с вами повезло.

– Повезло. Он ведь столько крови потерял…

Родион не имел видов на Майю, но мог бы породниться с Тумановым. К сожалению, группы крови у них не совпадали, и ради него донором он стать не мог. Сейчас Родион мог помочь ему другим.

– И далеко от Пшеничной он ушел?

– От поворота на Пшеничную… Нет, не далеко. Там знак, поворот на Пшеничную, метров пятьдесят от него, может, сто. Но с другой стороны от знака…

– Может, за ним кто-то гнался?

– Да нет.

– А машину на дороге не видели? «Ленд Крузер». На обочине не стояла?

– Нет, не было машины.

– Ну ладно.

Родион еще раз уточнил место, где подобрали Туманова, перекинулся парой слов с женой и отправился в путь. Часы показывали двадцать минут четвертого.

Туманов в самом деле истекал кровью. На песчано-гравийном грунте обочины просматривались темные пятна. Там, где Туманова подобрала «Скорая», кровавый след обрывался.

Ночь, небо темное, ветер, пыль, освещения на дороге никакого, но Родион вооружился фонарями – обыкновенным и ультрафиолетовым охотничьим для поиска подранков. В ультрафиолете следы крови были голубого цвета. По этому следу Родион и пошел. Подранок уже в больнице, но путь его остался наверняка до самого места преступления. Может, остановили Туманова, отобрали машину.

Как оказалось, Алексей Данилович шел вовсе не от станицы, след крови тянулся по дороге, которая вела к железнодорожному мосту. А там и стройка, где работают крутые парни, любители мордобоя. Родион был там, ничего особенного не заметил. Обычные трудяги, как русского, так и не совсем происхождения. Фундамент действительно заливали, но кто избил Стенькина, Родион так и не понял. Никто ничего не видел, впрочем, на другие ответы он и не рассчитывал.

Но, возможно, крутые парни все-таки существовали. Что, если на них Туманов и напоролся? Но каким ветром занесло его на пристань в ночное время?..

Как оказалось, на пристань Фомин грешил напрасно, кровавая цепочка свернула с дороги гораздо раньше, и не вправо, а влево – к небольшой одинокой горе мелового происхождения. Гора эта была рассечена надвое самой природой, один склон пологий, а другой крутой, отвесный, как бок бисквитного кулича, густо политого белой глазурью.

Подножие холма – сплошь известняковая порода, здесь мог расти только дикий ковыль. По тропинке в траве Родион поднялся на самую вершину горы, там, под белым валуном, вмурованном в гору, заметил глубокую яму, в которую можно было затолкать крупного пса, вокруг нее громоздился вынутый известняковый грунт, камни. Чуть в стороне валялась саперная лопатка.

Родион осмотрел штык лопатки в ультрафиолете, заметил кровь. Совсем немного крови, размазанная капля, но для экспертизы ее вполне хватит. Если лопатка Туманова, и он ею оборонялся? А он мог. Выкопал что-то из-под камня, тут его и накрыли. Защищаясь, он схватился за лопатку, кого-то поранил, но не смог удержать оружие в руке. Возможно, его сразу пырнули ножом или сначала выбили лопатку из руки. Он дрался, о чем говорили сбитые костяшки пальцев, но ведь он мог их сбить уже с ножом в животе.

А достать из-под земли Туманов мог деньги, тот самый бандитский «общак», который увел из Москвы. Деньги, на которые он в свое время поднялся, купил землю, обзавелся хозяйством. Что-то растратил, что-то осталось. Возможно, деньги растратил, а драгоценности отложил на черный день. Если были драгоценности.

* * *

Сначала операция, потом реанимация. Или операция проводится, когда человек уже в реанимации?.. Майя нервно мотнула головой, пытаясь вытряхнуть из нее сумбурные мысли. Отец в тяжелом состоянии, а ее зациклило – операция, реанимация… Или это защитная реакция организма колбасит мысли?

– Не волнуйся, все будет хорошо, – мило улыбнулась Валерия Александровна.

Майя рассеянно посмотрела на молодую женщину. А ведь она действительно молодая, даже очень, а уже врач, и обращаются к ней уважительно, по имени-отчеству. А еще Фомина – жена Родиона. Потому что врач, потому что с образованием. А Майя даже колледж не окончила, кому она такая нужна? Вторые сутки уже пошли, а Семена где-то носит. Видимо, Таисия Дмитриевна больше не уговаривает сына вернуться к жене. Ну да, отец у нее безземельный, к тому же с уголовным прошлым… Да и пошли они все!

– Все будет хорошо! – сказала вдруг мама.

Она молча сидела на кушетке в хирургическом отделении, разбитая и подавленная. И вдруг очнулась.

– Все будет хорошо… – повторила она. – Я знаю. Но я должна быть с мужем!

– Ваш муж в реанимации.

– Я была с ним в реанимации. И здесь была, и в Ростове была… Я всегда с ним была!..

– Хорошо, хорошо, я поговорю с хирургом.

– А вы жена Фомина? – Глаза у мамы вдруг хищно сузились.

– Жена Фомина, – нахмурилась Валерия.

– Это ведь все из-за него!

– Мама! – Майя едва удержалась от того, чтобы не топнуть ногой.

Она поняла, что на уме у матери. Это ведь родители в свое время сбили ее с толку. Разговаривая между собой, они обвинили Фомина в своих несчастьях. Это он, сказал отец, беду в дом принес. Спокойно жили, пока его не было, а появился, началось. И Майя поверила им. И когда отец получил пулю, обвинила в том Фомина. Он тогда и отца спас, и ее саму, а она, вместо благодарности выстрелила в него из пистолета. Ранила всего лишь, но ведь могла и убить.

И сейчас мама собиралась обвинить Родиона, но Майя не хотела ее поддерживать.

– Где сейчас Фомин?

– На месте преступления.

– На месте преступления?! – вскинулась мать. – А откуда он знает, где место преступления?!

– Значит, знает.

– Значит, знает!.. – передразнила мать. – А зачем он сказал, чтобы мы дома сидели?..

– Элеонора Григорьевна, я подробно вам все объясню!.. – неожиданно прозвучал голос Родиона. Он входил в холл энергичным шагом. – Только, пожалуйста, не здесь! Больные спят.

Майя смотрела на Фомина, и у нее горели щеки. Маму понять можно, истерика у нее, и все равно ей стыдно. Очень стыдно.

– Не надо, все.

Майя подошла к маме, взяла ее за руку.

– И когда вы мне все объясните? – еще в пылу, но уже негромко спросила мать.

– А прямо сейчас, – глянув на жену, Родион указал на выход.

– Ну, хорошо.

Утро уже вступило в свои права, солнце прогнало ночную темноту, а сейчас растапливало сумерки. Ветер улегся, но все равно холодно. Во дворе Майя поежилась.

– Я даже не спросил, как ваш муж? – сказал Фомин. И глянув на Майю, добавил: –