Нора Робертс - Клятва смерти Страница 33

Ее влажная кожа все еще была горяча — Ева словно горела в лихорадке. Ее голова лежала у него на груди. Он всерьез подумал, что стоит просто закрыть глаза и уснуть. Вот прямо так, в таком виде, как сейчас. Уснуть на денек-другой.

Потом она застонала, глубоко вздохнула… Усилием воли он вернулся к реальности, с трудом поднял руку и погладил ее по спине.

Она, довольная, замурлыкала.

— Держу пари, ты этого не ожидал.

— Нет, не ожидал. Если б я только мог предположить, что ты, стукнувшись головой, превратишься в сексуального маньяка и изнасилуешь меня так жестоко, я бы сам двинул тебе по башке давным-давно.

Ева захихикала, уткнувшись ему в шею, потом снова вздохнула.

— Дело тут вовсе не в стукнутой голове, а в спагетти. А может, спагетти стали просто последней каплей.

— Мы будем есть спагетти до конца наших дней. На завтрак, на обед и на ужин.

Ева чуть подвинулась, теснее прижалась к нему.

— Я просто… из-за этого я просто расплавилась. Я хотела тебя соблазнить. Чтобы все было романтично. — Она подняла голову и улыбнулась, глядя на него сверху вниз. — А потом я ужасно проголодалась.

— Рад быть в твоем меню. В любое время.

— Я тебя затрахала до потери пульса.

— Это еще мягко сказано.

— Мы с тобой выглядим омерзительно.

— Тут двух мнений быть не может.

— Я думаю, надо принять душ, а потом уж есть холодные спагетти.

— Их можно разогреть.

— А мне холодные больше нравятся.

— Ну, ты у нас уникум, — пробормотал Рорк. — Ладно, идем в душ. Но ты будешь держать руки при себе, извращенка. Ты меня выжала, как лимон.

Ева фыркнула.

— А ты думал, так и будет всю жизнь везти только тебе одному? Пошли, приятель, так и быть, потру тебе спинку.

Они ели холодные спагетти, и, раз уж у Евы был вполне здоровый вид, Рорк налил ей бокал вина.

— Расскажи мне об Алексе Рикере. Как прошел обыск? Мне интересно.

— Мне кажется, у него одежды и обуви не меньше, чем у тебя.

— Нет, это никуда не годится. Придется мне немедленно кое-что докупить к моему гардеробу.

— А знаешь, что самое ужасное? — Ева погрозила ему вилкой. — Я знаю, что ты не шутишь.

— С какой стати мне шутить?

— Ладно, неважно. — Ева намотала спагетти на вилку. — Он нас ждал, он был готов. Нас поджидали трое адвокатов. Следили, чтобы мы вели себя как образцовые копы. Полное сотрудничество и всякая такая муть. В доме все роскошно, все на месте, все как должно быть. Но кое-что было не так, особенно гостевая комната. В ней явно никто никогда не гостил, пара шкафов выглядела так, словно их только что привезли с мебельной выставки. Это, конечно, не преступление — купить новую мебель или держать в доме пустую комнату, но на дверях сенсор для ладони и голосовой код.

— Гм, его личный кабинет. Вероятно, он держал там незарегистрированное оборудование, и его вывезли еще до того, как мы с ним говорили этим утром.

— Вот и я так думаю. И Фини со мной согласен. Я взяла диски с камер наблюдения за домом, но даже если там записано, как он лично вытаскивает какие-то ящики или втаскивает комод в пентхаус, все равно он чист. Он в своем полном праве. У меня против него ничего, кроме подозрений, но я точно знаю, что он мерзавец. — Ева в ярости намотала на вилку новую порцию спагетти. — Он просто мерзавец, и все.

— Настолько мерзавец, чтобы убить ее или заказать?

— Я пока не знаю. Пока. Его персональный помощник по имени Сэнди этим утром прикрыл его задницу: заявил, что он якобы полагал, будто Алекс был дома в вечер убийства. Чушь!

— С этим я готов согласиться, но… почему?

— Потому что они оба живут в этом пентхаусе, потому что они хорошо знают друг друга, вместе учились в колледже. Потому что этот мелкий прыщ точно знает, что происходит. Что, где, когда и как.

— Тогда зачем он лгал, раз Алекс собирался сказать, что его не было дома в тот вечер?

— Хороший вопрос. Может, он посоветовал Алексу сказать, что он — в смысле Алекс — был дома и пообещал эту версию поддержать, а Алекс потом передумал. В любом случае мы проверяем алиби, но пока не преуспели ни в ту, ни в другую сторону. Он умен, — сквозь зубы добавила Ева. — Алекс умен и хладнокровен. Вот потому-то я себя и спрашиваю: зачем он пошел на такой грубый и бессмысленный трюк? Зачем ему понадобилось разбивать мою тачку?

— Ты могла бы пострадать гораздо серьезнее. Да, могла, — повторил Рорк, не давая ей возразить. — Если бы кто-то врезался тебе в бок на полной скорости, я бы сейчас ел холодные спагетти у твоей больничной койки. Эти полицейские жестянки смять ничего не стоит, как банку пепси.

— Они армированные, — начала было Ева, но его стальной взгляд заставил ее умолкнуть и пожать плечами. — Ну, ладно, ладно, они дерьмовые. Но к этой я, честно говоря, вроде как привязалась, черт ее дери. Она кое-что умела и была не такая страшная, как прежние. Я к ней привыкла. А теперь мне придется попотеть и заполнить гору бумажек. С какой стороны ни посмотри, кругом паршиво.

— А ты вот с какой стороны посмотри: ты пострадала, неважно, серьезно или слегка, твоя машина разбита, тебе придется провести время за бумажной работой, забросив расследование.

— Риск велик, а результат жидковат. Сам подумай: надо угнать две машины, выследить меня, нанять людей, готовых протаранить машину полицейского среди бела дня на оживленной улице. Не знаю, с какой стати ему расшибаться в лепешку ради такой никчемной цели.

— Ты засадила за решетку его папашу. И ты моя. Если ты пострадаешь, значит, он не зря старался.

— Может быть. Может быть. А может, идею подал его помощничек. Мерзкий слизняк. Может, он ее и исполнил. Я ему не нравлюсь.

— А ты, держу пари, в общении с ним была сама вежливость и любезность.

— Да нет, мне нравилось подкалывать его тощий зад. В любом случае, если один из них — неважно, кто именно, — подстроил это дурацкое столкновение, им это с рук не сойдет, и Алекс займет камеру по соседству с папашей. Я работаю с Мирой. В каких-то моментах он вписывается в психологический портрет, в других — не совсем. Мне все время приходится возвращаться к самой Колтрейн. Есть связь между Колтрейн и ее убийцей. И я уверена: изучая ее, я найду убийцу. Найду, арестую и запру в камере.

— Ты хочешь, чтобы это был Алекс, из-за его отца?

Ева ответила не сразу, задумалась, глотнула вина.

— Надеюсь, что нет, но сбросить со счетов этот мотив не могу. Знаю — кому ж еще знать, как не мне? — наше происхождение, наше прошлое влияют на то, что мы собой представляем. Стала бы я копом, если бы не то, что со мной сделали? Если бы не то, что мой отец со мной сделал? А ты? Ты был бы тем, кем стал, если бы не то, что с тобой сделали?

— Для меня это равнозначно судьбе. Конечно, мы сами делаем выбор и не раз, мы сами делаем выбор на каждом шагу, но судьба тоже играет свою роль. В конечном счете мы выбираем судьбу.

Ева нахмурилась.

— Это имеет смысл, только если ты ирландец.

— Возможно. Ты, Ева, выбрала закон и порядок. Ты могла бы сделать другой выбор. Ты могла бы выбрать роль жертвы и спрятаться в ней, вместо того чтобы защищать других.

— Я не могла быть жертвой. Для меня вопрос так не стоял. Я не могла стать тем, чем меня пытались сделать. Я не смогла бы так жить. И ты бы не смог. Ты никогда не смог бы стать таким, как твой отец, человеком, который выполняет чужие приказы, избивает детей и убивает невинных.

— Да при этом еще и удовольствие получает.

— Вот именно. И мой отец был такой же. — В душе у Евы всколыхнулась застарелая ненависть. — И Макс Рикер. Их же хлебом не корми, только дай поиздеваться над кем-нибудь, кто меньше и слабее. Они ж на этом прямо кайф ловили. Мы с тобой много чего могли бы порассказать об этом. Да и он тоже — в смысле, Алекс. Мы много знаем о жестокости, потому что ее в нас вколачивали — долго и упорно. Мы с тобой шли разными дорогами, но такую дорогу ни ты, ни я не выбирали. Жестокость ради острых ощущений — это не для нас. И все равно это сидит в нас.

— Интересно, какую дорогу выбрал Алекс.

— Его готовили к управлению отцовской империей. В прошлом году империя получила колоссальную пробоину. Но у сына появились свои деловые интересы, свои владения. Конечно, у него остались контакты, поддержка, фундамент, ему хватило ума и знаний завладеть тем, что осталось от империи отца. Кое-что ведь осталось. Другие части отцовского имущества он реструктурировал. Он жулик, а женщина-коп, с которой он спал, мертва. — Ева пронзила тефтельку зубцами вилки. — Может, Колтрейн была грязной, а может, и нет. Но у нее был с ним роман. И, может быть, когда она с ним порвала, начала все сначала, у нее появилось желание дунуть в свисток, разоблачить его… А это отличный, крепкий мотив, чтобы ее убрать.

— Но?

— Но… — Ева покачала головой. — Где ее записи? Фини со своей бандой электронных психов нашел бы следы стирания или вмешателъства. А я — уж можешь мне поверить! — нашла бы следы чужого присутствия в ее квартире. Но ее компьютеры чисты. Алекс не так хорош, как ты.