Николай Леонов - Ментовская крыша Страница 33

– Н-да, бывают в жизни огорченья… – пробормотал Передреев, надевая на нос очки. – Наверное, так будет всегда – милиция будет ногой распахивать дверь офиса и требовать повышенного к себе внимания… Я не жалуюсь – упаси бог, – я просто констатирую факт. Видимо, это наша национальная особенность, никуда не денешься.

– Да уж куда денешься, – согласился Гуров. – Особенно когда совесть нечиста.

Передреев бросил на него быстрый, пронзительный взгляд и откинулся на спинку кресла.

– Что вы имеете в виду? – сухо спросил он.

– Не будем ходить вокруг да около, – сказал Гуров. – Я сразу к делу. Нам только что стало известно, что пятого июля в вашем офисе был некий праздник, фуршет, вечеринка – не знаю, как это у вас называется – и на этой вечеринке присутствовал оперуполномоченный МУРа Вишневецкий. Вопрос такой – кто из вас лично присутствовал на этой вечеринке?

Если бы Гуров сделал сейчас что-то совсем невообразимое – например, выпалил бы в потолок из пистолета или заявил, что опечатывает все кабинеты фирмы или вдруг арестовал секретаршу, – и то, наверное, потрясение хозяев «Индиго» не было бы таким сильным. Оба тут же побледнели и как бы окаменели. Секунды две они смотрели в лицо Гурова, не в силах произнести ни слова и что есть силы вцепившись в край стола, точно какая-то неодолимая сила грозила сорвать обоих со своих мест. Реакция на вопрос, который в принципе казался совершенно невинным, была совершенно неадекватной, и Гуров понял, что они с Крячко движутся в правильном направлении и до цели остается совсем немного – главное сейчас, не сбавлять темп.

Но если молчание «индиговцев» было красноречивее любых слов, то их ответ не лез, как говорится, ни в какие ворота.

– Пятого июля в нашем офисе не было никакой вечеринки, – тихо сказал Передреев. – Вы, наверное, ошиблись.

Гуров поймал на себе возбужденный взгляд Елисеева и хладнокровно заметил:

– Ошибки в нашей работе случаются чаще, чем хотелось бы. Но в данном случае ошиблись не мы. Если ничего такого у вас пятого июля не было, значит, нас дезинформировали. А жаль. Сначала эта информация показалась нам достоверной. Нам ее сообщил один из членов банды Маклера – припоминаете такого?

На лбу Передреева выступили крупные капли пота. Сейчас он тупо смотрел в одну точку, бессмысленно вертя в руках карандаш. От уверенности и сознания собственной значимости не осталось и следа. Не лучше выглядел и господин Елисеев. Он кусал губы и с тоской поглядывал на дверь, должно быть, мечтая перебраться в собственный кабинет.

– Маклера? – проговорил Передреев, словно очнувшись. – Маклер… Это что же – кличка такая? Н-да, что-то не припоминаю…

– А у вас с памятью вообще все в порядке? – обеспокоенно спросил Гуров. – Я почему говорю? Вот вы сейчас все отрицаете, а потом окажется – память. Тогда мы, пожалуй, не будем рисковать. Мы лучше всех ваших сотрудников вызовем на допрос и попробуем выяснить, кто что знает о вечеринке пятого июля. Так будет вернее, я думаю. Кто-то что-то обязательно вспомнит. Столько народу!

Передреев беспомощно посмотрел на Елисеева, но в глазах у того, кроме тревоги, ничего не было.

– Ах да! – ненатурально засмеялся Передреев, хлопая себя по бледному лбу. – Ну в самом деле, какой же я дурак! Совсем заработался! Действительно, мы собирались в узком кругу пятого июля. Отметили годовщину фирмы. Дата не круглая. Поэтому все было более чем скромно – выпили по бокалу шампанского и разошлись. Вы, наверное, это имели в виду?

– И вы оба присутствовали на этом празднике? – спросил Гуров.

– Да-да, мы с Евгением Александровичем были оба, – слишком поспешно сказал Передреев, цепляясь за Елисеева точно за соломинку.

– Именно это я и хотел выяснить, – кивнул Гуров. – Значит, вы оба можете прояснить, что происходило на этой вечеринке?

– А что происходило? – заторопился Передреев. – Я же сказал – выпили по бокалу…

– Шампанского, – продолжил Гуров. – Это я слышал. Подполковник Вишневецкий тоже пил с вами шампанское?

Передреев вытер лоб рукавом пиджака.

– Не понимаю, – пробормотал он. – Подполковник? Здесь не было никакого подполковника…

– А Маклер? – жестко спросил Гуров. – Маклер здесь был?

Передреев развел руками и, ничего не ответив, посмотрел на Елисеева. Тот нервно поправил галстук и, пытаясь не сорваться на истерический тон, заявил:

– Здесь были только свои. Человек пять, не больше. Те, кто стоял у истоков фирмы.

– В каком-то смысле Маклер тоже стоял у истоков фирмы, – напомнил Гуров. – Так что я повторяю свой вопрос. Вообще, чтобы не морочить друг другу голову, постараюсь дать вам хороший совет – не суйте голову в чужую петлю. А вы пока только и занимаетесь этим совершенно неблагодарным и бесперспективным делом. Дело в том, что Маклер с минуты на минуту будет арестован, и вы окажетесь в очень незавидном положении. И еще – так, для справки, – сведения о том, что вас «крышует» именно Маклер, нам дали два совершенно разных человека, друг с другом даже незнакомые. Для выдумки это слишком удивительное совпадение.

Передреев помертвевшим взором уставился на Елисеева. Тот пожал плечами и отвернулся. В кабинете повисла звенящая тишина. Стал слышен даже легкий шорох кварцевых часов на стене.

– Ну да! Маклер! Эта мразь годами тянет из нас деньги, и мы же оказываемся виноваты! – вдруг с неожиданным жаром сказал Передреев, рубя воздух ладонью. – Интересно, а почему вы, господин Передреев, не обратились в милицию? Почему пошли на сговор с преступником? Почему виляете, изворачиваетесь, суете голову в чужую петлю?.. А ларчик-то просто открывается, господин полковник! До смешного просто! – Теперь он смотрел на Гурова почти с ненавистью. – Потому что за отморозком Маклером стоят некие темные и могущественные силы, против которых у нас нет аргументов. Вы случайно не догадываетесь, что это за силы?

– Почему же, догадываюсь, – спокойно ответил Гуров. – Только что толку от моих догадок? Мне факты нужны, господин Передреев. Иначе вся эта галиматья так и будет продолжаться, а вы будете увязать все глубже и глубже, пока не утонете совсем. Сейчас у вас еще есть шанс…

– Мне уже говорили, что у меня есть шанс, – махнул рукой Передреев. – Когда Маклер вдруг начал беспредельничать и заставил нас выплачивать в полтора раза больше, чем раньше, мы взбунтовались, пошли в милицию. И что же?

– Что? – терпеливо спросил Гуров. – Насколько я знаю, Вишневецкий действительно хотел вам помочь, но вы вдруг стали водить его за нос. Почему?

– Почему-почему, – неожиданно буркнул Елисеев. – Вы знаете про то, как меня обстреляли на шоссе, но вы не знаете, что потом, примерно через неделю, когда в милиции уже лежало наше заявление, нас навестили некие люди с красными книжечками и посоветовали замять дело. Это дело, сказали они, совершенно бесперспективно и никогда не дойдет до суда. Мол, они об этом позаботятся. У них, мол, есть все возможности для этого. Они, в общем-то, и не старались прятать от нас ни своих имен, ни своего положения. Должен предупредить, что положение действительно солидное. Возможно, вы искренний человек, но я не уверен…

– А вот это неважно, – перебил его Гуров. – Главное, что я уверен. Поскольку и в самом деле считаю себя искренним человеком. Кто же так вас напугал? Надеюсь, эти люди были не в ранге министров?

– Нет, но… Разумеется, это не были министры, – с усилием проговорил Передреев, пытаясь придать своим словам оттенок горькой иронии. – А вы будто бы меньше министра в расчет не принимаете?

– Позвольте, я отвечу на этот вопрос, – вдруг вмешался Елисеев. – Но прежде я расскажу вам, как обстояло дело, а вы потом уже сами будете решать – нужен вам ответ или нет. Должен сказать, что всю вину я беру на себя – однозначно…

Гуров понял, что Елисеев намерен выгородить шефа. Какие мотивы им руководили, было неясно, но, скорее всего, Елисеев рассудил, что обоим выкрутиться уже не удастся в любом случае. Возможно, им двигало стремление сохранить фирму. В конце концов, тюрьма – это еще не конец жизни, и возвращаться потом куда-то надо. Но сейчас для Гурова это не имело существенного значения.

– С виной разберется суд, – заметил он. – Но я готов вас выслушать.

– Все очень просто, – начал Елисеев. – Наверное, подполковник Вишневецкий был хорошим человеком, но мы оказались меж двух огней, и нужно было что-то выбирать. Времени на раздумья не было, и, наверное, мы сделали роковой выбор. Теперь ничего не поделаешь. Рад бы в рай, как говорится…

– А нельзя ли без лирических отступлений? – поинтересовался Гуров. – Я понимаю, даже убийцам хочется хорошо выглядеть на фотографиях, но у нас тут не салон красоты. Давайте ближе к фактам.

– Очень тяжело, – мотнул головой Елисеев. – Но вы правы. Чего теперь строить из себя невинность? В дерьме по уши… Ну, в общем, когда нам дали понять, что за спиной Маклера на самом деле стоят люди в погонах, мы решили не возникать и изменили показания. Грубо говоря, мы дали понять Вишневецкому, что больше не нуждаемся в его услугах и никаких претензий ни к кому не имеем. Однако подполковник не угомонился. Он продолжал, я бы сказал, бомбардировать нас своими вопросами. Надо отдать ему должное – он верно ухватил суть. Не сразу, но разобрался в ситуации, хотя в МУРе никто его за это не поощрял. Короче говоря, он каким-то образом узнал о нашей «крыше» и о причастности к этому делу своих коллег. По-моему, он не доверял людям, с которыми работал бок о бок. Практически он действовал в одиночку. Но кое-чего добился. В последние дни он просто стал настаивать, чтобы мы рассказали о наших отношениях с Маклером и милиционерами, которые стояли за спиной Маклера. То есть не просто рассказали, а самым официальным образом дали показания. Он выследил кого-то из своих, встречавшихся с Маклером, убедился, что Маклер имеет к нашей фирме самое прямое отношение, и сделал выводы. Он грозил, что отправит нас всех на скамью подсудимых, если мы будем препятствовать расследованию.