Стивен Соломита - Взмах ножа Страница 48

Но для «Американской красной армии» в связи с ее конкретной задачей погода была идеальной, потому что масса холодного воздуха, подминая под себя теплый воздух, уже опускалась на Нью-Йорк. Дымка тянулась от Кон-Эдисон вдоль Ист-Ривер, и, вместо того чтобы подниматься вверх, образуя облака, тянулась по земле. Музафер и Джонни Катанос медленно ехали по Кент-авеню, размышляя о том, что время торопит.

Такое же чувство они испытывали тогда, перед взрывом на площади Геральд, но теперь у них было гораздо больше уверенности в себе. Службы безопасности не могли даже намекать на то, что они идут по следам «Красной армии», а их руководители постоянно откладывали уже назначенные пресс-конференции и всячески избегали журналистов, опасаясь обвинений в том, что они называли коллективной ошибкой.

— Ты читал сегодня «Таймс»? — спросил Музафер и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Комитет по борьбе с терроризмом заявил, что мы — пуэрториканские бандиты, работающие на Фиделя Кастро. Они связали нас с кокаином и мексиканским героином. Как с источником финансирования. Бэкингем, член палаты представителей от Алабамы, объявил, что мы прилетаем в Нью-Йорк первым классом, совершаем теракт и снова скрываемся в джунглях Бразилии. Неплохо, да?

— Должны же они что-то говорить, — спокойно ответил Джонни.

— Не удивлюсь, если эти алабамские консерваторы проглотят и такую наживку. Что с них взять? Бродят по своим лесам, глушат домашнее пиво и треплются о пуэрториканцах, налетающих из Бразилии. — Он притормозил на красный свет и повернулся к Музаферу. — Худшее, что может произойти с человеком, — продолжал он серьезно, — это провести жизнь на обочине. Ярко начать и постепенно загнуться. Лучше вообще не жить.

Вспыхнул зеленый, машина рванула с места. Джонни и Музафер в последний раз изучали местность и уже ни о чем особенно не беспокоились.

— Посмотри на реку. Видишь облако над Четырнадцатой улицей? Ясно, как определить направление ветра? Он совсем слабый.

Облако, казавшееся на первый взгляд неподвижным, на самом деле плыло на юго-восток, пересекая реку.

— Как ты думаешь, где это облако соединится с облаком от пожара? — весело спросил Джонни. — Ты изучил географию местности?

Музафер улыбнулся, у него на коленях лежала карта города.

— В конце Ли-авеню в Вильямсбурге, — ответил Музафер. — Как раз там, где бомба Джейн. Что касается меня, я бы скорее занялся Манхэттеном, но здесь тоже будет нескучно.

— Влажность большая, облако не продвинется дальше полумили и накроет крыши домов. Значит, все, кто внутри, погибнут. Копоть, когда отходы горят, страшная. Облако почернеет и пропитается бензином. Когда его увидят, тут-то и начнется настоящая паника.

Они проехали по Пятой улице, в десятый раз за последние две недели. Людей на улице почти не было, и Музафер с удовлетворением кивнул.

— Сегодня бы все и сделать. Если эта погода не продержится до вторника, потом придется неделю ждать.

Накануне ночью на собрании членов «Красной армии» Эффи доложила о результатах поиска бензовоза — они искали машину, которую можно было бы легко угнать. Музафер, привыкший запоминать сообщения своих подчиненных (вынужденная необходимость, так как их правилом было не записывать), как сейчас, слышал ее громкий голос:

— На Берри-стрит большая станция по перевозке бензина. Они доставляют нефть и газ разным крупным компаниям. Машины стоят в гаражах, потом их подгоняют к зданиям или бензоколонкам. Грузовик номер четыреста двенадцать наполняется газом на Кент-авеню, у реки, около шести вечера и отправляется на Лонг-Айленд. После заправки водитель заезжает в «Нэви Дайнер», тоже на Кент-авеню, и там обедает. Заправляют дизельным топливом, водитель мотор не выключает. Так все делают, потому что, если машина на дизеле, ее трудно завести. Угнать — не проблема. Проблема в другом. Грузовик работает всего четыре дня в неделю. Со вторника до пятницы. Очевидно, в другие дни парень заправляется на других станциях или работает по десять часов, но в понедельник вообще не появляется.

Джонни свернул на Флашинг-авеню, и они направились в Форт-Грин, район, который когда-то застроили прекрасными особняками, позже вытесненными новостройками, где жили в основном чернокожие. Эта жара заставила жителей покинуть дома.

— Я тебе покаюсь, — начал Джонни исподволь, — у тебя есть настроение выслушать мою исповедь?

Музафер взглянул на него, но Джонни говорил, не дожидаясь ответа:

— Вчера ночью мне не спалось, и я еще разок навестил склад.

— Не стоит заниматься самодеятельностью, — мягко перебил Музафер, хотя доверял интуиции Джонни не меньше, чем собственному опыту. — Надо подчиняться приказам.

— А тебе надо напоминать, что я должен исполнять приказы.

— А если бы тебя поймали? Как обычного воришку? Провалилась бы вся операция. В лучшем случае.

Джонни пожал плечами.

— Мне хотелось рассмотреть там все повнимательней. Ведь обычно как — только взглянешь и тут же бежишь обратно, потому что ты ждешь меня в машине. Вчера я изучил все вокруг досконально. Знаешь, это просто потрясающе, что эти болваны сделали с домом. Там 55-галлоновые баки стоят рядом и друг за другом. Там тысячи баков. Выстроились, как армия на параде. Склад размером двести на двести футов. Точно не подсчитать, но прикинуть можно: высота бака всего четыре фута, а потолки там страшно высокие. Так что, я думаю, там около десяти тысяч баков, что значит больше, чем полмиллиона галлонов с отходами. — Он замолчал, объезжая большой фургон. — А теперь самое главное. Там есть баки с надписью: «Радиоактивные отходы». Это уже кое-что посерьезнее. По крайней мере, когда я тряханул один, то не услышал, чтобы там жидкость какая-нибудь плескалась. Я не сумел рассмотреть, сколько там таких баков, но я тебе обещаю — в Мекке о нас вспомнят. Весь округ погрузится во мрак.

Усмехаясь, Джонни тормознул на светофоре и посмотрел на своего компаньона.

— Может, заедем в Чайнатаун пообедать? Я умираю от голода.

Зажегся зеленый, и Джонни свернул на Тиллари-стрит. Он подождал, пока Музафер освоится со сказанным, и заговорил снова:

— Кстати, о задачах революции. Когда ты говорил о том, что разрешишь Эффи и Терезе войти внутрь и установить детонаторы, я так понял, что наружу ты их уже не выпустишь.

— Мы не можем их бросить. Они и двух недель без нас не протянут.

— А я не говорил этого.

Музафер улыбнулся и сказал почти с нежностью:

— Что мы с тобой сделали? Больше, чем кто-либо до нас. Я не знаю, что нам еще удастся сделать, но я не остановлюсь, пока мы это не выясним со всей определенностью. — Он стал сворачивать карту. — У меня только один вопрос, что мы будем делать с Джейн Мэтьюс?

— С кем? — спросил Джонни, въезжая на мост.

В детстве и юношестве мы часто находимся на распутье. Перед нами множество дорог, и мы уверены, что всю жизнь сможем выбирать между тем, и другим, и десятым. В начале своего пути мы не сомневаемся, что, если однажды не пошли вот по этой дорожке, это не значит, что мы не можем вернуться на нее потом. Только много позже мы начинаем понимать, что нам необходимо принять одно-единственное решение и что выбирать таким образом придется еще не раз и не два. Только в зрелом возрасте мы внезапно осознаем, что старые мечты не вернуть. В тисках денег или безденежья, в ячейке под названием семья, подчинившись тому или иному образу бытия, по мере медленного старения человеческого организма большинство из нас заключает некое соглашение с жизнью: мы принимаем любые обстоятельства, как они есть, и надеемся на легкую безболезненную смерть.

Хасан Фахр, напротив, плыл по воле волн: ему никогда не удавалось попасть в колею, по которой двигались те, кому суждено было увидеть свет в цивилизованных странах. И в нем была готовность к той Голгофе, которая так ужасает людей, переживших кризис где-то в середине жизни. Прежде чем позвонить Джорджу Бредли, он взвесил все «за» и «против», так как отчетливо понимал, что дать знать о себе до того, как ты заключил сделку, все равно что застрелиться. Но все же сам он не пойдет в ФБР, чтобы требовать гарантий. Он должен получить большие деньги и новое имя и тогда наконец расстанется с тем безрадостным существованием, которое страшнее распятия для любого террориста.

Риск был невелик. Мир арабского терроризма, хоть и финансировался государством, внутри был организован плохо: вечно не хватало современных технических средств для проведения акций, не было и специалистов должного уровня для их подготовки. Встреча с Бредли в любом случае будет означать договоренность, сделку. Он знал, что его опознают, но так же не сомневался и в том, что американцы готовы заплатить любую сумму, чтобы обезвредить «Красную армию». Он получит деньги, уедет в тихий южный штат и впервые, наверное, сможет насладиться спокойной жизнью.