Алексей Макеев - Плата за вседозволенность Страница 8

Собственно говоря, ничего особо интересного Гуров от майора не услышал. Олеся жила довольно замкнуто. Подруг у нее было мало. Да и тех скорее можно было назвать приятельницами, нежели настоящими подругами. Девушка редко уходила из дома. Хотя последние месяца три к ней пару раз в неделю приезжал парень на собственной машине и они куда-то пропадали часа на два-три.

Несмотря на настоятельные просьбы отца познакомить его с другом, Олеся постоянно отказывала ему в этом. Она говорила, что с Колей – так его звали – они просто друзья. Зная вспыльчивый характер дочери, Геращенко был не слишком настойчив в своих просьбах. В итоге он даже фамилию парня так и не узнал.

Гуров мысленно сделал для себя пометочку. Действительно, как бы все просто объяснялось, если жертвы были знакомы с маньяком! Тогда и голову ломать не нужно, как молодая и необщительная девушка позволила совершенно незнакомому человеку посреди бела дня увезти себя невесть куда. Гуров усмехнулся и решил спрятать эту версию поглубже. Самый легкий путь чаще всего и приводит в тупик! И все же парня стоило проверить.

До Печатникова переулка, где располагалась квартира Геращенко, они добрались очень быстро. Еще стремительней, словно каждая секунда промедления могла стоить жизни, Геращенко поднялся на третий этаж. Гуров едва успевал за ним.

Квартира майора ничем особенным не отличалась: стандартная обстановка, приобретенная в кредит еще в советские времена, нуждающиеся в замене обои. Две комнаты и кухня, больше похожая на платяной шкаф. Единственной достопримечательностью была большая коллекция солнцезащитных очков, занимавшая две стеклянные полки в старом серванте. Пока Геращенко смотрел, что из вещей Олеся взяла с собой, сыщик стоял в гостиной и рассматривал эту коллекцию.

– Не могу сказать точно, – донесся до Гурова из спальни голос майора. – Но, по-моему, нет джинсов, футболки с рисунком руки на груди, полосатого сарафана, еще одного сарафана, белого. Олеська забрала черное вечернее платье, кучу нижнего белья, купальник и всю коробку со своими украшениями. Да, нет еще и солнцезащитных очков. Ну, знаете, Лев Иванович, таких, в которых сейчас молодежь ходит. С толстой черной пластмассовой оправой и желтыми, почти прозрачными стеклами.

Гуров удивленно оглянулся: только секунду назад он смотрел как раз на такие очки и был немного удивлен словами майора. И не только потому, что очки эти находились в шкафу. Гуров не мог понять, как Геращенко определил отсутствие их в доме, даже не посмотрев на коллекцию. Достав очки из серванта, сыщик подошел к дверям спальни.

– Вы не про эти говорили, Владимир Михайлович? – спросил он, показывая Геращенко очки.

– Нет, – грустно покачал головой майор. – Смотрите, у этих по самому краю стекла идет маленькая трещина. Олеська случайно повредила их и отказалась носить. Она купила себе точно такие же и держала их всегда на своем туалетном столике.

– Понятно, – проговорил Гуров. – Спасибо за помощь.

– Лев Иванович, – с тяжелым вздохом Геращенко поднял на сыщика глаза. – Если на сегодня ничего больше срочного нет, то я хотел бы побыть один. Мне это необходимо.

Сыщик согласно кивнул и, попрощавшись, направился к выходу. Геращенко проводил его. У самой двери майор слегка попридержал Гурова за рукав.

– Лев Иванович, – дрожащими губами произнес Геращенко. – Я бы очень хотел вместе с вами вести это дело, но понимаю, что этого мне никто не позволит. Я лицо заинтересованное. И все же, если вам нетрудно, держите меня в курсе расследования. Насколько это возможно. Да, и еще. Я рад, что дело ведете вы. Теперь, насколько это вообще возможно, я буду спать спокойно. Уверен, убийцу вы не упустите!

Гуров ничего не ответил. Он лишь ободряюще кивнул и, отвернувшись, зашагал вниз по лестнице…

Глава 3

Пока Гуров добирался до Театральной улицы, где жила Катя Свистунова, подружка Олеси, он еще и еще раз обдумывал те факты, что узнал от Геращенко. Даже если судить по одному тому, что майор за три месяца так и не настоял на знакомстве с другом дочери, получалось, что в их семье были довольно своеобразные отношения.

Видимо, Геращенко баловал Олесю даже больше, чем предполагал сам. Хотя бы элементарные меры безопасности в наше неспокойное время требовали того, чтобы отец знал, с кем его ребенок проводит свободное время. Чтобы знать, с чего начинать поиски в случае исчезновения дочери.

На секунду у Гурова промелькнуло подозрение, что замкнутый образ жизни девочки и отсутствие у нее подруг объяснялось отнюдь не ее скромностью. Вполне вероятно, что девочка была излишне своенравна и этим отталкивала от себя людей. Но какие-то окончательные выводы можно было сделать только после того, как сыщик поговорит со Свистуновой.

Катя на все сто процентов соответствовала тому описанию, что дал ей майор. Рослая, очень полная девушка с невероятно надменным лицом. Она открыла дверь почти сразу после звонка Гурова и, полностью заслонив собой дверной проем, не слишком любезно спросила:

– Что вам надо?

– Вы Екатерина Свистунова? – сыщик, не дожидаясь ответа, показал девушке удостоверение. – Мне необходимо с вами переговорить.

– Ничего себе. Я балдею. На-астаящий па-алковник! – деланно удивилась Свистунова. – Ну, заходите, раз пришли. Можно и поговорить. Все равно делать нечего.

Квартира у Кати была зеркальным отражением дома Геращенко: ни в обстановке, ни в планировке ничего выдающегося. А основное отличие заключалось в страшном беспорядке. Гурову показалось, что если здесь когда-нибудь и наводили порядок, то это было задолго до рождения Екатерины. Свистунова скинула с узкого дивана прямо на пол кучу вещей и предложила присесть.

– А, не обращайте внимания, – она небрежно повела рукой вокруг себя. – Живу я одна. А вещи мне намного легче находить, когда они все на виду. Так о чем вы хотели со мной поговорить?

– О вашей подруге, Олесе Геращенко, – Гуров внимательно взглянул в лицо Свистуновой.

– Да? – девушка, похоже, не слишком удивилась. – И что эта дуреха могла натворить?

– Ее убили, – не отрывая взгляда от Кати, с нажимом проговорил сыщик. Свистунова поперхнулась.

– …твою мать! – грязно выругалась она. – Говорила я этой сучке, чтобы не совалась не в свое дело. Наслушалась я от знакомых, как с ними клиенты обращаются…

– Стоп! – пытаясь остановить словесный поток Екатерины, рявкнул Гуров. – Какие клиенты?

– А какие клиенты могут быть у проституток? – таким же, как и у сыщика, тоном заорала Свистунова. – Тупые идиоты, садисты, извращенцы и импотенты!..

На несколько секунд в комнате повисла гнетущая тишина. Гуров ошеломленно смотрел на Катю, пытаясь справиться с удивлением. Вот уж чего-чего, а такого поворота сыщик никак не ожидал. Несмотря на свои недавние рассуждения о том, что Олеся была не совсем такой, какой ее хотел видеть отец, Гурову и в голову не могло прийти, что девочка проститутка. И еще труднее было поверить в то, что ее отец ничего об этом не знал.

– Вы уверены в том, о чем говорите? – как можно спокойнее поинтересовался сыщик.

– Еще бы, – фыркнула Свистунова. – Она сутенера почти всегда у меня на хате ждала.

По словам Екатерины, Олеся постоянно жаловалась на то, что тех грошей, которые получает ее отец, не хватает. Геращенко несколько раз, словно в шутку, говорила о своем желании подрабатывать проституцией. Свистунова над ней подшучивала. Но недели две назад Олеся пришла к ней однажды вечером и заявила, что нашла новую фирму из тех, что носят неброскую вывеску «отдых, досуг, сауна».

Екатерина попыталась ее отговорить. Но Геращенко заявила, что все уже решено и менять свои планы она не собирается. Единственным препятствием был отец. Он, естественно, ничего не знал о решении дочери.

Свистунова ехидно поинтересовалась, как Олеся будет работать по ночам, если папочка ее и на дискотеки не отпускает. Геращенко ухмыльнулась. Она ответила, что поскольку фирма еще новая, то первое время сутенер согласен привлекать ее только в те дни, когда отец находится на ночном дежурстве. Или вечером, если подвернется ранний клиент. Олеся была твердо намерена зарабатывать этим себе на жизнь. Она даже собиралась в ближайшее время уйти из дома. Геращенко говорила, что сутенер уже подыскал подходящую квартирку и, как только она найдет повод поссориться с отцом, уйдет из дома.

– Когда произошел этот разговор? – перебил Свистунову сыщик.

– Да, наверное, дня четыре назад, – пожала плечами та. – Олеся сказала, что Витька, ее сутенер, недоволен: дескать, появились постоянные клиенты и он не собирается их терять из-за ее проблем. Он сказал, что или она быстро разбирается со своим папашей, или он оставит ее без работы и сделает ей такую рекламу, что ее больше ни в одну фирму не примут.

– Сутенер знал, кто ее отец? – поинтересовался сыщик.