Станислав Меньшиков - Тайна папок Йонсона Страница 22

Перейдя в ВВФ, Якубсен продолжал заниматься теми же новыми и перспективными системами оружия, с которыми имел дело в министерстве. Государственные концерны пользовались немалой автономией, и вице-президент ВВФ не был формально подчинен ведомству Олафа. Предшественник Якубсена, выходец из исследовательской службы концерна, был для Гунардсона чужим. Другое дело — старый коллега из соседнего отдела на Виллемс-гассе.

— У меня есть пара вопросов по безопасности, — сказал Олаф после небольшого молчания. — Недавно была издана инструкция об усилении режима доступа к специальным исследованиям. Мы более или менее знаем, как обстоит дело в частных фирмах. Тебя пока не беспокоили, полагая, что тут не может быть непорядка. Однако служба есть служба, и вот я здесь.

Якубсен согласно кивал, но ему было ясно, что опытный Олаф не стал бы тратить время на подобные глупости. Если же возникли серьезные подозрения в нарушении инструкции, то сначала проверил бы другим способом. Но насколько он, Якубсен, знает, такой проверки пока не было.

— Пожалуйста, — промолвил он, — мы готовы дать любые разъяснения.

Олаф тоже понимал, что водить за нос старого волка не приличествовало. Поэтому он сразу перешел к делу.

— У тебя в прошлом году были некоторые кадровые перестановки. Собственно, об этом-то я и хотел поговорить.

— Да, мы наняли трех молодых людей из Эльстрома, недавно окончивших аспирантуру. Они были рекомендованы еще Рогденом и прошли необходимую проверку. Да и сейчас они остаются в поле зрения обычной системы.

Олаф понимающе подмигнул левым глазом — старая привычка, хорошо знакомая его собеседнику. Эльстром находился на побережье, всего в двадцати километрах отсюда. Достаточно выехать на главную дорогу, перемахнуть через второй перевал и круто спуститься к морю, как сразу же попадешь в район голубых фьордов и университетских строений, густо увитых плющом. Это был один из старейших городков Иксляндии, а университет существовал здесь с XVII века. В университете этом уже тридцать лет существовало отделение, поставлявшее главных исследователей Симериксу.

«Обычная система», о которой упомянул Якубсен, состояла в постоянной слежке за сотрудниками лабораторий и испытательных площадок. Ученые, служившие здесь, привыкли к слежке и считали ее в порядке вещей. Они понимали, что могут интересовать конкурентов, иностранные разведки и было лучше, если кто-то заботился об их безопасности.

— Система не спасла Рогдена, — сказал Олаф, посерьезнев.

— Обстоятельства того расследования тебе известны, — возразил Якубсен. — Рогден имел специальное разрешение проводить испытания в открытом море. Кроме того, он находился под специальной охраной береговой службы, которая не спускала с него глаз. Их объяснения ты читал и знаешь, каковы были последствия.

Начальник береговой охраны эльстромского района был уволен в отставку, а в ее личном составе проведена чистка.

— Что касается меня, — продолжал Якубсен, — то я вообще не понимаю, как Рогдену разрешали выходить одному в море. Впрочем, это было еще до меня. Придя сюда, я сразу же опротестовал это решение и по существу дела, и из-за перестраховки… Но решение было принято выше, и мне было сказано, что так надо.

— Рогден с Норденом были большие приятели, — сказал Олаф. — С юношеских лет они ходили на яхтах из Эльстрома. У Нордена здесь работал дядя, тоже профессор акустики, вырастивший Рогдена.

Он не спросил у Алекса, знает ли тот об этом. Скорее всего, знал. Если так, то чему удивляться?

— Смерть Рогдена, должно быть, тяжело отразилась на исследованиях? — Он задал этот вопрос скорее из вежливости, но Якубсен опять широко улыбнулся, как при встрече.

— Ты, вероятно, помнишь, что работы над его основным проектом были прекращены незадолго до печального происшествия.

Олаф должен был это знать, и улыбка Алекса на сей раз выражала скорее иронию: стареет, мол, Олаф, не держит в памяти детали.

— Я думал, — сказал Олаф, тоже улыбнувшись, — что это случилось после его смерти и чуть ли не в результате ее.

Якубсен снисходительно повел плечами.

— Ты, наверное, был тогда занят другими делами. Их ведь у тебя немало. Ну, а мы, провинциалы, помним все обстоятельства. Помним и не одобряем. — В голосе Алекса зазвучала металлическая нотка.

Олаф вопросительно поднял бровь.

— Разве это была не ваша инициатива? — спросил он.

Лицо Якубсена стало злым. Алекс чаще всего держался спокойно, сдержанно. Но временами, как заметил Олаф еще лет двадцать назад, у него бывали приступы ярости, выражавшиеся только во взгляде и очень редко в словах. Но вызвавшему ярость надо было быть осторожным. Однажды доклад, написанный Алексом, был возвращен ему начальством как посредственный. Потом выяснилось, что текст рецензировал один эксперт, откровенно выдвинувший существенные возражения. На том, казалось, дело и кончилось. Но через несколько месяцев эксперт был отстранен от своих обязанностей и без объяснения причин переведен куда-то в захолустье. Говорили, что у эксперта что-то с чем-то не в порядке, но что именно, никто не знал.

— Нет, проект К был приостановлен по инициативе самого Рогдена и вопреки моим категорическим возражениям.

В голосе Якубсена было такое раздражение, что Олафу пришла мысль, дикая мысль, как он себе потом признался: не Алекс ли приложил руку к исчезновению Рогдена?

— Это невероятно, — заметил он вслух. — Весь проект держался исключительно на его собственном открытии.

Алекс с сожалением поглядел на Олафа.

— Хоть тебе и повезло с супругой, старик, — пробасил он, — но в политике ты, видать, не силен. Давай я тебя просвещу.

Он уже взял себя в руки и продолжал с обычным спокойствием:

— Да, в наших лабораториях всегда работали и сейчас еще работают местные гении. И слава богу, что так. Благодаря им мы не слишком-то отстаем в военной технике. Все, в чем нуждается современная армия, мы в состоянии выпускать сами, даже то, что теперь называют экзотическим оружием. Впрочем, это ты и сам знаешь. Если бы мы захотели, то очень быстро имели бы и ядерное оружие, и средства его доставки. Отказались мы от него вовсе не из-за технического отставания или зависимости от сверхдержав. Так решили политики, и мы, военные, с ними согласились, потому что ядерное оружие не спасет страну от уничтожения. Извини, что я тебе читаю эти лекции, но все это имеет отношение к Рогдену и к его проекту К.

Олаф жестом дал понять, что не возражает против этих словоизлияний. Он знал: заставить Алекса разговориться было нелегко. Когда это удавалось, не следовало его прерывать.

— Рогден был в числе тех, кто возражал против производства нами ядерного оружия. После этого у него начался психический сдвиг, иначе я это назвать не могу. Он создал негласное общество ученых — противников технического прогресса в военном деле. Да, да, не улыбайся. Они довольно часто собирались, выработали критерии, на основании которых иногда отказывались участвовать в разработках. В Америке с такими поступают просто: их подкупают большими деньгами. К тому времени, когда гений выжат как лимон, он становится миллионером, но не раньше. От миллионов отказываются единицы. Так бывает, но очень редко.

— На моей памяти, — перебил его Олаф, — единственное исключение — молодой американский физик, который недавно отказался от разработки лазерного оружия, им же изобретенного.

— Совершенно верно, — подтвердил Якубсен. — Так вот, мы не платим своим местным гениям миллионы, а они их не требуют. Хорошо это или плохо? Наверное, отчасти хорошо, иначе бы они продавались американцам, как это делают светлые головы в других странах. Но с некоторых пор у них появилась бредовая идея, что они могут остановить гонку вооружений, отказываясь от разработки экзотического оружия в Иксляндии. Мысль бредовая хотя бы потому, что мы можем оказаться впереди лишь случайно, лишь по немногим видам оружия и не надолго. Все, что мы изобретем первыми сегодня, американцы или японцы, или еще кто-нибудь наверняка откроют максимум через два года.

— И это случилось с проектом К? — спросил Олаф.

— Вот именно! — в глазах Алекса вновь появился тот же яростный блеск. — Этот Рогден потратил не один государственный миллион на разработку своего К-оружия, успешно осуществил полевые испытания и вдруг решил, что надо отказаться от продолжения работ. Что он уговорил своих коллег, меня не удивляет, так как я знаю об их подпольном ордене пацифистов. Но меня больше всего поразило, что он сумел убедить высшие власти.

— Решение о прекращении работ было принято не правлением ВВФ? — удивился Олаф.

— Правление в том составе, какое было тогда и в значительной мере сохраняется теперь, подписывало все, что хотело правительство. — Злость Алекса достигла характерного для него предела. — Норден вызвал к себе Карла Гюнингена, и тот провел через совет директоров решение о прекращении работ по проекту К ввиду его технической и коммерческой бесперспективности.