Валерий Казаков - Тень гоблина Страница 24

Холл первого подъезда ничего особенного собой не представлял. Здесь по-прежнему витал патриархально-большевистский дух, который не только не выветрился, но в последнее время, кажется, заметно окреп. Невооруженным глазом было видно, что выкрашенные в неопределенный цвет стены ремонта не видели уже лет пятнадцать. Справа своей привычной жизнью жил книжный киоск, возле которого возникла импровизированная галерея, состоящая из портретов Гаранта Конституции вперемешку с иконами. Странное соседство не могло быть случайным в этом неслучайном месте, чиновный люд обязан знать, за кого следует молиться в первую очередь. Слева подслеповато приютился незатейливый гардероб, у стены, под большим зеркалом, стояли низкие деревянные лавки, обитые дерматином. Пол застилал неброский, изрядно вытертый ковер. Прямо располагался выход в мрачные парадные сени, которым сизые колонны и постоянный сумрак придавали схожесть с жертвенником какого-то языческого храма времен поздней античности. Два лицевых и два тыльных лифта бесшумно развозили посетителей по этажам, при этом одна из парадных кабин была специальной, вызвать ее мог только начальник определенного ранга, владеющий специальным ключом. Один из шести этажей считался режимным, куда требовался дополнительный пропуск или спецотметка в удостоверении. В былые времена здесь располагались кабинеты наиболее важных членов Политбюро ЦК КПСС, сегодня в них уютно разместилось высшее руководство Администрации. На этом этаже всегда царила почти гробовая тишина, и редкие сотрудники или посетители скользили беззвучно, словно бестелесные тени в сумеречном освещении кривых коридоров. Малюта, если случалась такая нужда, шел на засекреченный этаж, глубоко втянув голову в плечи, как когда-то в детстве ночью на деревенском кладбище, и старался побыстрее покинуть недоброе место. Однако сегодняшняя встреча ему была назначена именно в этих чертогах.

С Таниной он познакомился во время последней избирательной компании, когда полуживого Царя, как надувную куклу, возили по городам и весям Необъятной. Малюта, не безвозмездно, конечно, имитировал в его штабе кипучую деятельность, направленную на поддержку державного претендента со стороны одной из солидных общественных организацией.

Переступив порог приемной первого заместителя главы Администрации, а именно такой пост после странной победы на странных выборах, заняла, по протекции всесильной дочки Царя, его знакомая, он произнес:

— Здравствуйте, я — Малюта Скураш, мне назначено.

— Добрый день, Малюта Максимович, присаживайтесь, пожалуйста, — к вящему удивлению Малюты, расплылась в самой радушной улыбке секретарша. — Победа Игоревна вас ждет, сейчас договорит по телефону, и я доложу. Вам чай или кофе?

— Все равно, — опускаясь в кресло, ответил он.

— Минуточку, минуточку, кажется, уже освободилась. Победа Игоревна, в приемной Скураш Малюта Максимович. Хорошо. Проходите, пожалуйста, — махнула рукой улыбчивая секретарша и, положив на рычаг трубку внутренней связи, добавила, — я сейчас сварю вам кофе и принесу.

Танина вышла из-за стола и дружески обняла Скураша.

— Привет, хорошо выглядишь, загорелый какой-то, где был?

— Добрый день, Победа Игоревна, куда же вы всё молодеете? Даже неудобно при таком солидном кабинете. Нет, не льщу, вид и экипировка на все пять!

— Брось ты из себя кондового солдафона корчить, — возвращаясь на свое место, с улыбкой произнесла чиновница. — Ну присаживайся, рассказывай, как живешь, чем занимаешься?

— Да так живу, хлеб жую, — отозвался Скураш, — кто за что платит, то и делаю…

— Я слышала, ты Плавскому партию создавать помогал, а сейчас его губернаторские выборы консультируешь?

— Не без того, жить-то на что-то надо? Правда, в последнее время, когда победа стала ясной, как божий день, там и без меня консультантов хватает, даже с лихвой.

— Вы там часом не поссорились? — заглядывая в глаза Малюте, настороженно поинтересовалась хозяйка кабинета. — Вон тебе и кофеек принесли, а заодно, может, и мне чашечка перепадет по случаю?

— Победа Игоревна, кофейник большой, на всех хватит, — стрельнув в сторону Скураша глазками, прощебетала секретарша и, явно демонстрируя походкой свои длинные ноги и покатые бедра, направилась к двери.

— Ох! Ох! Ох! — с ухмылкой глядя ей вслед, язвительно пропела Танина. — Я ее точно когда-нибудь выгоню. Мужики ко мне приходят, а она их все норовит к себе в постель затянуть. И что она в тебе такого нашла, может, и мне стоит присмотреться? А то с этой работой уже и забывать начинаю, что баба. Ты кто по зодиаку?

— Скорпион, — почему-то слегка смутился Малюта.

— Ну, тогда все понятно. Глоба говорит, что мужики этого знака хорошие любовники. Классный кофе, правда?

— Насколько я помню, это вы большая ценительница великого черного напитка, а для меня большой разницы нет, что заварной, что растворимый, все равно после него меня в сон клонит, — обрадовался сменить тему Малюта. Между тем Танина продолжала его внимательно разглядывать.

— Так когда ты, говоришь, с Плавским встречался?

«Дался ей этот Плавский, я, кажется, и не говорил, что с ним встречался. Надо как-то определиться, насколько следует с ней быть откровенной, судя по всему, разговор предстоит серьезный», — прикидывал в уме Малюта.

— Да не виделись мы уже давно. Как первый тур начался, так он в Москве и не был, а в Есейск я не летал. По телефону разговаривал где-то недели две тому назад…

— Не про меня, часом? — неожиданно спросила Танина.

— Да нет. С чего бы? — удивился Малюта. — Он, по-моему, и не знает, что мы знакомы…

— А ты что, не слышал? Он же, как раз где-то с полмесяца назад, назвал меня в одном телеинтервью «легкомысленной девчонкой с розовым бантом». И представляешь, именно в этот день я притащилась на какой-то прием в розовом костюме и с розовой финтифлюшкой на голове. Стоим всем скопом у огромного телевизора, энтэвэшные новости смотрим. Все же волнуются, что там в Есейске? Тебе ли объяснять — губерния ключевая, от нее до Москвы один шаг! И тут этот твой гусь как заревет про розовую девочку, которая строит ему козни и льет воду на мельницу его основного конкурента. Ты представляешь, что было дальше на этом грёбаном фуршете! Все чуть со смеху не попадали! Мне потом говорили, что ему какая-то сука подсказала, будто у меня есть розовый костюм! А я потом дома в истерике до утра билась, костюм этот, дорогущий, кстати, собственноручно исполосовала ножницами и в мусоропровод спустила. Наревелась! Ну и что он после этого, мужик? Так его что ли в военных академиях учили к женщине относиться? Не поверишь, как вспомню, так до сих пор колотит.

— Да бросьте, Победа Игоревна, просто случайное совпадение, а на язык он действительно остер и несдержан. Вы бы слышали, какие он перлы в Париже перед высшим светом старой русской эмиграции выдавал. Князья, графини, траченный молью цвет дворянства, все в старческом маразме, ахают-охают: ах генерал, ах будущий Колчак, ах освободитель России, ах русский Де Голль! Ну наш миротворец размяк, на радости изрядно маханул истинного французского коньячку, да и врезал благородному собранию со всей пролетарской ненавистью все, что он о них думает и как оценивает их недавние восхищения Горби и нашим президентом. А в заключение для наглядности еще и весьма непристойным характерным жестом продемонстрировал, как он будет их всех иметь.

— Ужас какой! — всплеснула руками Победа. — Он же тогда был секретарем Совета национальной стабильности! Высший государственный чиновник! Вот позорище! Ни стыда, ни совести, ей-богу! И что, неужели так прямо и показал?

— А что ему было терять? — пожал плечами Скураш. — Он уже, видимо, чувствовал, что его скоро уберут. Да и Бог с ним, хоть он в него и не верит. Победа Игоревна, вы хоть помилосердствуйте, скажите уж, зачем вызвали, а то я, пока летел домой, себе все мозги свихнул.

— А, кстати, где это ты был? В Есейске что ли?

— Неужели я бы вам стал так нагло врать? Вы только телефонную трубку снимите, и вам тут же доложат, куда и даже с кем я летал. Осенними Кара-Кумами решил полюбоваться, служил я там когда-то очень давно.

— Час от часу не легче! Скандал с шельфом и газовиками, небось, твоя работа?

Малюту аж пот прошиб.

— Да какие еще газовики, я с бывшими армейскими друзьями три дня так газовал, что дома собака от выхлопа чуть не задохнулась. Так зачем все-таки звали, Победа Игоревна? — во второй раз поспешил уйти от опасной темы Малюта.

— Ты посмотри на него! Правды клещами не вытянешь! А все норовит к стенке припереть бедную женщину. Научили вас в академиях, что лучшая защита — нападение, вот вы и стараетесь. А насчет Захерева и его газа, да и хрен с ним, может, скорее попрут, а то уже совсем заворовался, всякий стыд потерял. Так что насчет шельфа? Колись.