Массимо Фелизатти - Агава Страница 25

Если Паоло прав, ждать придется недолго. Осмотревшись, он понимает, что это холл, где обычно смотрят телевизор, и, стараясь не шуметь, садится в одно из кресел. Здесь его никто не увидит.

Они являются примерно через час. Двое, между тридцатью и сорока. Оба подтянуты и сосредоточены. У портье при виде удостоверения сонливость как рукой снимает. — Вызвать администратора? — спрашивает он, почуяв неладное.

— Не надо, — отвечают ему четко и твердо, но не грубо. — Где номер синьора Дондеро?

Портье бросает взгляд на ключи, я глазах его заметна растерянность.

— Видите ли, в номере его сейчас нет.

Один из пришедших протягивает руку за ключом и выразительно молчит. Растерянность портье длится недолго.

Минут через пятнадцать оба агента возвращаются в холл. Они несут чемодан Дондеро.

— Можете не беспокоиться, — говорит тот, что постарше, возвращая ключи портье, — этот человек не вернется. Я сам оплачу счет, приготовьте его.

Паоло продолжает наблюдать за стоящими к нему спиной агентами. Руки у него холодеют от напряжения.

Пока тот, что постарше, расплачивается, второй, прежде молчавший, небрежно роняет фразу, от которой у Паоло перехватывает дыхание

— Синьор Дондеро приехал сюда один?

Портье сдвигает брови: заметно, что он колеблется. Неприятностей ему, конечно, не хочется. Но агенты свое дело знают.

— Кто он?

— Вообще-то трудно сказать, были ли они вместе. Я только видел, как они разговаривали, и прибыли оба в один день.

— Имя.

— Журналист, Алесси. Из Рима.

Спины у обоях агентов напрягаются.

— Он здесь?

— Нет, вышел. Совсем недавно. И еще сказал, что не знает, вернется ля утром. Вот, оставил мне корреспонденцию, которую я должен передать на телетайп: сам он очень, занят.

Когда тот, что постарше, протягивает руку — точно как за ключом Дондеро, — Паоло переводят дыхание. Портье колеблется, но агент говорит:

— Никаких проблем. Мне нужно только взглянуть.

Агент пробегает глазами листки, я по его лицу видно, что он в замешательстве. Поджав губы, он показывает листки своему напарнику.

— Ключ, — требует он решительно, и портье тотчас выполняет приказ. — А ты оставайся здесь, — бросает он второму, направляясь к лифту.

Паоло, вынужденному сидеть в темном холле, зверски хочется курить. Сказывается напряжение, накопившееся за день. Краем уха он слушает, как второй агент выпытывает у портье какие-то подробности, но его это не очень волнует: свой ход он уже сделал. Если ход удачный, значит, у него будет несколько дней передышки. В противном случае…

Первый агент возвращается.

— Пошли, — слышит Паоло. — Нечего здесь время терять. Скажем, чтобы завтра организовали проверку.

Они выходят, а Паоло с облегчением засыпает в своем кресле.

Будит его шум лифта. Во рту ужасная горечь. Пока его не заметили, он тихонько выскальзывает на улицу. Ему нужно выпить кофе. Немедленно. И умыться. Еще очень рано, улицы почти пусты, в кафе только собираются поднимать жалюзи. Он проглатывает две чашки кофе и ополаскивает лицо над фонтанчиком в каком-то переулке.

Паоло чувствует, что влип, и сам виноват во всем случившемся. Не встреться он с Дондеро, тому не пришла бы в голову эта безумная затея. Наверное, следовало отговорить его, ведь можно было попытаться добыть нужную информацию другим способом.

Он понимает, что лучше всего тотчас уехать в Рим и рассказать обо всем в редакция или даже написать в газете: пусть бомба разорвется. Но тогда он раскроет карты и погубит Дондеро окончательно. Эх, Дондеро, Дондеро.

Паоло спешит к газетному киоску. В местной газете сообщение о несчастном случае (именно так они и написали) занимает правую колонку на первой странице. Почти ничего нового из этого сообщения он не узнает. Имена не названы, Дондеро и того, кто был с ним, именуют двумя рабочими с завода «Эндас». Дондеро жив, но пока в коматозном состоянии и находится в больнице под охраной. В своем комментарии «Эндас» высказывает предположение, что это был акт саботажа. Пока не известно, жертвы или преступники эти двое, документов при них не обнаружено, а погибший обезображен до неузнаваемости. Поскольку все произошло на предприятии, выпускающем вооружение, к расследованию привлечена военная разведка. Часть архива компании в результате взрыва бомбы и пожара уничтожена.

Паоло несколько раз перечитывает сообщение, подписанное его генуэзским коллегой, пытаясь найти что-то между строк. Это не так уж трудно. Либо ребята оказались в архиве случайно именно тогда, когда взорвалась бомба, которая должна была уничтожить улики, либо их там обнаружили и одним выстрелом, можно сказать, убили двух зайцев. В любом случае след потерян. Больше того — он вел в западню.

Паоло идет пешком в лабораторию Джины Пешетто. Агентов он замечает еще издали. Двое мужчин в белой «джулии» с антенной на крыше. У одного в руках фотоаппарат. Со спины они похожи на тех, в гостинице, которые приходили уничтожить следы Дондеро. Паоло быстро поворачивает назад. Итак, западня. До чего же быстро они действуют. Зато теперь ясно, что он на верном пути. Оскар Штиц, «гепарды», взятки. Только кто же этот Оскар Штиц, черт побери?!

Когда Паоло приходит в тратторию, Джулиано уже ждет его за одним из угловых столиков. Он один. Поздоровавшись кивком, Паоло садится напротив.

Журналист чувствует себя не в своей тарелке, не знает, с чего начать.

— Тот, второй, действительно был Антонио? — спрашивает он наконец.

Джулиано утвердительно кивает. Он водит вилкой по тарелке, но ничего не ест.

— Сейчас разыскивают тех, кто им помогал.

— Я знаю. — Паоло рассказывает о двух агентах в гостинице. Что за домом Пешетто тоже ведется слежка, он умалчивает. Чем меньше Джулиано будет знать, тем лучше для него. — Думаешь, они и до тебя доберутся?

— Если меня в чем-то подозревают, то просто постараются найти предлог, чтобы подвести под увольнение. Вот и все, — мотает головой Джулиано.

Вот и все, вот и все… Да, дела…

— Как Дондеро? Тебе что-нибудь известно?

— Может, он еще и выкарабкается. Может быть… Но нескоро, — говорит Джулиано, медленно прожевывая мясо. Паоло видит, какое усилие он делает над собой, чтобы проглотить. — Ты тоже закажи что-нибудь, а то на нас обратят внимание. Не знаю, что и думать. У меня есть приятели в больнице, они говорят, что его пока держат в реанимации. Очень много крови потерял. Кто он, им неизвестно, а я говорить не стал. — Джулиано смотрит на Паоло. Глаза у него, как два уголька, в них ярость и боль. — Дондеро бомбой оторвало ногу, ее нашли метрах в тридцати. Еще у него внутреннее кровоизлияние. — Лицо у Джулиано бледное, осунувшееся. — Я воевал в горах. И вот теперь, почти через сорок лет, на моих глазах людей снова убивают. Все было подстроено, их ждали. Паоло берет его за локоть и спрашивает:

— Почему ты думаешь, что их ждали?

Джулиано понемногу приходит в себя. Он наливает себе вина и медленно пьет.

— В помещениях, где хранятся архивы, — говорит он, — всегда есть охрана. А вчера ночью там никого не было. Мы и обрадовались. Дондеро и Антонио пробрались туда, и ни у кого из нас не возникло подозрений. Меня послали следить за конвейером. Там у нас узкоколейка, которая проходит как раз под окнами заводоуправления. Люди из службы безопасности появились неожиданно. Они велели мне убраться в цех и даже остановили конвейер. Мы голову себе ломали: что такое могло случиться, и вдруг — взрыв. Подойти поближе не дали. «Пока не прибудут пожарные», — говорили они. А пожарные прибыли только тогда, когда большая часть архивов была уничтожена. Я наблюдал за всем издали. И ничего не мог сделать. Ничего. Я видел, как их вытащили, погрузили, словно кули, в два фургона. Что было дальше — сам видел.

Паоло был готов ко всему, но рассказ Джулиано буквально потряс его. Да, они недооценили противника. Следовало ожидать, что он будет действовать жестоко и решительно. А они — дилетанты, жалкие безмозглые дилетанты. Уж если у Фульви и у Гуараши ничего не вышло!

— Ты ничего и никого не знаешь. Держись спокойно. Если тебе что-нибудь станет известно, предупреди или оставь записку в редакции. — Паоло вскакивает со стула.

— Будь осторожен. Не стоит рисковать жизнью ради какой-то статьи.

— Разве дело в статье? — отвечает Паоло. И это правда.

Они расстаются без рукопожатия. Только сейчас Паоло замечает, насколько Джулиано старше его. Да, он ведь воевал. Поколение Паоло выросло, не изведав горя и тягот войны, теперь наступает его черед.

9

Паоло в кабинете у Бьонди; беседа идет за закрытой дверью.

Главный редактор стоит к нему шиной и смотрит в окно на закат.

— Ты, вероятно, недостаточно хорошо разобрался в обстановке, — говорит он, указывая на разложенную на столе газету. — Читал ночной выпуск?