Николай Богачёв - Крах операции «Тени Ямато» Страница 28

С заключительным словом, подводящим итог обсуждения повестки дня, выступил премьер-министр и одновременно военный министр Хидэки Тодзё.

— Господа! Я глубоко благодарен всем принявшим участие в нашем разговоре. Я полностью удовлетворен выступлением глубокоуважаемого генерала Доихары Кэндзи, который указал не только на трудности, но и на полную возможность осуществления планируемой операции. Мы не американцы, и не в наших национальных особенностях видеть перспективы предстоящей задачи в розовом цвете, И все же я уверен в успехе этого предприятия. Хорошо также, что в речах выдающихся наших дипломатов — господ Мамору Сигемицу и его славного предшественника на посту министра иностранных дел Есукэ Мацуоки — прозвучала мысль о нежелательности передачи в собственность Германии (в качестве компенсации за нынешнюю услугу) военно-морских баз Ццндао и, частично, Гонконга. Господа! Я должен со всей ответственностью заявить, что вообще о какой-либо передаче когда-либо завоеванных земель с нашей стороны не может быть и речи. Европейцам давно пора запомнить, а теперь мы силой оружия должны это внушать также американцам, что Азия существует для азиатов. Терпеть кого бы то ни было на пространстве, освященном создателем народа Ямато, божественным Дзимму — великим предком нашего императора, — у нас нет никаких оснований в историческом плане. Если даже на миг, чисто теоретически, согласиться с притязаниями европейцев на эти территории, то чего тогда стоят все наши доктрины и концепции? Культ Дзимму с его девизом «Восемь углов мира под одной крышей», доведенный нами до культа самоубийства, вернее говоря, самопожертвования наших лучших патриотов — камикадзе, сознательно идущих на смерть во славу императора, будет лишен, уважаемые господа, всякого сколько-нибудь значимого смысла! Мало того. Если мы уступим европейцам в их территориальных притязаниях, то и другой наш не менее важный лозунг — учение о «Великой Восточно-Азиатской сфере совместного процветания» также повиснет в воздухе. Нет, нет, господа! Мы никогда не позволим европейцам хозяйничать в Азии! Никому из нас не следует забывать и о том, что, мысленно ассоциируясь с нашими идеологическими и военными союзниками, мы свято и неуклонно будем соблюдать только наши национальные; а точнее, государственные интересы империи, Страны восходящего солнца. По этим же причинам нам вовсе не безразлично, когда мы узнаём, что 'Гитлер и его ближайшее окружение, на проводимых секретных совещаниях германского генералитета начинают высказывать некоторые афоризмы, затрагивающие национальную гордость японцев, угрожающие будущему нашей единой имперской самостоятельности. Кстати сказать, такие высказывания имеют свою предысторию. Еще в тысяча девятьсот тридцать седьмом году, на съезде национал-социалистской партии в Нюрнберге, Гитлер провозгласил: «Я добьюсь своей цели, даже если потребуется сжечь весь мир!» Обратите внимание, господа, не Европу или вместе с ней Африку и Америку, а весь мир! Но у нас ведь пока одна планета, и в этом мире какую-то часть занимает императорская Япония. Это значит, что, считая себя арийцами с белой кожей, они даже теоретически напрочь отказывают нам в подобных определениях или, выражаясь яснее, понятиях, касающихся Азии и благороднейшей желтой расы! Меня и моих коллег в Тайном совете по защите трона сразу же тогда насторожили эти слова. Примерно через год второй по значимости в Германии человек Герман Геринг, вслед за своим вождем, в развитие его идей, также недвусмысленно заявил: «Мы станем первой державой мира: слово «немец» мир будет произносить с почетом и страхом. Мы будем господами вселенной…» А раз так, уважаемые члены императорского Совета, поскольку речь идет о немецком владычестве в масштабах всей Вселенной, то какое же, спрашивается, место в этой системе мироздания отводится нашей освященной богиней Аматерасу стране? Все эти, с позволения сказать, теории мы вынуждены принимать к сведению. Но чтобы как-то найти хотя бы ничтожные точки соприкосновения в интересах наших, союзных в этой войне, стран, Тайный совет во главе с нашим мудрейшим божественным императором внял голосу наших предков и пошел на заключение с европейцами (я имею в виду Германию и Италию) Антикоминтерновского пакта. Далее. Если уж о наших европейских союзниках говорить до конца, никак нельзя обойти молчанием и «Пакт четырех», подписанный в Риме пятнадцатого июля тысяча девятьсот тридцать третьего года и именуемый «Пактом согласия и сотрудничества». Подписан он, как вы знаете, представителями Великобритании, Франции, Германии и Италии вроде бы с целью создания антисоветского блока. И в нем интересы Японии также нигде не учтены, что видно из его содержания. Даже первоначальный проект, выдвинутый Муссолини, предусматривал «сотрудничество четырех держав во всех европейских и внеевропейских делах, в том числе и колониальных вопросах». Кто может мне подсказать, каким образом здесь учитываются японские интересы?.. Их попросту нет! Вот почему, уважаемые господа, мы вынуждены с вами на практике проверить верность нашего общего идеологического братства и военного союза с Германией. И вот когда чаша армия решила, испытать военную готовность нашего потенциального противника в известных событиях на реке Халхин-Гол, рассчитывая тем самым на вступление Германии в войну против России, то этого не произошло, и мы остались, как говорят русские, «при своих интересах», Нельзя не оттенить здесь и такой исторический факт: когда под конец этой несчастной для нас операции, в начале августа тысяча девятьсот тридцать третьего года, в которой наша шестая армия истекала кровью, а первая армейская группа русских под общим командованием генерала Жукова в монгольских степях доколачивала ее остатки, большую часть армии взяв в плен, Германия как союзник даже не пошевелила пальцем, чтобы оказать помощь нам, хотя бы минимальную. Мало того, будучи полноправным нашим партнером по Антикоминтерновскому пакту, наш беспрецедентно коварный союзник заключает с Россией договор о ненападении сроком на десять лет. Присутствующих смею заверить, и особенно тех господ, кто тогда не имел касательства к этим вопросам, что военные круги, которые в то время я имел честь возглавлять, сделали из создавшегося прецедента необходимые выводы на будущее. Да, это факт: немцы сознательно оставили нас один на один с нашим грозным континентальным противником. И не прояви мы в то время достаточную выдержку и истинно государственную мудрость, неизвестно еще, чем бы все это кончилось. Господа! Теперь, как никогда ранее, наступил наиболее подходящий момент для подведения итогов. Из-за двуличной политики Германии мы вынуждены привести в действие все основные военные концепции — в полном соответствии с предначертаниями нашего божественного микадо. Изложенные здесь некоторые аспекты международной политики Японии, а также сложившиеся на неравноправной основе двухсторонние отношения с Германией дали нам моральное право, не оглядываясь на европейцев, проводить самостоятельную политику в Азии. Это значит, что мы и впредь в этих вопросах не будем учитывать ни мнения наших врагов, ни так называемых «друзей». Исходя из создавшегося положения, мы вынуждены были проигнорировать ряд параграфов и статей Антикоминтерновского и вытекающего из него Берлинского пакта, последний из которых был заключен накануне большой войны, а именно: двадцать седьмого сентября тысяча девятьсот сорокового года. В политике, как вам известно, он действовал определенное время и по отношению к нашим друзьям, и как открытый военный союз, который однозначно был направлен на борьбу с Коминтерном. Однако, несмотря на заключенные пакты, в ходе их реализации мы оказались на положении неравноправных партнеров. Европейские страны, в частности Германия, весь прошедший период проводила свою политику абсолютно без учета наших интересов, что привело по существу к известной форме сотрудничества всадника с лошадью, где роль лошади германские руководящие круги, естественно, отводили Японии. Со сложившимся положением, конечно, согласиться было нельзя. Поэтому, в целях исполнения на практике всем известных доктрин, мы направили свои устремления на Восточную и Юго-Восточную Азию и островные страны Южных морей, имея в виду при этом, что, если возникнут соответствующие предпосылки, мы можем открыть военную кампанию против России. Буквально на следующий день после начала войны между Германией и Россией министра иностранных дел господина Есукэ Мацуоку, ныне присутствующего здесь, посетил русский посол и предпринял попытку выяснить факт соблюдения Японией пакта о нейтралитете. По предыдущей согласованности с нами ему был дан ответ, носивший уклончивый и неопределенный характер. То есть, с одной стороны, министр высказался за соблюдение нейтралитета, а с другой — заявил о приверженности Японии Тройственному пакту, являющемуся краеугольным камнем японской внешней политики. В этом случае мы руководствовались следующей двойственной целью: заверить Германию, что остаемся ее союзниками, чтобы она как можно больше ввязла в войну с Россией, и в то же время дать понять русским, что Япония привержена заключенному нами с Россией пакту о нейтралитете. Мне, господа, до сих пор доставляет огорчение подчас неправильное истолкование моей речи от второго июля тысяча девятьсот сорок первого года, произнесенной на заседании высшего военно-политического органа Японии, принимавшего важнейшие решения по ведению войны, органа, которым являлась имперская конференция, участие в которой принимал его величество император Хирохито, а также военно-морской министр, начальники генеральных штабов армии и флота. Несмотря на, казалось бы, выгодную для нас международную и военную обстановку после вторжения Германии в Россию в тысяча девятьсот сорок первом году, Япония вовсе не собиралась нападать на Дальний Восток СССР, Однако, в качестве дополнительной меры, Высокое совещание рекомендовало начать дополнительную мобилизацию резервистов для поднятия численности Квантунской армии от четырехсот до шестисот тысяч человек, что потом было и сделано. Правда, в то время по настоянию министра иностранных дел господина Есукэ Мацуоки, осуществлявшего тогда внешнюю политику и выступавшего за немедленное развертывание военных действий против СССР, большинство присутствовавших приняло, как ни странно, эту сторону дилеммы и все-таки предложило произвести на всякий случай в районе дислокации Квантунской армии еще и концентрацию всех военных ресурсов, с целью якобы интенсивной подготовки нападения на Россию. Но, вопреки всем концепциям, успевшим сложиться в политической пирамиде противоречий того времени, мною была выбрана золотая середина. Для наших европейских союзников и печати я, как военный министр, сформулировал нашу позицию следующим образом: «Япония завоюет большой престиж, напав на СССР тогда, когда он вот-вот упадет к ногам, подобно спелой сливе». Эти слова необходимо было произнести в целях моральной поддержки нашего союзника Германии и некоторого устрашения России, как воюющей вместе с Англией страны, и ее будущего потенциального союзника — США. На самом же деле, если учитывать число и хорошую оснащенность техникой противостоящих нам русских армий, надо признать, что практически тогда, даже и при благоприятном стечении обстоятельств, мы смогли бы продвинуться в глубь вражеской территории не более чем на сто- сто пятьдесят километров. Господа! Как ни прискорбно, по, если трезво взглянуть на вещи, то надо было помнить нам еще и уроки Хасана и Халхин-Гола, которые дали возможность приобрести нам хотя и печальный, по крайне необходимый опыт от непосредственного соприкосновения с определенным противником. Более того, вступать в войну с Россией, имея за спиной такого потенциального врага, как США, было бы верхом безумия. Из-за недооценки противника допущенная в то время поспешность могла бы сослужить нам плохую службу. Даже и при неослабном давлении на нас союзника по Берлинскому пакту, и в основном из-за его секретных военных статей, вступить в войну с Россией мы не могли — потому что сам этот факт, вместе с событиями на тихоокеанском театре военных действий, привел бы наше правительство ко многим неразрешимым проблемам. Вступление тогда Японии в войну с Россией создало бы стратегическую обстановку, которая привела бы нашу страну попросту к катастрофе и вот по каким причинам, господа: достаточно прочно увязнув в континентальном Китае и собираясь вести войну со странами Южных морей, где в любом случае мы ничего бы не сумели приобрести, мы за счет внезапности заняли бы всего лишь некоторые участки русского Приморья, Дальнего Востока и Сахалина, но зато теперь, в настоящее время, мы вынуждены были бы отбиваться от наседавших на нас со всех сторон русских армий. От этой опрометчивости нас спасли молитвы и божественная мудрость императора Хирохито, неоднократно предупреждавшего министров сухопутных сил и военно-морского флота о близости континентальной территории противостоящего противника до нашей метрополии, разделенной всего-навсего далеко не безбрежной акваторией Японского моря. Так что сегодня, вместо символической сливы, падающей к нашим ногам, уместен был бы другой символ — образ цветущей сакуры, той самой сакуры, которая, оставаясь прекрасной в течение всего года, в конце концов приносит обилие абсолютно бесполезных, несъедобных плодов. Вот бы к чему мы пришли, господа, если бы не доверились зову предков, исходящему из священного храма Ямато — Ясукуни, посещаемого нами каждый раз, когда необходимо принять ответственнейшие решения, касающиеся судеб империи. И последнее, что в данном случае можно сказать о России. На войну с ней у нас, господа, к сожалению, не хватило бы сил. Не следует забывать о том, что на колоссальной континентальной территории Советского Приморья и Восточной Сибири мы столкнулись бы с враждебным (к тому же большевистски настроенным) населением, в то время как страны Южных морей в военном отношении были разобщены и очень слабы. К тому же Россия необычайно богата разнообразными сырьевыми и другими ресурсами, и если бы нам удалось ими завладеть, мы неизбежно столкнулись бы здесь со стратегическими интересами Англии и США. Гораздо опаснее для нас был тихоокеанский флот США и отдельные соединения кораблей Великобритании. Поэтому, при непосредственном участии его величества, мы на тайном совете решили скрытно собрать свои военно-морские силы и боевой парк самолетов, сосредоточив их к этому времени на авианосцах, чтобы одним ударом покончить с тихоокеанским флотом США, что и было с успехом осуществлено седьмого декабря тысяча девятьсот сорок первого года в Пёрл-Харборе — крупнейшей военно-морской базе США, расположенной на Гавайских островах. Это было сделано не только там, но заодно и в других местах Тихого океана, то есть во всех акваториях, где находилось более или менее значительное количество кораблей противника. Нас даже не смутило значительное расстояние между временными дислокациями наших сил и целями нападения, расстояние, составлявшее до 6 и более тысяч километров. То же самое мы проделали с военно-морскими силами Великобритании и ее владениями в этом колоссальном водном регионе. Большой удачей для нас также оказался, уже значительно позже, в тысяча девятьсот сорок втором году, захват на Тихом океане английской военно-морской базы Сингапур, которая контролировала Малаккский и Сингапурский проливы, то есть все пути между Индийским океаном и Южно-Китайским морем, весь прямой путь из Европы в Индонезию, страны Индокитая, Филиппины и далее, через Тайваньский пролив, в Восточно-Китайское и Желтое моря. Короче говоря, после этого мы могли быстро добраться в любую точку побережья Китая, Кореи и, через Корейский пролив, в любую часть японского побережья, в любую часть Японского моря. Вот что значит для нас, господа, Сингапур! Вот почему мы приложили столько усилий для выполнения предначертаний наместника богов — нашего императора Хирохито: в конечном счете добиться безусловной победы над врагом. Перенацелив все свои силы на юг, мы тем не менее вовсе не отказались бы от возможности при благоприятных обстоятельствах напасть на Россию. В каких случаях это могло бы произойти? Ответ прост: если бы наши европейские союзники по Берлинскому пакту захватили Ленинград, Сталинград, Москву, а также продолжали бы успешно продвигаться дальше к Уралу, нас, естественно, не остановил бы никакой заключенный с Россией пакт о нейтралитете. Убрав свои последние резервы с Дальнего Востока, русские расчистили бы нам путь до Урала. Мы всегда считали свои отношения с рейхом более выгодными, чем какой-то клочок бумаги, подписанный совместно с большевиками, вопреки стратегическим интересам империи. Наши цели, как и способы достижения их, всегда были иными, чем у нашего союзника — Германии… Однако ближе к делу, ради которого, господа, мы вынуждены были убить столько времени. Тысячу раз правы наши достопочтенные дипломаты, господа Есукэ Мацуока и Мамору Сигемицу, считающие, что никаких баз или каких-либо других территорий в ответ на эту услугу Германии нам передавать не следует. Развитие военных событий в Европе идет сейчас таким образом, что, судя по всему, Германия войну проиграла, и произойдет это в момент, когда мощные экспедиционные силы союзников России — США и Великобритании — приступят к своим непосредственным действиям. Так что специальные военные миссии, наделенные, по общей договоренности с Германией, самыми широкими полномочиями, по нашим указаниям, подпишут соглашение, основанное на обширном фундаменте взаимного доверия, с учетом пожелания наших друзей о передаче им — после окончания войны — военно-морских баз Циндао и Гонконг с прилегающими к нему островами. К этому надо добавить выработанный в этих целях, для большей правдоподобности, определенный территориальный статус этих баз, на самых выгодных для Германии условиях. Успокойтесь, господа! Здесь мы ничем не рискуем! Я еще раз заявляю: все, что завоевано и полито кровью подданных его величества императора Хирохито, не будет отдано никогда и никому… Большинству из присутствующих здесь хорошо известно, что полного согласования с Германией характера действий на тех или иных театрах войны нам никогда не удавалось достигнуть. Решения по координации оперативных и стратегических замыслов чаще всего носили декларативный характер и зачастую оставались, образно говоря, раскрашенными бумажными драконами. Во всяком случае с германским правительством мы всегда были едины лишь в той части, в какой это способствовало положительному достижению каждой из сторон своих целей, вытекающих из условий и статей заключенного Берлинского пакта. И не более того, господа!.. В заключение выражаю присутствующим здесь их высочествам и господам мою нижайшую благодарность за то внимание, которое мне было уделено, и заранее прошу прощения за то драгоценное время, которое я так неблагодарно отнял своими рассуждениями по решаемой тут проблеме…