Максим Теплый - Остров Сердце Страница 29

Каленин непроизвольно поежился, как от мороза, хотя за окном было тридцать восемь в тени.

– И что вы намереваетесь делать? – пытаясь сохранить видимость спокойствия, спросил он.

– Ждем новой информации… А вот, кажется, и она.

Гирин кивнул на полковника Баркова, чей мощный торс только что заполнил дверной проем.

– Товарищ генерал, подтвердилось. Банду возглавляет Максим Глухов, бывший полковник ВВС, уже много лет разыскиваемый за военные преступления. Мы это сначала установили визуально, а теперь вот и через прямой контакт.

– Есть что-то новое? Чего они все-таки хотят?

– Каленина требуют! – Барков смущенно опустил глаза. – Глухов грозится людей расстреливать, если не выдадим.

– Он их и так расстреливает… Передайте, Каленина тут нет. Не знаем, мол, где его взять! Ищем… Скажите, если найдем, то к вечеру, может быть, прилетит на рейсовом самолете…Что такое? – Гирин заметил неуверенность в глазах подчиненного.

– Не пройдет! – снова потупил глаза Барков, и эта откровенная робость перед старшим по званию плохо вязалась с его богатырской фактурой. – Они…знают, что Беркас Сергеевич здесь!

– Как это знают?! Откуда?! – щуплый Гирин угрожающе двинулся на мощного Баркова. Тот вытянул руки по швам и всем своим покорным видом дал понять, что принимает справедливый гнев начальника, вдвойне опасный, так как Гирин практически никогда не кричал на подчиненных, и вывести его из себя было почти невозможно.

– Я жду объяснений, полковник!!! – Гирин вплотную приблизился к Баркову и хищно, снизу, разглядывал его тяжелый подбородок, словно раздумывая, врезать по нему или нет.

– Тут такая история, – Барков подыскивал слова, -… и смех, и грех! Кто-то позвонил в ВИП-зал "Домодедово" и просто поинтересовался, улетел ли господин Каленин в Астрахань. Ну, а там подтвердили: улетел!…

Гирин беззвучно и коротко выругался одними губами.

– Они требуют выдачи Каленина в течение получаса! – хмуро продолжил Барков.

– Ну и пусть требуют, – неожиданно спокойно среагировал Гирин. – В Беслане, к примеру, Дзасохова требовали выдать, но мы же тогда не пошли на поводу у террористов.

– Погодите! – голос Каленина предательски сорвался, выдавая волнение. – Дайте я с этим Глуховым поговорю. Вдруг что-то прояснится…

– Поговорить можно! – легко согласился Гирин. – Давайте прямо отсюда! Связь сюда!!!

…– Я Каленин! – произнес Беркас Сергеевич через пять минут в микрофон. – Что вам от меня нужно?

На том конце послышался смешок, и густой мужской голос произнес:

– Значит, не соврали в Москве. Прилетел… Честно говоря, не ожидал!

– Скажите, зачем я вам? – хмуро уточнил Каленин, и его снова подвел голос, который вдруг резко осип на последнем слове.

– А что, господин депутат, – послышалось в эфире, – вы действительно готовы на остров приехать?

– Если взамен отпустите женщин и детей, готов! – неожиданно для самого себя заявил Каленин и тут же смертельно испугался своей спонтанной отваги. – Только я не депутат.

Где-то там, на острове, Глухов снова усмехнулся и сказал:

– Дайте военных!…Вы зачем его этим глупостям научили? – спросил бывший полковник, услышав голос Баркова. – Какие обмены? Если я захочу, такой обмен вам предложу, что вы мне этого дядю в коробку положите, бантиком перевяжете и сами сюда доставите! Да еще туш при этом через усилители исполнять будете!…Значит, так: давайте сюда этого Каленина. Мне с ним потолковать надо! Давно ни с кем из русских не разговаривал. Из тех, что при власти. А мне есть, что сказать… Гарантирую, что не трону его, в смысле не пристрелю… Слово даю!

– Ты уже слово давал! – рявкнул в ответ барков Барков. – Присягой называется! Как тебе верить?

– Не хочешь, не верь! – огрызнулся Глухов. – Готовь бантик и… гробы!

– Послушайте, – робко заговорил Каленин, взяв рацию из рук Баркова, – там у вас родственники мои. Я готов, если так надо. Но отпустите, пожалуйста, детей хотя бы.

– Что, и дети все твои? – насмешливо уточнил Глухов.

– Пожалуйста! – попросил Каленин, и у него это получилось так жалобно, что Глухов еще раз откровенно хохотнул.

– Давай, приезжай! Только вот что… Это я к военным обращаюсь! Устройства там всякие передающие на него не вешать! Все равно узнаю…За ним сейчас наш катер подойдет! А вечером, если вести себя правильно будет, то детей отпущу. На вес… Сколько в катер влезет, столько и отпущу…

…Каленина в катере тщательно обыскали, прощупав каждую складку на одежде. Парни гренадерского роста в масках не произнесли ни слова. Только когда катер ткнулся носом в прибрежный песок, один из них, выбросив к берегу шаткие металлические мостки, подтолкнул Беркаса в спину и произнес что-то гортанное: пошел, мол!

Глухов сидел в конторе на корточках возле окна, рассматривая что-то на полу. Потом вскинул голову, оглядел Каленина и сказал:

– Что делать с этим дедом, а? Мало ему выбитых зубов! За нос вздумал меня водить! – и повернулся к своим бойцам, которые стояли возле дверей: – Краска отвалившаяся – раз, следы на подоконнике – два… На чердаке они прятались, потом через окно ушли. Куда смотрели, джигиты?

Глухов смачно плюнул на пол и приказал одному:

– Переводи!… Забываю, что не все по-русски понимают!

Тот заговорил, и Каленин догадался, что звучит арабский язык.

Переводчик закончил, выслушал ответ и обратился к Глухову:

– Они говорят, что все обшарили! Чисто было!

– Чисто?! – подскочил Глухов и пошел на переводчика, поводя крутыми плечами. Его лицо, и без того красное, стало просто бордовым. Как все белокожие веснушчатые люди, он под южным солнцем обгорал мгновенно, и теперь чувствовал, как воспаленное ожогом лицо еще сильнее наливается кровью от накатившего гнева.

– А куда же они делись, – заорал он, – под землю спрятались?! Дураку ясно, они на острове и вооружены! Да и этот, что в переговорщики набивался, он же вместе с ними был. Которого Мирсаид узнал!…Вот, Каленин, – Глухов развернулся к Беркасу, – будь свидетелем, не я войну с этими ментами затеял. Я ведь что сделаю: выведу десятка полтора баб на улицу, да и объявлю через мегафон: если не выйдете, расстреляю всех к чертовой матери! Как думаешь, что будет? Как они поступят, менты эти? Вдруг шевельнется в них совесть, да и выйдут они?! После этого я их все равно расстреляю, конечно, только уже без баб. Вот и…

Глухов не успел договорить: на улице ударила автоматная очередь и тут же вслед другая. Все бросились к дверям. Один из бородачей махал рукой в сторону воды, и теперь уже все увидели, что к берегу, пытаясь как можно ниже склониться к земле, бегут двое. По ним били автоматчики.

Была и другая точка боя, ближе к окраине деревни. Там тоже завязалась перестрелка.

– Вот и нашлись! – спокойно констатировал Глухов. – Сейчас поглядим, что за вояки. Держу пари, мои ребята приволокут их сюда через десять минут – живых или мертвых. Скорее мертвых…

…До катера оставалось метров пятьдесят, когда сержант Яшин будто споткнулся и кубарем покатился по земле.

– Что?! – жарко дыша, выкрикнул Евграфов. Он упал рядом с сержантом на живот и, почти не целясь, выстрелил из пистолета по бегущему вдоль берега боевику. Тот неловко вскинул вверх автомат и сначала присел, будто собираясь завязать шнурки, а потом повалился на бок. – Что?! – повторил Евграфов.

– Бегите к катеру, товарищ полковник. Вот! – Яшин дотронулся до бедра и показал вымазанную кровью ладонь.

– Соберись, сынок!!! – Евграфов ловким движением вогнал в рукоятку новую обойму. – Давай пистолет! Я прикрою, а ты через не могу, хоть как, хоть кувырками… Вперед, Яшин!

Сержант приподнялся и, оттолкнувшись здоровой ногой, сделал кувырок вперед. Он вскрикнул от боли, но не остановился и снова перевернулся через голову. Потом еще раз…

– Молодец, сержант! Давай! – полковник вскочил и начал исполнять странный танец: он резко бросал тело из стороны в сторону и двигался к воде непредсказуемыми зигзагами. При этом он то и дело падал, стремительно перекатывался в сторону, мгновенно вскакивал и снова бежал к берегу. Он представлял собой такую желанную и такую, казалось, удобную мишень, что весь огонь боевики сосредоточили на нем, а Яшин тем временем, прыжок за прыжком, сокращал дистанцию до катера.

…Когда-то, в годы курсантской юности, Олег Евграфов прочел роман Владимира Богомолова "В августе сорок четвертого". Там главный герой, капитан Таманцев, умел "качать маятник", то есть двигаться под огнем, уходя от пуль. Пожилой фронтовик, к которому Олег обратился за разъяснениями, сказал на это:

– Как "качают маятник", я не знаю, но, если цель перемещается непредсказуемо, то попасть в нее, конечно же, намного сложнее. Если научишься "плясать" под пулями, появятся дополнительные шансы.

…Движения Евграфова действительно напоминали танец. При этом он огрызался одиночными выстрелами, стреляя c двух рук. В цель не попадал, но наступающие боевики опасливо поглядывали на лежащего неподвижно у кромки воды товарища, и поэтому вели себя осторожно, особо под пули не подставляясь.