Лев Гурский - Поставьте на черное Страница 34

– Интересуешься? – с уважением спросил таксист.

– Само собой, – легко соврал я. – Просто тащусь от его песен, в особенности ранних.

– Ага, – согласился шофер. – «Осень в Пицунде» – сильная штука.

– Великая вещь, – с готовностью поддержал я таксиста-меломана.

На самом деле Владлен Алексеевич Новицкий абсолютно не интересовал меня в качестве песенника. И в качестве автора пятнадцати стихотворных сборников – тоже. Но вот шестнадцатый его сборник лежал сейчас в кармане моего пиджака. Слева, где сердце. Выпустило книжку, представьте, некое издательство под названием «Тетрис». Как раз позавчера я и приобрел сборник – за компанию с другими книгами «Тетриса» – у одной злобненькой маленькой пигалицы в вестибюле Госкомпечати…

Утром, выслушав новости по «Эху столицы», я не меньше часа пребывал в тяжкой задумчивости. Сообщение о пожаре очень ловко связалось в моей голове со вчерашним рассказом толстого господина Гринюка. Правда, убей меня бог, я не представлял себе, что делать теперь с этой странной связкой. Самым мудрым поступком было бы, конечно, плюнуть на все с высокой колокольни и постараться побыстрее забыть. Господин генерал-полковник дал мне поручение, и я его худо-бедно выполнил. Гринюк в принципе мог и напутать. Речь, в конце концов, могла идти о разных книжках «Воспоминаний», только и всего. Ночной пожар в информагентстве мог бы оказаться случайностью, вот и по радио сказали про короткое замыкание… Правда, оставались еще непонятный удар по голове в заведении с розовым кафелем и вдобавок смертельные игры со «Скорой помощью». Однако и это, при желании, нетрудно было бы объяснить печальными особенностями моей нынешней профессии. Когда занимаешься частным сыском, будь готов к любым сюрпризам, преимущественно неприятным. Мало тебя, что ли, били по башке, Яков Семенович? Пора бы привыкнуть и не пороть горячку. Что, у тебя, Яков Семенович, дел других нет, чтобы вот так посиживать в позе роденовского мыслителя? Займись-ка лучше «Бигфутом» – поручение плановое, простое и денежное. Да и гринюковская фольга теперь на тебе висит, все восемь вагонов. И еще не худо бы отыскать графа Токарева и даже не бить ему сразу морду, а ПО-ДОБРОМУ посоветовать НЕМЕДЛЕННО мотать из страны вместе со шкафом-телохранителем.

Короче говоря, важных дел было невпроворот. Отвлекаться на сомнительные посторонние делишки было бы идиотской тратой времени и денег, которые я бы мог за это время заработать… Чем больше я себя уговаривал, чем сильнее взывал к здравому смыслу, тем очевиднее для меня становилось: я все-таки бросаю важнейшие дела из-за сомнительных делишек. И не потому, что обожаю незапланированные приключения, а потому, что доверяю интуиции. А интуиция подсказывает, что Яков Семенович опять влип в какую-то скверную историю. И лучше уж ему самому в ней разобраться, чем прятать голову в песок и покорно ждать, пока кто-нибудь не разберется с ним.

Итак, рассуждал я, имеются два реальных подхода к этой непонятной истории. Вернее, две ниточки. Одна ведет высоко-высоко, к самому ведомству генерал-полковника Сухарева. Другая – к издательству «Тетрис». Вариант разговора по душам с господином генерал-полковником я сразу отбросил как нереальный. Или, скажем, ПОКА отбросил. Такой разговор требует фактов и железных версий, первых у меня мало, а вторых нет вовсе. Правда, номерок генерал-полковничьего телефона с визитки я машинально успел запомнить еще до того, как у меня свистнули визитку вместе с кошельком. Два-восемь-четыре четыре-восемь семь-четыре. Несмотря на контузию, потерей памяти я не страдаю. Неплохо. Когда-нибудь заветные цифры могут мне и пригодиться. Но не сейчас.

Теперь ниточка к «Тетрису». Тут вариантов не слишком много. Офис сгорел, двое отцов-основателей в Уругвае. Что остается? Господин Искандеров с разбитым «Мерседесом» и сами книги издательства «Тетрис». Может, именно в них дело? Не зря ведь Анатолий Васильевич Сухарев первым делом сунул свой генерал-полковничий нос в мою библиографию. Или я уже фантазирую от полной безнадеги? Не похож генерал-полковник на библиофила, абсолютно не похож. Тогда тем более странно.

Я набрал искандеровский номер. Как мне и предсказывал Слава Родин, глухой голос автоответчика объяснил мне, что Игоря Алекперовича нет дома. Но если я хочу оставить сообщение… Я пока не хотел. Ничего интересного сообщить я не мог, а на вопросы отвечать автоответчики не приучены. Несмотря на название.

Оставались книги. Я аккуратно разложил на столе свои позавчерашние книжные приобретения и тупо на них уставился. Начнем все сначала.

Раймонд Паркер, «Ночные монстры Манхэттена». Мистика, перевод с английского.

Владлен Новицкий, «Реквием Реконкисте». Стихи.

Александр Жилин, «Капитанская внучка». Роман из серии «По следам классиков».

Юрий Ляхов, «Вопли и овцы». Сатирический роман.

И наконец, – «Большая энциклопедия азартных игр». В одном томе страниц под шестьсот. Автор некто К. Вишняков.

Вполне возможно, что любая из этих книг содержит ответ на вопрос, который я и сам пока не могу сформулировать. Или не содержит. Ладно, двинемся от обратного. Примем за основу рабочую гипотезу о том, что нездоровый интерес генерал-полковника Сухарева к мирному издательству «Тетрис» никак не связан с публикацией президентских мемуаров и целиком вырос из его интереса к одной-единственной из последних книг издательства. Попробуем подпереть эту гипотезу тем соображением, что генерал-полковничье любопытство было любопытством ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ. Его интересом именно как начальника Службы ПБ.

В этом случае, решил я, творение мистера Паркера сразу вылетает из списка претендентов на отгадку. Если среди этих томов и упрятан Большой Секрет, то искать его вряд ли следует на Манхэттене. СПБ – все-таки не Служба внешней разведки, так далеко ее интересы, надеюсь, не распространяются. «Отбой», – сказал себе я и переложил «Монстров» со стола на дальнюю книжную полку, где у меня пылилась всяческая мистика.

Было пять негритят, тетушка Агата, теперь их стало четыре. Пора познакомиться с каждым поближе. Для начала я позвонил Славе Родину в «Книжный вестник» и спросил, может ли он, Родин, мне помочь. Добрым советом, имеется в виду. Не деньгами.

– Могу и деньгами, – обидчиво сказал Слава. – Если ты воображаешь, будто я такой скряга…

– Родин, – строго прервал его я. – Ценность твоих знаний невозможно измерить в рублях.

– А в баксах? – заинтересовался Слава. Очевидно, на работе ему платили меньше, чем он хотел.

– И в любой другой валюте тоже, – заверил я его. – Ты обладаешь знаниями настолько бесценными, что по сравнению с ними деньги теряют силу…

– Так уж и бесценными, – проговорил польщенный Родин. – Ври больше… Ну, чего же тебе надобно, старче?

Я немедленно перечислил ему все, что хотел узнать.

– Ага! – присвистнул Слава, выслушав. – Опять «Тетрис». Плотно ты, гляжу, за него взялся. Короткое замыкание и пожар – часом не твоя работа? Сначала, понимаешь, он сжег офис, теперь хочет извести под корень их авторов. С размахом действуешь. А я, выходит, соучастник… – В трубке послышалось довольное хихиканье.

– Властислав! – громовым голосом сказал я. – Дело серьезное, мне не до шуток. – Я нарочно назвал Славу его полным именем, которое сам Родин с детства терпеть не мог.

– Не называй меня так! – моментально взвился Слава. – Я не отвечаю за бзик моих родителей.

– И не надо, – согласился я. – Отвечай-ка лучше на мои вопросы. Давай-давай, Родин, я уже конспектирую.

Минуть десять Слава фонтанировал информацией, я еле-еле успевал записывать. Вот кого бы генерал-полковнику следовало заполучить, а не меня. Родин слегка затруднился только с личностью К. Вишнякова и теперешним адресом Жилина – и то пообещал уже к вечеру добыть сведения. В потоке родинской информации был, пожалуй, только один фактик, который я решил уточнить. О Новицком.

– С чего это ты взял, дорогой Слава, – спросил я, – что он так просто пригласит меня в гости? Я ведь – не Пугачева и не председатель ПЕН-клуба…

– Пригласит, еще как пригласит, – заверил меня Родин. – Ты, главное, ему скажи, что ты – большой почитатель его творчества и что твоя фамилия – Штерн.

– Он что, меня знает? – удивился я. Моя популярность в книжном мире не распространялась на поэтов. Меня в основном знали бандиты и бизнесмены. И, разумеется, бандиты-бизнесмены, типа Тараса или Бати.

– Сомневаюсь, – фыркнул Родин. – Но не в этом дело. У него, старичок, есть комплекс. Тоже бзик, если угодно. В пятьдесят третьем он напечатал в «Правде» стишок, что-то там про коварных космополитов. И до сих пор его совесть мучает.

– Сколько же ему лет-то было в пятьдесят третьем? – полюбопытствовал я. – Лет двадцать?

– Восемнадцать, – уточнил всезнающий Родин. – Совсем еще пацан был. Но комплекс вины у него обострился лет десять назад. Так что для него теперь любой поклонник-почитатель с неарийской фамилией – как манна небесная. Непременно зовет к себе в Переделкино и поит водкой. Помнишь Фиму Эрлиха? Он, пока был в отказе, два года почти ездил к Владлену опохмеляться. Приедет, прочтет вслух его «Листопад» – и тот уже наливает. Я думал, ты знаешь…