Овидий Горчаков - Американский синдром Страница 37

— Но все наши силы уже мобилизованы!

— О’кэй! Я пойду позвоню губернатору. Пусть попросит военное командование не выпускать «черных беретов» из Форт-Брагга. Боже! Скорее бы все это кончилось!

В молодости судья дрался в морской пехоте с японцами на Иводзиме и Сайпане, но никогда не думал, что будет отбиваться от армии Соединенных Штатов в своей родной Северной Каролине. С начала суда носил он свой кольт 45-го калибра в кармане брюк под судейской мантией. Будь он проклят, этот доктор Мак-Дональд!

К судье подбежал бейлиф, негромко сообщил:

— Ваша честь! Вас просит к телефону мистер Бенджамин Сивилетти!

Бенджамин Сивилетти — генеральный атторни, министр юстиции Соединенных Штатов! Посуровев, судья ускорил шаги. Министра нельзя заставлять ждать. Можно смело сказать, что министр юстиции в первый и, наверное, в последний раз звонил в этот захолустный суд в Северной Каролине. Сивилетти прогонят, как двух его предшественников, и все забудут его, но Америка всегда будет помнить суд над Скоупсом в Теннесси и суд над Мак-Дональдом в Северной Каролине. В первом — мракобесы XX века отказали обезьяне в правах предка. Во втором — из «высших соображений» обелили «кровавую гориллу».

И тот и другой суд покрыли несмываемым позором американскую Фемиду.

Кто-то положил руку на широкое плечо Гранта. Он обернулся и узнал в поседевшем и располневшем человеке с водянисто-голубыми глазами и солидным брюшком бывшего начальника штаба специальных войск во Вьетнаме полковника Фолькстаада, того самого, что из Сайгона послал его в тыл Вьетконга, а потом откомандировал в баварский город Бад-Тёльц, в штаб 10-й ударной группы спецвойск, которая во главе с Джерри Сейджем готовилась взорвать мосты, наведенные между Западом и Востоком, обучала рейнджеров бундесвера действиям за «железным занавесом», изучала опыт подрывных действий «зеленых беретов», засланных в Венгрию и Чехословакию, совершенствовала подготовку диверсионно-разведывательных групп к возможной заброске в Советский Союз.

— Джонни! Сынок! — загудело это привидение из Сайгона, улыбаясь и хлопая Гранта по плечу. — А ты все такой же, каким был в Сайгоне! Мистер Америка! Шесть футов и двести фунтов стопроцентного американизма! И, само собой, исполнен, как встарь, рыцарской отваги и благородства. Чем ты сейчас занимаешься? Где живешь?

— Репортер газеты, живу в Нью-Йорке…

— Репортер! — с уважением повторил Фолькстаад. — На этом суде! Не сомневаюсь, что ты помнишь наш девиз: один за всех и все за одного! Все за одного, Джонни! Мы выручим этого парня. Видишь теперь: я был прав, когда считал нужным шарахнуть атомной бомбой по Ханою! Мы струсили и проиграли войну! Теперь нас по судам таскают. Но почему тебя не было вчера с нами, со всеми «зелеными беретами» в ресторане? Были у нас в гостях офицеры «черных беретов», наши ученики, наша слава и гордость. Здорово гульнули. Пили за старые времена и времена грядущие. Наступают великие времена, Джонни! Тебе следует подумать о возвращении в строй. Опыт у тебя редкий, громадный. Сейчас спецвойскам позарез нужны люди вроде тебя. Я уже стар, но связи в Пентагоне сохранил. Дай-ка мне свою карточку! Платят чуть не вдвое больше.

— Нет, сэр, — твердо сказал ему Грант. — Я решил заняться литературой… — И тут же, не оборачиваясь, пошел к дверям.

— Грант! — раздался сзади повелительный, командирский голос Фолькстаада. — У нас есть и другой девиз: один против всех, все против одного!

Не обернувшись, Грант вышел за дверь.

Интересно было бы узнать: нормальный ли с точки зрения закона человек, этот Фолькстаад, больше всего боящийся, что он не доживет до аутодафе мирового коммунизма. Фолькстаад, жаждавший применить атомное оружие против вьетнамцев и теперь жалеющий, что не ему придется нажать на заветную кнопку, был искренне убежден, что физическое уничтожение всего антиамериканского не только не преступление против христианской морали, но величайший подвиг во славу господню. Зная, что большая часть американского народа, человечества, полагает подобное всесожжение преступлением, он свято верил, что это большинство опасно заблуждается и что крещение и очищение людского рода должно быть произведено вопреки воле большинства, по-военному, ать-два, поскольку армия подчиняется меньшинству, генералитету. Выходило, что американский закон не мог признать Фолькстаада, по правилу Мак-Натена, психически нормальным, вменяемым, ответственным за свои действия перед судом!

Господи, спаси нас и помилуй!

Вспомнились последние дни в тылу Вьетконга. Погибло к тому времени больше половины группы. Радист Дон Мэтьюз едва смог передать радиограмму с мольбой о спасении уцелевших членов команды А-345 — так сели у него батареи. А Фолькстаад, эта скотина, эта штабная крыса, ответил: «А-345! Мужайтесь!.. Вы станете живой легендой! Боритесь и не драматизируйте положение!..» И Клиф обозвал его сволочью и ублюдком и сказал в бешенстве радисту: «Дон! Радируй этому сукину сыну и скажи ему, что мы сдадимся все в плен вьетконговцам и расскажем всему миру, какой безмозглый идиот этот полковник Фолькстаад!..» А он, Грант, послал новую радиограмму: «Мы находимся на краю гибели, сделать мы уже ничего не можем, но не дайте погибнуть кровью оплаченному опыту. Нам есть что рассказать». Фолькстаад и Хелмс засекретили его отчет о провале операции по вине начальства, лгавшего, будто народ Вьетнама жаждет поддержать американских «зеленых беретов» против Ханоя, похоронили правду об операции «Падающий дождь». Но всю правду теперь расскажет его книга…

Фолькстаад нагнал его у лестницы.

— Грант! — окликнул он его сзади.

Грант нехотя обернулся, не скрывая раздражения.

— Может, все-таки встретимся вечерком, посидим в баре, поговорим, как тогда в Сайгоне?

— Сайгона больше нет, — отрезал он. — Есть город Хошимин!

— Грант! Я слышал, что и твой экс-начштаба здесь — Клиф Шерман. — Привидение из Сайгона улыбалось одними губами. В глазах — лед.

Грант бегом спустился по лестнице. Ему не о чем говорить с этим «суперястребом». Он рассчитается с ним на страницах своей книги, и не только с ним.

СНОВА «СУМАСШЕДШАЯ ЛОШАДЬ» ИЗ ФЕЙЕТВИЛЛА

Вечером после судебного заседания Грант зашел в «Сумасшедшую лошадь». Как он и ожидал, за стойкой у бара и за столиками сидели с великовозрастными девицами, явно помнившими еще первых «зеленых беретов», офицеры-черноберетчики. Грант взял у незнакомого бармена хайбол и присел к одному из столиков с «черными беретами», без девиц, поздоровался.

— Я вас видел, когда вы подкатили сегодня к Форт-Браггу, — сказал он двум офицерам, сидевшим под рекламой «Кока-кола — настоящая вещь!» — Надолго в эти края?

— А кто это хочет знать? — настороженно и недоброжелательно осведомился первый лейтенант, рыжий верзила — ирландец с широченными плечами.

Грант усмехнулся, вспомнив, что зеленоберетчики, как правило, начинали доказывать, что они настоящие мужчины, с драк в барах. Не спеша достал он свою новенькую репортерскую карточку, положил ее на стол перед верзилой, да так, чтобы ее смог прочитать и второй лейтенант, парень, смахивающий на молодого героя-мафиози, сына главаря нью-йоркской мафии, из кинобоевика «Крестный отец».

— Бывший капитан «зеленых беретов», — веско добавил он с той же усмешкой, — командир А-345 во Вьетнаме.

Лейтенанты-черноберетчики подняли на него совсем уже другие глаза — глаза, полные того нескрываемого пиетета, что всегда испытывают не нюхавшие пороха новички перед бывшим в настоящем деле ветераном.

— Вы, сэр, видно, приехали на суд над «зеленым беретом», — сказал второй лейтенант. — Какая наглость! До чего обнаглели эти «мирники»: устроили судилище над нашим братом, героем войны, и где? Рядом с Форт-Браггом! Вы знали этого Мак-Дональда, о котором мы слышали по здешнему радио?

— Лично я не был с ним знаком, — ответил Грант, пряча в карман карточку, — но, как выяснилось на суде, находился с ним в одно и то же время в Ня-Чанге, в госпитале «зеленых беретов». Я там отлеживался после задания в тылу Виктор-Чарли — Вьетконга, а он был лечащим врачом.

Черноберетчики взглянули на него с новым уважением: побывать в тылу Виктор-Чарли и вернуться, чтобы рассказать об этом, — дело нешуточное!

Грант обратил внимание на татуированные руки черноберетчиков, физиономии рецидивистов.

Поманив бармена, Грант заказал себе и своим соседям по порции бурбонского. Парням льстил интерес газетчика к их профессии, а военной профессией своей они гордились не меньше, чем когда-то Грант. Оба начали службу в «черных беретах» еще прошлым летом. Ребята на подбор: не маменькины сынки из колледжей, а стреляные воробьи, повидавшие жизнь. Во времена Гранта вербовщикам спецвойск еще хватало патриотов в колледжах, теперь не гнушались тертыми ребятами с приводами и судимостями. Каждый «черный берет» считался четырежды добровольцем: по своей охоте он шел в армию, в пехоту, в воздушно-десантную школу и, наконец, в рейнджеры. Старшие офицеры, подполковник Эд Яуго например, бывший «зеленый берет», протрубивший два полных срока во Вьетнаме и дважды раненный, уверявший, что только происки вшивых «голубей» помешали ему повесить на грудь Почетную медаль конгресса, при каждом удобном случае и без него, подчеркивал, что «черные береты» — наследники, младшие братья «зеленых беретов». Программа их обучения мало отличалась от прежней. То же оружие, самозарядки М-16 калибра 5,56 миллиметра, пулеметы М-60, шестидесятимиллиметровые минометы. Правда, имеется кое-какая новая боевая техника, особенно подрывная, но слухи в армии о том, что «черных беретов» вооружили инфракрасными очками ночного видения стоимостью в тринадцать тысяч долларов, брехня, пустые враки. Режим в лагерях спартанский: побудка на заре, часовая зарядка, бег на пять миль. Не меньше половины времени обучение проходит в глухих лесах и болотах со змеями. Еще одна база — в Форт-Стюарте, штат Джорджия. Побывали уже на учениях, максимально приближенных к боевым условиям, в безводной жаркой пустыне, в джунглях и на Аляске, в Арктике, отрабатывали десантировки с воздуха и морем. Можно смело сказать, что «черные береты» уже ничем не уступают «зеленым». Нет пока боевого опыта, но он имеется у инструкторов-зеленоберетчиков, хранителей боевых традиций вьетнамской войны. А задачи у «черных беретов», кроме прежних, есть и новые, особой сложности и важности.