Чарльз Эппинг - Trust. Опека Страница 37

Алекс знала, что права. Цифры не лгут. Она поднялась. Что толку сидеть сложа руки и терпеливо ждать?

Она подошла к календарю, висящему на стене рядом со столом старика. Он недоверчиво наблюдал за ней.

— Januar. Это месяц его смерти. Верно? — Алекс указала на первый месяц.

Старик молчал.

Потом она указала на другие месяцы.

— Аладар Коган наверняка родился в один из этих месяцев. Значит, в этой книге его нет. — Она показала на книгу в руках старика. — Если позволите…

Алекс подошла к полке и вытащила том за 1898 год.

Она принесла ее старику и положила перед ним на стол.

— Надо вот здесь искать.

Он не пошевелился.

— Вы не возражаете, если я посмотрю?

Алекс открыла книгу и стала пробегать глазами по спискам, медленно переворачивая страницы. Все записи были сделаны от руки. В глаза бросилось несколько фамилий: Коганович, Кравиц, Кроненберг, — но ни одного Когана.

Сара вызвалась помочь Алекс в поисках. Когда они уже просмотрели треть книги, Сара воскликнула: «Itt van!»[45] Она указала на фамилию в конце страницы. Алекс наклонилась и увидела имя «Аладар Коган», нацарапанное черными чернилами.

Сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди. Далее за ним следовали несколько слов на венгерском и две маленькие звезды Давида. Рядом с каждой звездочкой стоял номер.

— Что тут написано? — спросила она у Сары.

— Тут написано, что его отец был профессором и звали его Рихард. А мать — Патрицией.

— А что означают эти две маленькие звездочки? — допытывалась Алекс.

— Не знаю.

Сара поднесла книгу старику и потратила несколько драгоценных минут на то, чтобы его успокоить. Наконец старик вернулся за стол и прочел запись. Спустя несколько секунд он что-то прошептал Саре. Она обернулась к Алекс, чтобы перевести.

— Первая звезда означает, что его мать была иудейкой. Это важно, поскольку именно по матери определяется принадлежность к еврейскому народу.

— А вторая звезда? Это вероисповедание отца?

— Нет. Вероисповедание отца не имеет значения. Вторая звезда указывает на то, что Аладар Коган женился на иудейке. Это важно, поскольку тогда дети тоже считаются евреями.

— Значит, у него были дети?

— Не знаю. Сейчас спрошу. — Сара перевела вопрос Алекс старику. — Он говорит, что единственный способ ответить на ваш вопрос — просмотреть одна за другой все записи о регистрации новорожденных. Но поскольку нам не известен год рождения детей Коганов, это займет несколько дней. Он сказал, что если оставить ему фамилию семьи, которую вы ищете, то в конце месяца он, как обычно, проведет поиск. Они ищут всех, кого попросят.

— Но я не могу ждать до конца месяца. Неужели нельзя попросить его сделать исключение? Поискать сегодня? — Алекс оглядела стеллажи, полные книг регистрации. Их там должно быть было несколько сотен. — Или, может, мне разрешат их просмотреть? Если нужно, я просижу здесь весь день.

Сара передала просьбу Алекс старику, потом повернулась к Алекс и сказала:

— Он говорит, что никому не позволено рыться в книгах регистрации.

— Неужели вы не можете попросить его сделать исключение? Скажите ему, что я прилетела из самих Соединенных Штатов. Что завтра мне нужно улетать домой. Что я заплачу любые деньги.

— Сомневаюсь, что это поможет, но я попытаюсь.

Алекс ждала, пока Сара еще несколько минут разговаривала со стариком. Слово пет произносилось слишком часто, чтобы переговоры предвещали успех. Пока Алекс ждала, она несколько раз прочитала запись о регистрации новорожденного Аладара Когана. Ее заинтересовали цифры возле звездочек.

— Что они обозначают? — спросила она Сару, когда та вернулась. Старик уже надел свою кофту и собирался уходить.

— Сейчас узнаю, — ответила Сара.

Она подошла к помощнице, которая, услышав вопрос, взяла на полке книгу регистрации за 1903 год.

— Что происходит? — обратилась Алекс к Саре.

— Оказывается, цифры рядом со второй звездочкой — той, что относится к жене Когана, указывают, где искать запись о ее рождении, — объяснила Сара.

Помощница быстро перелистала начало книги. Медленно провела пальцем по странице, остановилась на записи в конце. Что-то сказала Саре по-венгерски.

Алекс подошла и посмотрела на запись: Блауэр Каталина. 18.1.1903. Далее следовало несколько строк рукописного текста.

Сара перевела:

— Тут написано: «Блауэр Каталина родилась 18 января 1903 года, родители — Яков Блауэр и Юлия Штраус». Даются два адреса. Один из них домашний — улица Андраши, 6.

— Там ведь жили Коганы в 1938-м!

Сара повернулась к помощнице и еще несколько минут поговорила с ней. Алекс слушала доносившийся с улицы звон колоколов. Он был похож на тот, что раздавался возле дома-музея Анны Франк. Колокола пробили двенадцать раз.

Подошла Сара и легонько похлопала Алекс по плечу.

— Она считает, что Коганам этот дом, должно быть, достался по наследству после смерти родителей. В конце месяца они еще поищут, чтобы узнать, когда скончались родители Каталины Блауэр.

— Меня не интересуют те, кто умер, — ответила Алекс. — Меня интересуют те, кто до сих пор жив.

— Давайте тогда воспользуемся телефонным справочником, — предложила Сара. — Может, там остался кто-нибудь из Блауэров.

— Отличная мысль! — Алекс увидала на столе старика телефонный справочник, подошла и открыла его. Сара помогла ей просмотреть списки.

— К сожалению, — заключила Сара через несколько минут, — тут вообще нет ни одного Блауэра. Ну что ж, по крайней мере мы проверили.

Алекс оглядела комнату и увидела, как помощница ставит на место книгу за 1903 год.

— Подождите! — Алекс повернулась к Саре. — Вы сказали, там два адреса?

— Да. — Сара попросила женщину достать книгу. Они вновь открыли ее на записи о Каталине Блауэр. Сара внимательно прочла написанное.

— Это фабрика. — Она подняла взгляд на Алекс. — Кожевенная фабрика.

— А где это?

— Уйпешт. В нескольких километрах вверх по Дунаю.

Дорога до фабрики была вся в рытвинах, и такси тряслось и дребезжало на выбоинах. Алекс видела, как Сара при каждой встряске морщится.

— Вы неважно себя чувствуете? — забеспокоилась она. — Может, попросить водителя ехать помедленнее?

— Все в порядке, — улыбнулась Сара. — Скоро уже будем в Уйпеште. Здесь недалеко.

— А скоро вам рожать? — поинтересовалась Алекс.

— Через несколько недель. — Сара откинулась на сиденье и закрыла глаза. — Говорят, будет мальчик.

Алекс вспомнила, как держала на руках Яника в Амстердаме. Вспомнила его улыбку, тепло, запах миндаля и детского масла.

Наконец пейзаж за окном изменился: обветшавшие городские строения девятнадцатого века сменились облупившимися многоквартирными домами в советском стиле и полями, которые были буквально усеяны камнями.

Неожиданно водитель остановился в чистом поле и заглушил мотор. Он что-то пробормотал по-венгерски, затем вылез из машины и закурил.

— Он сказал, что это здесь. — Сара махнула в сторону окна. — Но тут ничего нет.

Алекс выбралась из машины и пристально вгляделась в чистый горизонт. Единственное, что она разглядела вдалеке, — большой загородный торговый центр и слово «Дюна» большими красными буквами.

— Вы уверены, что это здесь? — Алекс забралась назад в машину к Саре. — Можете спросить его еще раз? Удостовериться?

Сара пару минут поговорила с водителем, затем обернулась к Алекс.

— Он говорит, что фабрика, наверное, была разрушена во время войны.

— А тут не у кого спросить?

— Я никого здесь не знаю. — Сара печально посмотрела на Алекс. — Вы уж извините.

Алекс шагала по улицам центральной части Будапешта. Она была разочарована и подавлена. Преодолеть столько препятствий — и ни на шаг не продвинуться в поисках!

Она увидела Интернет-кафе и вошла. Вызвала все известные ей поисковые системы, включая сайты о Холокосте. Нашлись сотни Коганов, множество Блауэров, тысячи Аладаров и Каталин, но ни одного упоминания об Аладаре Когане, Каталине Коган или Каталине Брауэр. Что с ними случилось? Не растворились же они в воздухе?

Совсем сбитая с толку, Алекс покинула кафе. Она медленно брела по узкому тротуару улицы Ваци, не зная, что предпринять дальше. Вернуться в Цюрих? И что же она скажет Руди?

Она услышала старую песню диско. «I Will Survive» — неслось над узкой аллеей. Алекс пошла на звуки музыки к маленькому кафе под названием «Река Амстел». В кафе было людно и шумно. Она присела за стойку бара. Плакаты с рекламой голландского пива, украшавшие стены, напомнили ей о Голландии, о Нэн со Сьюзан и о Марко.

За стойкой бара она заметила несколько рядов незнакомых бутылок ликера с наклейкой «Уникум». Она решила заказать себе бокал. Или два. Или три. Почему бы и нет?