Николай Богачёв - Крах операции «Тени Ямато» Страница 52

— Хэлло! — обратился к присутствующим контр-адмирал Бим и поднял обе руки вверх, что означало приветствие. Полковник Адамс и Гарри Вильсон тут же встали со своих мест, и все обменялись рукопожатиями.

— Вы незнакомы, господин Бим? — спросил Адамс. — Это господин Гарри Вильсон — работник нашего, так сказать, морского генерального штаба. Прошу любит и жаловать!

Американский контр-адмирал, осклабившись в широкой улыбке, протянул для пожатия руку. И на этом вся процедура знакомства закончилась.

— Итак, господа, что у нас на сегодня? — усаживаясь в кресло, начал беседу Бим.

— Господин контр-адмирал, — сказал полковник Адамс, — сегодня у нас довольно-таки препаршивые новости: боши передали чертежи на ФАУ-1 японцам, и чертежи эти в настоящий момент плывут в метрополию. Надеюсь, дело это должно весьма заинтересовать как генерала Донована, так и комитет начальников штабов вашего «рейха». — Адамс изобразил на лице некоторое подобие улыбки. — Кроме того, на мой взгляд, об этом надо немедленно доложить президенту.

— Наш уважаемый президент господин Рузвельт вряд ли имеет возможность для занятий такими пустяками, а вот одному из помощников Донована я в ближайшее время новость сообщу. Этого будет вполне достаточно.

«Какая самоуверенность и какое невежество», — пронеслось в сознании Вильсона и, обращаясь к Биму, он сказал:

— Вы напрасно полагаете, господин контр-адмирал, что это, как вы изволили выразиться, пустяки. И сообщить об этом мы вас просим не просто вскоре, а буквально в сию минуту.

— Да, да, конечно… Я понимаю, — в явном замешательстве и несколько раздраженно ответил Бим. Наступила неловкая пауза.

— Господа, господа! — поспешил на выручку полковник Адамс. — Стоит ли здесь пикироваться… из-за каких-то чертежей! Давайте по-деловому обсудим наш вопрос.

Возникшее было неприятное напряжение было благополучно снято, и Адамс решил закрепить свой успех.

— Я хочу предупредить вас, господа, — продолжал он, — что на затронутый вопрос смотрю несколько иначе. Тогда японцы пустят в дело пилотируемые камикадзе ФАУ-1, а как мы убедились, перестраиваться на ходу они могут быстро, и когда в воздухе начнут взрываться тысячи наших «летающих крепостей» и «ланкастеров», — тогда все наши тонкости в разногласиях будут ни к чему. Тогда вплотную подойдет время за свои промахи отвечать нам перед своей совестью, вышестоящим начальством и собственным народом. — В голосе Адамса появились металлические нотки. — Этот вопрос, господин контр-адмирал, теперь больше ваш, чем наш. Мы добросовестно вели чертежи от Берлина до Кадиса, откуда они все-таки преспокойно из наших рук улизнули. Принятые нами некоторые меры по захвату или хотя бы уничтожению чертежей в пути следования, мягко выражаясь, оказались несостоятельными. Теперь ваш черед проявить заботу о них, ибо в противном случае дело в конечном счете обернется для нас множеством неприятностей. Вот почему по этому вопросу необходимо поставить в известность всех, кого только можно. Через двое суток давайте встретимся вновь и сообщим о предпринятых мерах с обеих сторон. Беру на себя смелость посоветовать вам, господин контр-адмирал, воспользоваться трансатлантической связью по кабелю, как самой быстрой и надежной в создавшихся условиях. Я кончил, господа!

В кабинете появился адъютант с подносом, на котором стояли бокалы с виски и, специально для Бима, коктейль. Выпили стоя и, расходясь, договорились о новой встрече, здесь же, через день.

Контр-адмирал Бим был честолюбивым, снобистски-высокомерным офицером, но даже он не предполагал, что наступит такой момент, когда он вдруг окажется на самом острие пристальнейшего внимания самых крупных военных чинов и государственных деятелей — таких, как генерал Донован, военный министр Генри Льюис Стимсон, начальник штаба президента адмирал Леги и сам президент США Франклин Рузвельт, не говоря уже о прочих должностных лицах во всевозможных аппаратах различных министерств и ведомств и в канцелярии Белого дома.

Стоило только дать ему по коду первое телеграфное сообщение о чертежах на ракеты ФАУ-1, которые, по всей вероятности, отправились в Японию морским путем, как из Вашингтона в адрес контр-адмирала Бима немедленно посыпались дополнительные запросы и уточнения, Нельзя сказать, чтобы это сообщение полностью привело в состояние шока всю администрацию Вашингтона, но что оно никому не доставило радости и все же создало определенный переполох, об этом можно было сказать точно. Теперь каждый американский государственный деятель, столкнувшийся с данной проблемой, прекрасно понимал, что значит допустить реализацию этого проекта японцами, какими громадными потерями для военно-воздушных сил антигитлеровской коалиции и американских в частности может эта реализация обернуться.

К тому же война в тихоокеанском регионе из-за полученных японцами преимуществ, которыми обладает ракетное оружие, может затянуться на непредсказуемые сроки, что в свою очередь вызовет дополнительные потери, материальные и людские.

Получив от одного из своих эмиссаров в Европе — контр-адмирала Мартина Бима очередное донесение, которое на поверку оказалось сверхважным, генерал Донован прежде всего доложил о нем военному министру Стимсону. В свою очередь тот, оценив важность возникшей проблемы, сразу пошел на доклад к президенту. Однако определять, какой именно из военных вопросов требует персонального рассмотрения самого президента — это входило в компетенцию начальника штаба адмирала Леги. Стимсон не мог его миновать и, попав к нему, подвергся форменному допросу и, естественно, не стал делать из своей проблемы секрета.

Адмирал флота Уильям Даниел Леги во второй мировой войне сыграл немалую роль. Назначенный в 1942 году начальником штаба верховного главнокомандующего вооруженными силами США, на посту которого был сам президент, он был еще и председателем комитета начальников штабов. В результате этих назначений у него в руках сосредоточилась огромная власть, которую он использовал не только по ее прямому назначению, но и стремился постоянно оказывать давление на президента в угоду военно-промышленным корпорациям США и тем реакционным кругам, чьи интересы не всегда совпадали с мнением и практическими шагами президента в проводимой им политике.

Особое положение среди высших чинов правящей американской верхушки занимал семидесятисемилетний военный министр Генри Стимсон. Он уже занимал эту должность в 1911–1913 годах. Позже, будучи специальным посланником США в Никарагуа, являлся одним из организаторов подавления сандинистского революционного движения. В 1928–1929 годах он был генерал-губернатором на Филиппинах, а в 1932 году возглавлял американскую делегацию на Всеобщей конференции по разоружению в Женеве.

Ярый враг всякого демократического и революционного движения, Стимсон выступал также против признания СССР де-юре и установления с ним нормальных дипломатических отношений. Введение Стимсона в состав правительства США в начале второй-мировой войны было своеобразной костью, брошенной Рузвельтом самым оголтелым империалистическим кругам, жаждавшим крови и денег.

И вот эти два знаменитых государственных мужа встретились в Белом доме и после обязательного обмена мнениями решили все же доложить президенту о создавшейся обстановке. В тот же день, во время очередного своего доклада Рузвельту адмирал Леги сообщил ему и новость о ФАУ-1. При докладе присутствовал и Стимсон. Президент отнесся к возникшей проблеме скептически и попросил начальника Управления стратегических служб США генерала Донована, чтобы тот потребовал от генерала Гровса полный отчет о положении дел с «Манхеттенским проектом». «В эту начавшую звучать фальшиво рапсодию, — сказал Доновану с усмешкою Рузвельт, — следует добавить еще несколько фальшивых нот, чтобы дисгармония, мой дорогой главный информатор, звучала всеми октавами сразу».

Этим необычным афоризмом Рузвельт дал понять своим собеседникам, что их опасения в части ФАУ-1 японской модификации совершенно напрасны, хотя и заслуживают некоторого к себе внимания.

— В силу создавшейся обстановки, — сказал Рузвельт, — коль ваши люди пронюхали это дело, вам, дорогой Леги, следует довести решение возникшей проблемы до ее логического конца. А вам, мистер Стимсон, давно уже пора перестать говорить об опасности там, где ее вовсе не существует.

Так старина Стимсон получил от президента выволочку и понял, что Леги, не отговорив его от этой затеи, в сущности подставил его вместо себя под удар.

— Однако не следует все же вовсе пренебрегать возможной опасностью, — вставил обиженный рузвельтовской репликой Стимсон. Рузвельт только посмотрел в его сторону, но ничего не ответил, а затем, обращаясь уже ко всем присутствующим, сказал: