Николай Чергинец - Тайна Овального кабинета Страница 52

— Там написано. Руководитель сектора кадрового аппарата Белого дома. Ты его знаешь?

Сара громко прочла его фамилию.

— Да, он несколько раз приносил мне информацию о бывших сотрудниках Белого дома, которые выходцы или живут в штате Нью-Йорк. Я хотела использовать их помощь в предвыборной борьбе.

— А Майкла Хаммера как ты использовала? — ехидно улыбнулся Макоули.

— Послушай, Джон, неужели ты веришь этой порнухе?!

Джон тут же хотел спросить у нее, а почему она верит тому, что пишут газеты в отношении него, но передумал и сказал:

— Ты что, не узнаешь себя на фото?

Сара взяла газету в руки и, внимательно рассмотрев фотографии, вдруг протянула ее супругу:

— Посмотри сам. Лицо действительно мое, но тело — нет. Вот смотри на обвисшие и большие груди. Ты, надеюсь, не забыл, что мои груди меньше, более округлые и поэтому не опускаются вниз, как на фотографии, посмотри на ноги — это же не мои. Джон! Это — провокация!

— С какой целью? Когда они атакуют меня — все ясно: им надо, чтобы я оставил пост Президента. А при чем здесь ты?

— Мне сейчас трудно ответить. Надо подумать, разобраться. Мне ясно одно: завтра же я подаю в суд на этого мерзавца.

Макоули с улыбкой протянул жене одну из газет:

— Посмотри, какой у него огромный член. Может, дело в этом?

— Да пошел ты! Мне и твоего, кстати, тоже не маленького, вполне хватает, — она с отвращением посмотрела на фотографию, где хорошо было видно, что член у изображенного там мужчины действительно поражающего размера. — Это, наверное, приделан имитатор — искусственное подобие мужского члена. Не представляю женщину, которая бы выдержала такой.

— Твое желание подать в суд я поддерживаю. Это, пожалуй, единственно правильный шаг, если ты не при чем, доказать общественности правду и защитить свое имя от позора. Мои адвокаты в твоем распоряжении.

— Нет, я возьму других адвокатов, которые, я уверена, помогут мне добиться победы.

Макоули кивнул головой и направился к себе в кабинет, где его дожидался пакет с докладной от министра обороны и директора Центрального разведывательного управления, о котором ему сообщили еще тогда, когда он летел в вертолете.

У входа в кабинет находился помощник, который ведал вопросами разведки и обороны. Он предупредительно распахнул перед Президентом дверь кабинета.

— Здравствуйте, Роберт! — поздоровался с ним Президент. — Договоритесь с телевидением о том, чтобы через два с половиной часа предоставили мне возможность выступить в прямом эфире со срочным обращением к стране.

— Да, сэр! — коротко по-военному ответил помощник и, выждав, пока тот войдет в кабинет, с тревогой и теряясь в догадках, бросился исполнять необычный приказ.

Макоули сел в кресло и вскрыл пакет. Это был совместный доклад руководителей военного и разведывательного ведомств, в котором они вносили предложения о нанесении удара по конкретным целям.

Он поднял трубку и вызвал помощника. Через две минуты в кабинет вошел Роберт. Он доложил, что вопрос о прямом эфире решен, и руководители телекомпаний подтвердили готовность в любой момент прервать передачи и предоставить эфир.

— Хорошо, Роберт. Давайте подготовим приказ о нанесении ракетных ударов по территории двух стран.

Помощник, привыкший ничему не удивляться, строго и беспрекословно выполнять любые приказы Президента, вдруг побледнел, и его рука, приготовившаяся записывать, мелко задрожала. Это не ускользнуло от внимания Макоули, он устало и буднично произнес:

— Все в порядке, Роберт. Мы с вами не начинаем войну, речь идет о другом.

Президент сделал паузу, чтобы дать возможность Роберту прийти в себя, и стал диктовать. Приказ был коротким, и через десять минут помощник вышел, чтобы переписать текст на секретный бланк, а Макоули достал из тоненькой папки письма русских женщин и перевод к ним, словно взвешивая, подержал их на ладони, одновременно раздумывая, стоит ли их передавать супруге.

«Сейчас она и так получила хороший урок», — с некоторой долей злорадства подумал он. Макоули вдруг представил, как его жена без стыда обнажала свое тело перед этим клерком, как тот после очередного любовного раунда уходил из дома его с чувством победителя и злорадства от мысли, что он трахал жену Президента. «То-то Сара уклонялась от моих намеков спать вместе».

В душу все больше вкрадывалась ревность. Перед его мысленным взором разворачивались сцены любовных баталий его жены с каким-то мелким чинушей. Вот он — на ней, а теперь она на нем, затем, как на одной из фотографий, он удовлетворяет Сару, когда она стоит на кровати по-собачьи, на четырех точках опоры.

— Сука! — сквозь зубы со стоном произнес он. — Неужели она не понимает, что если я трахаю кого-нибудь, то делаю это в отношении одной женщины, а если ее трахает какой-нибудь прощелыга, то это значит, что он трахает и меня, всю семью Президента огромной и могучей страны!

Макоули не выдержал и позвонил в библиотеку. Сара была еще там. Он спросил:

— Ну как, прочитала прессу?

— Я уже заканчиваю проект искового заявления в суд.

— Это твое дело. Меня интересует одно: надеюсь ты не испоганила с этим кобелем мою постель?

— Перестань, идиот! Неужели не видишь, что это фальшивка. В каждом снимке я нашла десятки доказательств, что, кроме моей головы, на них все остальное — не мое! Возьми лупу, посмотри внимательно на эти фотографии, и ты сам убедишься, что на них изображены тела совершенно других женщин.

— Тебе оказалось мало держать его член в руках и ты решила рассмотреть его еще в лупу?

Джона прорвало, и он сам почувствовал, что его понесло, словно гвозди в доску, он вколачивал острые, тяжелые слова и фразы в уши жены:

— Ты говоришь, что на снимках только голова твоя? На фоне этого жеребцовского члена твой рот выглядит маловато.

— Мне надоело, Джон! — крикнула в трубку Сара. — Не хочешь — не верь и пошел ты!.. — и она положила трубку.

Макоули тоже швырнул трубку на аппарат. В этот момент вошел Роберт. Он молча положил перед Президентом приказ, написанный на бланке секретной шифрограммы.

Бегло прочитав текст, тот взял в левую руку авторучку, которой всегда подписывал особой важности документы, и поставил подпись.

— Проследите, чтобы министр обороны о запуске ракет доложил сразу же. Мне нельзя до ударов выходить в эфир. Распорядитесь, чтобы подготовили нашу студию.

— Да, сэр! — опять четко, по-военному ответил Роберт.

Макоули пододвинул поближе тоненькую стопку бумаги и начал писать текст обращения к стране. Он решил не доверять эту работу никому. Он сам принял решение о запуске боевых ракет и сам обязан подобрать убедительные слова к своим согражданам. Четко и не спеша написал первые слова. Но его отвлек телефонный звонок. Это звонила Сара:

— Я хочу тебе сообщить, что до рассмотрения моего иска к Хаммеру в суде я не буду жить вместе с тобой в этом доме и уезжаю. Рано ты обрадовался, считая, что этими публикациями ты оправдан передо мной и дочерью!

И Сара сразу же бросила трубку.

Макоули тупо смотрел в угол. Он понимал, что бежать и уговаривать — бесполезное занятие. Сара завелась, и ее сейчас не остановишь. Хорошо, что Анджела на две недели уехала в Калифорнию к друзьям. Постепенно к нему возвратилась способность спокойно рассуждать, и Макоули со злостью подумал о жене: «Интересно, чтобы ты подумала, если бы увидела аналогичные мои фотографии». Он встал и приблизился к окну. На краю лужайки у кустарника возился садовник — старик Чарли. Макоули во время прогулок иногда болтал с ним. Чарли был участником второй мировой войны и часто вспоминал, как перегонял самолеты русским, у него есть даже советские награды. Неожиданно Макоули подумал: «А не расспросить ли Чарли о приезде сюда этого Хаммера?» Чарли не стал бы уворачиваться и темнить, он — честный человек. Хотя Сара же не отрицает, что Хаммер здесь бывал, и если Сара развлекалась с ним, то Чарли не стоял же у них в ногах…»

Президента вывел из задумчивости помощник. Он вошел в кабинет и произнес:

— Мистер Президент, на проводе министр обороны Кевин.

Макоули подошел к столу и снял трубку:

— Альберт, я у аппарата.

— Мистер Президент, птички достигли гнезд.

Связь была закрытой, и Президент спросил:

— Альберт, ты уверен, что обе цели поражены?

— Уверен на все сто процентов. Что же касается, достали ли мы Ладена, то для выяснения нужно время. Мы вместе с директором ЦРУ предпринимаем необходимые меры.

— Хорошо, уточняйте. Я через десять минут сделаю соответствующее заявление.

Президент положил трубку на аппарат и повернулся к помощнику:

— Роберт, через десять минут я буду в студии, готовьте передачу.

Писать текст выступления уже было поздно, и Макоули на нескольких листах набросал тезисы.