Лариса Письменная - Клад Волчьего колодца Страница 10

— Ох, узнаешь у меня завтра! — пообещал Славка, ложась на свою койку.

В ответ Генка захрапел еще сильнее.

Когда крепкий сон снова овладел всем лагерем, Сережа, Славка и Костя тайком выбрались из спальни.

Глава третья. По следам врага

«Там кто-то есть!..»

Бесшумными тенями проскользнули друзья в угол двора, где в течение целого года их ждал неразгаданный и молчаливый Волчий Колодец.

Костя нащупал под оградой переданные Генкой клещи, веревку и лопату и отдал Сереже.

— Постойте тут, — прошептал Сережа. — Костя, не сопи же так громко! Прислушивайтесь, чтобы никто не подошел, а я пока попробую оторвать доску. Я проверял днем — там одна совсем слабо держится.

Мальчик пролез за дровяной сарай. Хотя в небе ярко светила луна, за сараем был полумрак.

Он уверенно нащупал дощатый настил над колодцем и взялся за клещи: вторую с края, самую широкую, доску нужно оторвать… Но что же это?

Доска была уже оторвана и отброшена в сторону. Странно, кто бы это мог сделать? Сережа засветил фонариком, и рука его от неожиданности дрогнула: к соседней доске была привязана и спущена вниз толстая веревка.

Мальчик прислушался. Полная тишина. Тогда он взялся за веревку и потянул к себе. Внезапно кто-то с силой рванул веревку вниз.

Сережа стремглав кинулся прочь.

— Бегите! — бросил он на ходу.

Все трое, как подхваченные вихрем листья, вмиг очутились в противоположном конце двора.

— Ребята, в Волчьем Колодце кто-то сидит! — отдышавшись, сообщил Сережа.

— Не врешь? — недоверчиво спросил Славка.

— Да где — врешь! Доска оторвана, и веревка спущена в колодец. Я только взялся за нее, а снизу ка-ак дернет! Там кто-то есть! Но кто? Зачем?

— Может, Роман Петрович приказал рабочим очистить колодец? — предположил Костя.

— Ночью? Нет, ребята, как хотите, а тут что-то неспроста. Нужно узнать, в чем дело. Идем снова туда!

— Вон дед Захар ходит, давайте его позовем, — предложил Славка. — У него и берданка есть.

Ребята бросились к сторожу.

— Дедусь Захар, а дедусь Захар, идемте с нами — нужно вора поймать!

— Какого вора? — всполошился дед Захар и устремился к кладовой.

— Да нет, не туда, — перехватил старика Сережа. — В Волчьем Колодце кто-то сидит.

— В каком таком — Волчьем Колодце? — не мог понять сторож. — О чем вы болтаете?

— Ну, идемте же скорее с нами! — горячился Сережа, притопывая на месте от нетерпения. — Это вон в том углу, за дровяным сараем, есть такой забитый колодец…

— За дровяным сараем? А зачем вы, голубки, ночью за сараями шатаетесь? Кто вам позволил?

— Ой, ну никто не позволил, пускай нас за это накажут, но сейчас нельзя терять ни минуты! Костя, беги скорее к Роману Петровичу, разбуди его.

— Погоди! — схватил Костю за плечо сторож. — Мало начальнику днем с вами хлопот, вы еще ночью станете его тревожить? Я сам посмотрю, что там такое, вот только берданку заряжу. Ну и беда с таким народом!..

Но доска на Волчьем Колодце преспокойно лежала на своем месте, веревка куда-то исчезла, и вообще не было никаких признаков того, что туда кто-то спускался.

— Ну, где же он, ваш вор? — рассердился дед Захар. — Померещилось спросонья черт знает что, и морочите мне голову! Убирайтесь немедленно спать, а то уж, если я разбужу Романа Петровича, вам не поздоровится!

Тут старик наткнулся на брошенные Сережей клещи.

— А это что такое?

— Это… это наши клещи, — робко ответил Костя.

— Как — ваши? Откуда они у вас? Эге, да вот еще веревка с лопатой валяются… Вижу — воры тут и вправду побывали! Ну-ка, признавайтесь, откуда стащили?

Ребята молчали. Дед Захар наклонился, сунул в карман клещи и подобрал веревку с лопатой.

— А знаете ли вы, голубки, что бывает за воровство казенного имущества? Ведь за это в два счета из лагеря выставят, да еще родителям какой позор! Ну, что же с вами делать? А? Эх вы, сорванцы! Разве уж, по старой дружбе, выручить вас, дураков? Ладно уж, — старик добродушно махнул рукой, — приму грех на себя, скажу завхозу, будто для работы брал… Только знайте: еще разок увижу вас здесь — все как есть расскажу!

Вконец ошарашенные ребята возвратились в спальню и тихонько улеглись на койки. Но никто из них до утра так и не уснул…

Синие усы

Роман Петрович подымался вместе с солнцем. В половине шестого утра, чисто выбритый, с мокрой головой, бодрый и свежий, он выходит из своей комнатки и отправляется в обход по лагерю.

В эту пору лес особенно остро пахнет травой и грибами, а солнечные пятна на влажной листве трепещут, как невиданные золотые мотыльки.

У кухни, в чистом, белом халате, яростно точит о камень длинный разбойничий нож кухарка — дородная Олена Дмитриевна, а дед Захар усердно рубит дрова. Вот выскочил на крыльцо, без рубашки, с полотенцем через загорелое плечо, вожатый Виктор и мчится на речку купаться.

Ездовой Семен запрягает у конюшни Гнедого — отяжелевшего старого коня, а завхоз Аникей Степанович, озабоченно вздыхая, пересчитывает на телеге кучу пустых мешков. Не досчитав до конца, сбивается, сплевывает и начинает сначала.

Душистый табак еще не свернул своих белых звездочек, а уже ослепительными красками заиграли полосы сочных портулаков над чисто подметенными дорожками: дед Захар, аккуратный старик, еще с вечера всюду подметет!

Роман Петрович выходит на линейку. Огненным маком пылает пятиконечная звезда на верхушке высокой мачты. Через час на линейку ровным прямоугольником выстроятся «веселые и дружные», красной молнией взлетит по мачте вверх пионерский флаг и полыхнет, заструится в прозрачной лазури.

Ого, редколлегия успела уже вывесить в витрине свежий номер «Воинственного ежа». Ну-ну, кого там въедливый Степа Волошин поддел на колючку?

Роман Петрович с любопытством разглядывает газету. Вот толстый и приземистый, как бочка, Славка старательно загоняет в клетку испуганную Альфу — рыжую собачонку завхоза. Под карикатурой подпись: «Назначаю тебя в живой уголок на должность той лисицы, которую я не поймал!» Ниже — замазанный черной тушью квадрат. В верхнем уголке квадрата, едва освещенные коптилкой, две растерянные мальчишечьи рожицы над разобранным киноаппаратом. Подпись: «Докрутились», и пояснение: «Это наши киномеханики — Володя Столяр и Петя Сыч — проводят очередной киносеанс». А вон еще рисунок: неумолимая Оля Барабаш отнимает у пристыженных малышей голову подсолнуха и строго поучает: «Только несознательные грызут семечки; все сознательные употребляют одно подсолнечное масло!»

Ну, этим попадись только на зубок!

Посмеиваясь, Роман Петрович отходит от витрины и направляется в глубь территории. На одной из боковых дорожек валяется окурок. Начальник лагеря носком ботинка сбивает его прочь, но вдруг удивленно наклоняется. Его глаза, зоркие глаза бывшего летчика, замечают в окурке нечто достойное внимания.

Он быстро подымает недокуренную самокрутку, развертывает ее и высыпает на землю остаток махорки. Теперь на смятом, обгорелом клочке газетной бумаги отчетливо можно разглядеть голову веселого мальчишки со смешными синими усами.

Нет никакого сомнения — клочок для самокрутки вырван из той самой газеты, которую он достал в поезде. Она лежала в украденном портфеле… Неужели вор находится здесь, в лагере?!.

— Роман Петрович! — весело кричит вожатый Виктор. — Какая жалость, что вы не пошли со мной купаться. На речке — красота!

Лицо вожатого сияет широчайшей улыбкой, но, заметив хмурый вид своего начальника, он невольно смущается.

— Что это вы так разглядываете, Роман Петрович?

— Да так, мелочь одну… — Роман Петрович быстро прячет клочок газеты в карман. Внешне он уже вполне спокоен, лишь густые брови его слегка насуплены.

Словно ничего не случилось, начальник продолжает обход лагеря.

Смятение

Гриць Колосок, розовый после сна, как это погожее летнее утро, вздымает к солнцу звонкий горн:

«Вста-вай!.. Вста-вай!.. Вста-вай-те на за-ряд-ку!..»

Около умывальников быстро вырастает шумливая очередь. Все вспоминают ночное происшествие с ящерицами и хохочут. Громче всех хохочет круглолицая толстушка Таня — виновница ночного переполоха.

Геннадий ищет Костю. Вот он где, Костя, — стоит в сторонке с Сережей и Славкой и о чем-то перешептывается. Генка издали, красноречиво жестикулируя, изображает руками клещи: пора, мол, возвратить взятое. Но Костя, словно не замечая его, смущенно отводит глаза. Подойти поближе Генка не решается: он крепко запомнил Славкину угрозу и предпочитает не попадаться ему на глаза.

— Вон пошел Роман Петрович. Давайте догоним его и обо всем расскажем, — шепотом уговаривал Сережу Костя.