Лариса Письменная - Клад Волчьего колодца Страница 9

Постояв прислушиваясь некоторое время, они осторожно выбрались наверх и молча разошлись в разные стороны.

Томка напоминает о себе

Кроме зайчонка, главного вчерашнего трофея, в живом уголке теперь поселились длиннющий шипучий уж, престарелый еж мрачного характера и маленький головастый кукушонок. Этот крикливый уродец не давал никому покоя, непрерывно требуя пищи. А ящериц наловили такое множество, что Славка не придумает, куда их девать. Да еще, как на грех, малыши с самого утра ловят новых и тащат в живой уголок. Чтобы не обижать «мелюзгу», Славка принимает их, но слезно просит больше не ловить. Десятка три этих юрких созданьиц он велел Генке выпустить в лес.

Генка, не без основания решив, что ящерицы и собственным ходом доберутся до леса, выпустил их у спальни девочек, а сам побежал поглядеть, что это за человек разговаривает с Романом Петровичем у входной арки.

Оказалось, что приехал из лесничества Сережин отец — Петр Трофимович. Генка обрадовался, так как Петр Трофимович привез ему из дому посылку. Он попросил сбегать за своим сыном. Генку дважды не пришлось просить, и вскоре Сережа, а за ним и Костя со Славкой прибежали к арке.

Петр Трофимович одним махом обнял всех троих.

— Ну, баламуты, как делишки? Не скучаете?

— Теперь времени нет, — озабоченно ответил Сережа и передал отцу длинный список. — Вот это все нам нужно привезти из дому.

— Три цветные скатерти, три пары сапог, три пары рукавиц, охапку пакли… — с недоумением прочел Петр Трофимович. — К зиме, что ли, готовитесь?

— Не к зиме, а к карнавалу.

— Что ж, если вся эта дребедень поместится в мою полуторатонку, подброшу. А теперь, герои, держите!

Петр Трофимович подал ребятам свертки с чистыми трусиками и майками и отдельно — письмо от Томки.

Приятели проводили его к машине, потом нырнули в тень у ограды, и Сережа принялся громко читать:

Здравствуйте, друзья!!! Привет вам из далекой Сибири!

Сережа, Слава и Костя широко улыбнулись.

У нас большая радость: завтра едут в Москву, на Сельскохозяйственную выставку, знатные люди района. От нашей МТС посылают моего отца, и он обещает взять с собой и меня. Представляете!

Ну, а из Москвы я уж и к вам, хоть на пару дней, приеду, будьте в этом уверены!

Осмотрели ли вы наконец Волчий Колодец или, может, снова сплоховали? Если сплоховали, не огорчайтесь, я приеду, и тогда уж Волчий Колодец не останется необследованным.

Передайте от меня горячий привет Марии Семеновне и Петру Трофимовичу, а также всем жителям вашего лесничества.

Как поживают Найда, Вьюн и кот Бурлак?

До скорого-скорого свидания!

Ваша подруга Томка.

— Дождались? — с отчаянием произнес Сережа. — Она же теперь засмеет нас!

— Засмеет, — понуро согласился Славка. — Разве не за что?

Костя виновато вздохнул:

— Позор, что и говорить…

— Вот что, хлопцы, — решительно стукнул себя кулаком по колену Сережа. — Нечего ждать полнолуния, светло и теперь. Спустимся в Волчий Колодец этой же ночью.

Генку одолевает любопытство

Если бы костюмы трех богатырей ребята мастерили не столь засекреченно, Генку Ветряка меньше бы терзало любопытство. Ну, пусть бы он хоть краешком глаза взглянул, что они там такое придумали! Так ведь этот вреднющий Сережка никого и на пушечный выстрел не подпускает к сторожке! Генка ходил за Сережей по пятам, просил, заискивал, шел на явное унижение, но тот был неумолим.

А сегодня, перед ужином, Генке, кажется, повезло: он заметил, что Костя один, без товарищей, бродит вокруг сарая, пугливо озираясь по сторонам. Генка сразу смекнул, что это неспроста: Костя определенно что-то ищет, и, если ему в этом помочь, в дальнейшем оно может пригодиться…

Генка ринулся к сараю и пошел в атаку.

— Хороший ты хлопец, Костя, — заявил он, любовно обнимая Костю за плечи. — Вот хоть верь, хоть не верь, а для меня ты самый лучший хлопец во всем лагере. Не знаю только, за что ты на меня дуешься?

— Я дуюсь? — изумился Костя. — Ну что ты, Генка, я нисколько не дуюсь, даже наоборот…

Костя не лгал — он вообще не способен был злиться.

— Ну, если не злишься, это хорошо. Ты, Костя, запомни, что Генка тебе друг. Понятно?

— Понятно, — застенчиво улыбнулся Костя.

— А может, не веришь? Так я тебе сейчас докажу. Говори — чего тебе нужно? Ну, знаешь, может, там чего для твоего костюма, ты не стесняйся. Я вмиг достану!

Костя нерешительно взглянул на Генку.

— Нам… мне, то есть, нужны лопата, веревка и клещи…

— Лопата? — разинул рот Генка, недоумевая, зачем мог понадобиться Косте такой далекий от изготовления карнавальных костюмов инвентарь.

— Ну да… На время, завтра утром я бы тебе возвратил.

— А зачем тебе?

— Да так… нужно… Но если ты не можешь достать…

— Ну ладно, — кивнул головой Генка. («Не все ли равно, зачем эти вещи Косте? Главное — помочь ему, а уж тогда и Костя, наверное, поможет прорваться к заветной сторожке!») — Видишь у изгороди большой куст черемухи? После ужина приходи к нему.

— Ты достанешь? — обрадовался Костя.

— Спрашиваешь! Сказано — приходи.

За ужином Сережа тихонько спросил приятелей, что они успели раздобыть для ночного спуска в Волчий Колодец. Сам же он, вплоть до ужина, был занят починкой электрического фонарика.

Славка, который действовал в районе кухни, виновато почесал затылок: он очень усердно рыскал вокруг кухарки, Олены Дмитриевны, но ничего не вышло — пришлось уйти с пустыми руками. Зато Костя чувствовал себя именинником и радостно доложил, что после ужина Генка достанет ему все, что требуется.

— Почему Генка? — вспылил Сережа. — Неужели ты ему рассказал?

— Ничего я не рассказал, — обиделся Костя. — Генка сам обещал помочь.

— Эх, проканителился я с этим фонариком, а то не пришлось бы связываться с Ветряком, — пробурчал Сережа. — Ну да ладно, пусть достает…

После ужина Костя засел в ожидании под черемуховым кустом. Ждать пришлось довольно долго, и Костя, решив, что Генка его надул, хотел уже уйти. Но тут наконец приполз Генка с большим мотком веревки на шее.

— Фу… Чуть было не попался!.. Держи веревку, сейчас принесу лопату и клещи.

Он исчез и через минуту приволок лопату и вытащил из-за пазухи большие клещи.

— Вот, возьми, да гляди не растеряй! Я ведь, рискуя собственной головой, их стащил. Завтра, пока не хватились, нужно положить обратно.

— Не бойся, завтра я тебе все отдам, — успокоил его Костя. — Вот уж спасибо! Я тебе за это тоже чем-нибудь помогу.

— Ла-адно, о чем толковать, — снисходительно сказал Генка. — После сочтемся.

Переполох

«Спать, спать, по па-лат-кам!.. Спать, спать, по па-лат-кам!..» — плывет над лагерем певучий призыв.

Отбой.

Пионеры расходятся по своим спальням. Над лагерем медленно раскрывает мягкие крылья короткая летняя ночь.

Сережа лежит с раскрытыми глазами и, чтобы невзначай не уснуть, пощипывает себя за руку. Славка тоже не спит и ворочается с боку на бок. Но Костя уже подозрительно посвистывает носом.

Таинственно, как заговорщик, перешептывается ветер с темными ветвями деревьев. Из леса доносится резкий крик ночной птицы… И чего она кричит так противно?

Наконец в окне, затянутом от комаров сеткой, появляется ярко-желтый, слегка ущербленный диск луны. Сережа осторожно приподымается с койки. Пора!..

И вдруг ночную тишину раздирает нестерпимый, пронзительный вопль. Сережу прошибает холодный пот. Теперь к первому воплю присоединяется визг многих перепуганных голосов.

Разбуженные криком и ничего не понимающие, ребята срываются со своих коек и все выбегают из спальни. Навстречу уже бегут встревоженные работники лагеря. Все бросаются к спальне девочек, откуда доносятся крики.

Из спальни выходит старшая пионервожатая, Вера Ивановна.

— Ящерица, — сердито объясняет она, тщетно стараясь застегнуть надетое наизнанку платье. — К Тане Фоминой в постель забралась ящерица, Таня спросонья завизжала и напугала остальных девочек.

Следом за Верой Ивановной, как привидение, вышла Оля Барабаш, укутанная в простыню и выбросила еще двух ящериц.

— Кажется, все. И откуда они поналезли?

Услышав это, Генка трусливо взглянул на Славку и предусмотрительно юркнул в спальню.

— Вера Ивановна, тщательно осмотрите с девочками всю спальню. Остальные немедленно расходитесь спать! — приказал Роман Петрович.

— Генка, — возвратившись в спальню, зловеще прошипел Славка, — признавайся, куда ты выпустил ящериц?

Но Генка уже спал удивительно крепко, даже прихрапывал.

— Ох, узнаешь у меня завтра! — пообещал Славка, ложась на свою койку.