Игорь Арясов - Три часа на выяснение истины Страница 17

Матвеев пробежал его глазами и побледнел: соседний район, Архангельская область, а теперь вот и заграница…

— Юрий Степанович, разрешите доложить, что сделано?

— Докладывай. Только сядь, пожалуйста, на свое место или можешь вот сюда, за приставной столик, сейчас не до субординации. Что ж у тебя кабинет-то маленький? И походить негде. — Панкратов заметил, что Матвеев расстроился. — Да ты, Петр Васильевич, очень не переживай. Я ведь не только тебя, но и себя больше в данный момент ругаю. Понимаешь, о чем речь? У нас с тобой, у нашего государства преступники воруют золото, продают его за границу вместе с информацией, представляющей государственную тайну, а мы с тобой хлопаем, прости за выражение, ушами. Плохо мы работаем. И ты, и твои ребята, и я, и Алексеев, который всеми нами руководит, тоже плохо работаем. Так получается. Это его, кстати, слова. И они будут справедливы до тех пор, пока мы не обезвредим преступников. Москва взяла это дело на контроль, просила информировать через день. А Михаил Павлович ждет от нас ежедневных докладов. Я вас слушаю, Петр Васильевич.

— Первое, что мы сделали, — начал Матвеев тихо, как провинившийся школьник, — это установили продавца слитка.

— Ну, вот и молодец! — похвалил Панкратов и скупо улыбнулся. — С этого бы и начинал. Дальше.

— Пожалуй, это главное. Продавец — Глазов Виктор Захарович, вот его фотография. Девять месяцев назад освободился из колонии, работает водителем самосвала в РСУ.

— С Севера? — переспросил Панкратов. — Уже теплее. А что по врачам? По заводу?

— Врачей у нас десять, вот характеристики и анкетные данные. На первый взгляд пока все в порядке. По заводу работает Семин. Зарылся по локти в архивы и акты ревизий. У него тоже пока ничего интересного. В восемь и он, и Гусев, который занимается продавцом, будут на месте.

— Так, — Панкратов посмотрел на часы, — через пять минут мы их пригласим. — Он на мгновение остановился и снова заходил взад-вперед по кабинету. — Если это все, Матвеев, то очень мало. Во-первых, не проработай Глазов. Я понимаю, времени было немного, но это вас не извиняет. Во-вторых, у вас отсутствует необходимая уже сегодня, сейчас информация о стоматологах. То, что их десять, известно всем. То, что разрешение на работу с золотом есть только у Ковалева — тоже. А остальные? Официально они не работают с золотом. А на самом деле? Я допускаю, что преступники могут продавать золото врачам соседних районов. Но на месте расхитителей я бы не поехал в незнакомый район и не стал бы рисковать. Если я работаю на заводе, значит, я живу в этом городе несколько лет и хорошо знаю местных врачей. И предложу золото не первому встречному, а только тому, в ком уверен. Логично? Мне кажется, что Глазов во всем этом деле — лицо случайное. А то, что он отбывал наказание на Севере, — просто совпадение. Как вы думаете, Андрей Ильич?

Гирин, внимательно слушавший разговор, оживился:

— У меня к Петру Васильевичу несколько вопросов, на которые я бы хотел получить ответы. По стоматологам. Я бы узнал, поинтересовался, сколько из них имеют машины в личном пользовании. Кто, может быть, купил недавно, за последние два-три месяца, новую? А если не машину, то, например, дорогой магнитофон «Шарп» или «Грюндик», словом, сделал покупку на деньги, вырученные от изготовления золотых коронок. Не будет же он складывать их в кубышку. Может, дачу приобрел, катер, да мало ли! Колье для любимой женщины. Соблазнов-то при таких деньгах достаточно. Во-вторых, я бы уточнил до мельчайших подробностей все связи Глазова. Что он сделал с деньгами, которые получил от Одинцова? Судя по фотографии, Глазов любит выпить. Возможно, он обмывал сделку в ресторане. В-третьих, надо внимательно посмотреть всех, кто на заводе имеет доступ к золоту, выяснить все тонкости технологии. Эксперты предполагают, что проба у коронок и слитка Одинцова одна и та же. Но точно это установить нельзя, потому что при изготовлении зубов проба золота меняется из-за добавления меди. Пока все.

— Согласен с вами, Андрей Ильич. — Панкратов посмотрел на часы, потом на Матвеева. — Давай, дорогой, приглашай своих орлов.

Первым в кабинет вошел Гусев, следом за ним Семин. Панкратов поздоровался с ними, представил Гирина, пригласил сесть.

— Начнем с вас, товарищ Гусев, поскольку сегодня вы самый удачливый.

Гусев встал, одернул пиджак, расправил плечи. Панкратов сощурил глаза:

— Можно сидя. Я, например, если вот так, по струнке, перед начальством стою, обязательно какой-нибудь важный момент могу упустить. Садитесь и рассказывайте. Сначала о Глазове.

— Характеристика, полученная из колонии, подтверждает: тип скользкий. В колонии приворовывал, пытался спекулировать. Авторитет создал себе солидный. Из приятелей, с которыми особенно был близок, двое из Магаданской области, но сроки у них значительно больше. Некто Мальков и Плюсин.

— Как вы думаете, могли они ему подсказать, у кого купить или взять золото вне колонии?

— Вполне. Или сами, или через знакомых. Золото могло быть и в слитке, и в виде песка. Могли, тем более что Глазов после освобождения месяц болтался неизвестно где. В милиции у нас его только поругали, и все, дали направление на работу.

— Какой образ жизни он ведет? — спросил Гирин.

— Сильно не шикует, но раз в неделю обязательно проводит вечер в ресторане «Север». Правда, в самых разных компаниях, постоянных друзей у него нет. Живет вдвоем с матерью, платит алименты. Ну, и прочие мелочи.

— Минуту, товарищ Гусев. Мелочи нередко бывают важнее, чем то, что нам кажется главным.

— Это еще не проработано, товарищ майор, только догадки. Ну, например, Глазов любит нанимать легковые машины. То такси, то частника. Кстати, к Одинцову он первый раз ездил на грузовом «Москвиче» из горбыткомбината.

— И возвращался на нем же?

— Этого Одинцов не утверждает.

— Кто водитель «Москвича»?

— Сейчас, — Гусев достал записную книжку, — извините, за день всего столько, боюсь ошибиться. Его фамилия Павлов. Зовут Александр. Член ВЛКСМ. Два с лишним года назад вернулся из армии, служил в группе советских войск в Германии. Уволился в запас старшим сержантом. Говорят, парень отличный.

— Кто говорит?

— Его начальство, директор горбыткомбината.

— Что еще? — спросил Панкратов.

— Пока все. Отправил запрос на Малькова и Плюсина, работаю по продавцу и его знакомым.

— Ну что ж, направление верное. — Панкратов вопросительно посмотрел на Матвеева, тот кивнул: дополнений нет.

— Теперь слушаем вас, товарищ Семин.

Федор поднялся:

— Простите, товарищ майор, мне лучше, когда я стою. На участке золочения в цехе гальваники работают шестьдесят четыре человека. В основном женщины. Пятеро сейчас в отпуске, две — в декретном, остальные — в очередном. По актам ревизий отраслевого министерства за прошлый год и два квартала этого года расход золота соблюдается строго в соответствии с технологическими картами. Месяц назад участок золочения перешел на новую технологию.

— А можно о ней чуть подробнее? — попросил Гирин.

— Пожалуйста. По прежней технологии гальваники готовили электролит, то есть в ванну наливали дистиллированную воду, в ней растворяли цианистый калий, специальную соль, содержащую золото, и еще несколько компонентов. В результате получался раствор, содержащий золото. Получив детали, гальваники их обезжиривают, промывают и взвешивают. Потом закладывают в ванну. Время золочения определяет мастер-технолог. От часа до часа двадцати минут. Потом детали вынимают, смывают электролит и взвешивают на электронных весах с точностью до тысячной доли грамма. Так было раньше. Теперь технологию несколько изменили, и процесс золочения ускорился почти в три раза. Изменение заключается в том, что состав электролита стал другим, а вместо золотосодержащей соли используют золотые аноды в виде пластин, которые в первоначальном виде весят шесть килограммов. В конце каждой смены технологи взвешивают аноды и учитывают вес золота на деталях после гальванизации.

— Расхождения бывают? — насторожился Панкратов.

— Мизерные, не больше одной сотой грамма.

— Да, этим не разживешься, — поморщился Гирин, — а что по людям?

— Народ на участке этом в основном довольно опытный, люди работают здесь без замечаний по пять-пятнадцать лет. Впрочем, однажды был случай, когда электрик, его фамилия Голтяков, опустил в работающую ванну медную цепочку.

— Обнаружили? — спросил Панкратов.

— Да, быстро. Его схватила за руку Елена Петровна Кудрявцева, она тогда бригадиром работала. Кстати, по ее настоянию Голтякова уволили. Принципиальная оказалась женщина.

— Федор Федорович, вы сказали, что Кудрявцева работала бригадиром. А сейчас? — Матвеев отложил карандаш в сторону.

— У нее, Петр Васильевич, что-то со здоровьем. Сама отказалась от бригадирства. Ее портрет на Доске почета. Дочь у нее в этом же цехе работает, но на другом участке, учеников много. Я, к сожалению, только шестнадцать человек успел подробно посмотреть, завтра познакомлюсь с остальными. У меня все.