Поль Кенни - Коплан возвращается издалека Страница 21

— Как вам видится такая южноамериканская экспедиция?

— Она застала меня немного врасплох. На первый взгляд вам как будто не должна понадобиться вся ваша команда, чтобы ассистировать там вашей малышке? Все хорошо продумав, вы сможете справиться с этим делом самостоятельно, не так ли?

— Конечно.

— Руссо расскажет вам, каким каналом связи воспользоваться, чтобы напрямую и с максимальной надежностью держать меня в курсе дела по мере надобности.

— У нас есть свой человек в Монтевидео?

— Да, но ему ни в коем случае нельзя выходить за пределы его функций — обязанностей связного. Это человек в летах, его надо беречь. Его зовут Карлос Руис, он маклер по сбыту драгоценных камней. Двадцать лет прожил в Париже и бегло говорит по-французски. Руссо подскажет вам, как с ним работать.

— Понял.

— Прежде чем вызывать Руссо, мне бы хотелось сказать вам еще кое-что насчет этого дела. Даже если обстоятельства позволят вам наконец пролить свет на загадочные махинации Кониатиса, все равно не спускайте с него глаз, пока он будет оставаться в Уругвае, и попытайтесь разузнать побольше о его связях. Если вдруг там за ним опять начнут следить, выясните, что это означает. Это очень важно.

— Если ему придется трудновато, надо ли мне вмешиваться, чтобы его защитить?

— Да, но не компрометируя себя.

— Вы и впрямь хотите доставить удовольствие министру, — съязвил Коплан.

— Ошибаетесь! — рявкнул Старик. — Представьте себе, мне пришла в голову совсем другая мысль. Если нам улыбнется счастье и в итоге удастся разобраться в делах Кониатиса, я надеюсь погреть на этом руки. Чем глубже он увязнет в противозаконных операциях, тем лучше для меня. Нам в Службе пригодится специалист такого профиля.

— По-видимому, безграничное восхищение, которое вызывает Кониатис у Моник, оказалось заразительным, — констатировал Коплан. — Но я готов согласиться с вами: Кониатис был бы бесценным приобретением. Насколько мы знаем, он уже располагает блестящей сетью подручных во всем мире. Вы умеете держать нос по ветру!

Последующие два дня Моник усердно прочесывала магазины, готовясь к путешествию, в то время как Коплан разрывался между кабинетом Руссо — шефа административного управления Службы — и специальной лабораторией.

Вернувшийся из Белграда Кониатис тоже не тратил времени даром. Предвкушая двухнедельный отдых в Уругвае, он старался довершить все неотложные дела в СИДЕМС и с утра до вечера просиживал в офисе фирмы на улице Боэти. Однако это не мешало ему посвящать конец дня и всю ночь Моник, которой так ни разу и не удалось переночевать у себя на улице Рейнуар.

В три часа дня в пятницу Коплан поднялся к своей подопечной, сжимая под мышкой пакет. Она встретила его в белом купальнике с синими полосками, подчеркивающем ее безупречные формы, особенно пленительные линии полностью оголенной спины. Сбросив туфли, она перемещалась между тремя неподъемными чемоданами, громоздившимися на полу.

— Придется ограничиться двумя, — обреченно протянула она. — А вещей у меня на полдюжины. Тебе нравится мой купальник?

— Бесподобно! чистосердечно признался Коплан.

— Кониатис предупредил, чтобы я не покупала бикини, — пожаловалась она. — Под тем предлогом, будто мое тело немедленно вызывает у представителей вашего пола неукротимое вожделение.

— Он совершенно прав, — сказал Коплан. — Он вправе испытывать ревность.

— На самом деле он совершенно не ревнует меня. Никогда не интересуется, как я провожу время, когда его нет рядом. Дело не в этом… Иногда мне кажется, что для него пытка видеть меня в чем мать родила. Однажды он даже заплакал кроме шуток!

— Может быть, он оплакивает самого себя? Ему пятьдесят, и от такой вызывающей молодости ему может становиться не по себе. Это и есть любовь.

— Неужели я настолько красива? — прошептала она, встряхивая белокурыми волосами.

— А ты как думаешь? — саркастически осведомился Коплан. — Как думаю? — Она помедлила. — Я была не слишком красива, когда мне недоставало любви. Но теперь, когда в моей жизни — сразу двое мужчин, которых я люблю, настало время для красоты.

— Сменим-ка пластинку, — оборвал ее Коплан. — Я принес кое-какие подарки, которые Служба преподносит тебе по случаю отпуска в Пунта-дель-Эсте. Не переживай, они не займут много места.

Он положил пакет на диван.

— Прошу максимум внимания, — сказал он серьезно. Раскрыв пакет, он извлек оттуда экзотические бусы из деревянных шариков с перуанской резьбой.

— Скажешь Кониатису, что эти бусы — воспоминание о детстве, талисман, с которым тебе не хотелось бы расставаться. Обрати внимание на этот рисунок, напоминающий крыло бабочки. Каждый шарик с таким орнаментом — это миниатюрное записывающее устройство. Чтобы включить его, надо повернуть слева направо вот это незаметное колечко. Понятно?

— Да. А чтобы выключить — повернуть в обратную сторону?

— Именно. Но чтобы не повторять одно и то же движение и не вызывать подозрения, лучше пускай записывает, пока не остановится пленка. В бусах шесть записывающих устройств. Шарики съемные, так что возможна подзарядка.

— Ясно, — сказала она, внимательно глядя на него.

— Вот эти ультрасовременные солнечные очки не только защита для глаз. В их черепаховую оправу встроен фотоаппарат. Прикоснувшись к шарниру правой дужки, ты можешь спустить затвор. Объектив спрятан здесь, на переносице. Механизм бесшумный. Разумеется, перед отъездом мы все отрепетируем.

Моник схватила очки, водрузила их себе на нос и подбежала к зеркалу.

— Последний крик моды, — одобрила она.

— Тебе идет, сказал Франсис.

Затем, демонстрируя дорожные часики в бежевом корпусе, он пояснил:

— На случай, если у тебя не будет возможности воспользоваться перуанскими бусами, ты будешь оснащена вот этими часами с магнитофоном. Кнопка звонка служит для записи. Звонком же управляет маленький ползунок на задней стенке.

— А, знаю. В Учебном центре меня уже учили пользоваться этой игрушкой.

— Для надежности нам все-таки не помешает провести парочку учебных сеансов. Тут еще есть зажигалка с фотоаппаратом, но это уже классика.

— С кем мне держать связь в Монтевидео?

— Я жду точных указаний, но до отъезда ты все узнаешь, можешь не беспокоиться. Старик придает очень большое значение этой уругвайской авантюре и лично устраивает все встречи и систему связи. Но, как бы то ни было, нам обоим придется соблюдать осторожность. Возможно, в Монтевидео за нами будут следить. И за Кониатисом — тоже.

— Следить? — удивилась она. — Кто же?

— Тайная полиция уругвайского правительства. Мы выяснили, что в ближайшие недели в Монтевидео состоятся две важные политическая и экономическая конференции. Подготовка к ним идет полным ходом, служба безопасности приведена в состояние готовности.

— Неудачное совпадение.

Коплан улыбнулся.

— Наоборот. Именно для того, чтобы увидеться кое с кем из зарубежных делегатов, Кониатис и летит в Монтевидео. Дело есть дело.

— Тогда непонятно, зачем он берет с собой меня, — разочарованно проговорила Моник. — Если местная полиция станет нас беспокоить, отдых лишится всей своей прелести.

— Готов спорить на что угодно, что Кониатис хорошенько поразмыслил, прежде чем принять решение. Ты сама говорила, что ни разу не встречала такого организованного, расчетливого человека, как он. Вот и подумай… Отпуск в Пунта-дель-Эсте с хорошенькой девушкой — что может быть лучше такого алиби!

Моник на минуту задумалась, после чего комната огласилась ее ребяческим хохотом.

— Ну и лиса этот Кониатис! Даже оставаясь всего лишь его любовницей, я продолжаю на него работать!

— Скорее на нас, — поспешил уточнить Коплан. — Старик рассчитывает, что твоими стараниями успех будет закреплен окончательно. Делай что хочешь, но нужно во что бы то ни стало воспользоваться этим южноамериканским путешествием, чтобы понять раз и навсегда, что за тайный бизнес проворачивает твой возлюбленный.

Глава XIII

В полдень 10 февраля Коплан покинул борт «боинга», приземлившегося в аэропорту Монтевидео «Карраско». Накануне вечером он вылетел из Парижа, где лил дождь, из Парижа, уставшего от зимы. Теперь же он попал в цветущее лето, пестрящее ослепительными красками, под ярко-голубой купол южного неба.

Прошло полчаса, и такси доставило его на Рамбиа-Франсия, к отелю «Колумбия», современному восьмиэтажному дворцу, любующемуся своим изящным отражением в водах Ла-Платы. Очутившись в своем номере на третьем этаже, он выглянул в окно и был полностью удовлетворен великолепным видом на набережную.

Наскоро приведя себя в порядок и переодевшись, он вышел из гостиницы и зашагал в сторону улицы имени 18 Июля, самой оживленной артерии города. Несколькими годами раньше он уже останавливался ненадолго в уругвайской столице, ибо того требовало какое-то успевшее забыться задание, и с тех пор у него сохранились самые приятные воспоминания об этом великолепном городе с миллионным населением — оживленном и полном контрастов. Пересекая площадь Либертад, он вновь ощутил редкую гармонию, которая так поразила его в первый приезд. Конечно, современные банки и магазины делают Монтевидео полноценным городом XX века, но дворцы и просторные скверы с грациозными пальмами, испанские соборы, бесконечные золотые пляжи придают ему особый колорит, неповторимое очарование безвозвратно канувших в прошлое эпох. Местные жители, обласканные райским климатом, отличаются дружелюбием, постоянной готовностью улыбаться и легким отношением к жизненным проблемам, немедленно бросающимся в глаза заморскому гостю.