Игорь Арясов - Три часа на выяснение истины Страница 25

Елена Петровна впервые видела Серегина таким серьезным, увлеченным и красивым. На все его вопросы она отрицательно качала головой, а когда он сделал паузу, чтобы набрать воздуха, то отважилась и робко возразила:

— Но где же я возьму столько денег? У меня их просто нет.

— Черт побери! — вскричал Серегин, ломая толстую сухую ветку и кладя ее в горящий костер. — Ты же сама мне только что про золотой песок говорила. Или мне послышалось, может, я придумал?

— Да, говорила. А что дальше? — растерянно спросила она.

— А дальше будешь слушать меня, и все у тебя будет, все, что я тебе сейчас говорил. Давай из багажника припасы, ведь я тоже не ел, а сил, чтобы тебя убедить, вон сколько потратил.

Она послушно ушла к машине, открыла багажник, вынула тяжелую сумку, принесла к костру.

— Знаешь, Вася, а дома я скажу, что на работе задержалась. У нас так бывает. Кстати, Вера во вторую смену, так что ничего не узнает. Она, правда, на другом участке, но я иногда к ней прихожу, все-таки дочь родная. А ты можешь не кипятиться и не ругать меня. Ты не думай, что я какая-нибудь болтушка. Я попробую тебе для хорошего перстня песок принести.

— Ну, спасибо. А вахтеров не побоишься? Вдруг найдут?

— Во-первых, не побоюсь, а во-вторых, не найдут. Вахтеры смотрят хозяйственные сумки. У нас на заводе по предварительным заказам колбасу привозят, мясо. Мы покупаем. А песок я могу и сюда положить, — она показала на грудь, — и за пояс юбки спрятать. Давай картошку бросать в костер, я тоже есть захотела. А ты бутылку открывай. Я вижу, что ты мне не очень-то насчет песка веришь? Ладно, я докажу, что у меня слово с делом не расходится. Можешь завтра меня так же встретить, и будет у тебя песок.

— Слепой сказал: «Посмотрим!» А завтра я дежурю сутки подряд.

— Ничего, еще больше песка будет послезавтра.

— Хорошо, я потерплю. Но если обманешь, не прощу. Ладно, не дуйся, давай я тебя поцелую. Вот так. Режь хлеб.

С той самой поры, с того дня, когда Серегин встретил Елену Петровну второй раз у центральных проходных и тут же поехал с ней на опушку березовой рощи, где после трех часов усилий ему удалось на длинной металлической ложке сплавить золотой песок в грязный желтый слиток, а часть песка осталась, потому что не хватило кокса да и времени не было, Василий понял, что вся его прежняя беготня за длинным рублем, все его свиньи, яблоки, вишни, земляника, несколько должностей, — все это ничего не стоящий мусор по сравнению с теми возможностями, которые могут представиться, если найти умного, толкового покупателя тех нескольких слитков золота, которые он сплавил из песка, принесенного Кудрявцевой, напуганной его обещанием бросить ее, безоглядно поверившей в его любовь к ней, в то, что ей, такой молодой и красивой, жизнь дала так мало, что она имеет полное право взять это, недоданное кем-то, себе с его, Василия Серегина, помощью и подсказкой.

Первые дни он со страхом ждал, что однажды встретит Елену, а та скажет, что все пропало, что нехватку песка обнаружили и что выхода нет. Но прошла неделя, десять дней, была на заводе ревизия из министерства, и все оставалось спокойно.

Значит, решил Серегин, он оказался прав: не надо ехать куда-то к черту на кулички, во всякие там Магаданы, когда источник, настоящая золотая жила — вот она, под боком, теплая, живая, симпатичная, ненадоедливая. Теперь лишь одна забота мучила Серегина: где найти покупателя?

Когда в очередной раз, возмущенная его неверием в ее смелость, Кудрявцева принесла очередную порцию песка, завернутого в белую тряпицу, Василий, подержав его в руке, со вздохом вернул:

— Лена, а на кой черт он мне нужен, этот песок?

— Как это на кой? — обомлела она. — Но ведь ты же сам просил, почти умолял. Это же золото! Я рисковала.

— Ну и что? Что от него толку? — еле сдерживая себя, чтобы не закричать, спросил он. — Ты что, на этот песок машину купишь? Или турпутевку за границу? Нам с тобой, в конце концов, даже не песок нужен, а деньги, ты хоть это понимаешь, голова садовая?

— Да, понимаю, — поникла она. — Но кто у нас его купит? Может, в магазин отвезти? В ювелирный?

— Господи, какая же ты наивная баба! — Серегин закатил глаза. — В том магазине принимают не песок и слитки, тем более из такого золота, как у нас, а ювелирные изделия.

— А чем наше золото хуже?

— Чем? Чем? Не знаю, чем. Только его нигде не примут, кроме милиции или КГБ. А ты как думала? И денег там за него не дадут. Срок могут дать, ясно?

— Вася, — Кудрявцева взяла руку Серегина, прижала к груди, — поцелуй меня, а то я соскучилась по ласке твоей. Ты меня все ругаешь и ругаешь.

— Я не ругаю, — Серегин обнял ее, приподнял от земли, обеими руками сжал так сильно, что у нее перехватило дыхание и она, бледнея, приникла к его груди:

— Васенька, милый, мы что-нибудь придумаем, вот увидишь.

— А что тут долго думать? Врачам зубным его продать надо. Я слышал от верных людей, что один мужик купить может. Ты сходи в поликлинику, разузнай. Но только потихоньку, чтобы никто не догадался. Ясно?

— Хорошо, я попробую.

На следующее утро она встретила его у себя дома так радостно, что он поразился происшедшей в ней перемене и подумал, что ему надо было давно подсказать ей этот вариант. Он выпил водки, хорошо поел, потом она закрыла дверь на два замка и увела его в спальню.

— У тебя вообще-то неплохо дома, — сказал он, — жаль только, что курить нельзя.

— Ты уж потерпи, Вася, у нас ведь Максимка. Да и Саша курит только в ванной или в общем коридоре.

— Нашла, с кем меня сравнивать! — Серегин усмехнулся. — Нет, я так не привык. Давай-ка я на кухне возле форточки. И не дрожи, никто меня из соседей не увидит. А если и увидит, что тогда? Разве ты, взрослая женщина, не имеешь права пригласить в дом мужчину? Тем более днем. Да, может, я кран ремонтирую.

— Вот именно! — сказала Елена Петровна и тоже поднялась. — Пошли в самом деле на кухню. Сейчас я тебе расскажу, что узнала. Вот слушай, — она села напротив Серегина, запахнула халат. — Я разузнала. Ты молодец, правильно подсказал. В поликлинике есть врач, который потихоньку вставляет зубы из старых золотых монет. Он их покупает за деньги, а потом как-то обрабатывает и делает коронки. Для пробы можно пойти к нему.

— Ты думаешь, не откажется?

— Не должен. Он же берет деньги за монеты, значит, золото ему нужно.

— В крайнем случае, Лена, ты тогда пойдешь к другому врачу.

— Но ведь золото у нас грязное, с графитом, я боюсь.

— А тебе какое дело? Лишь бы он купил. Зато у нас будут деньги вместо песка. Или ты не согласна?

— Нам, Вася, все время твердят, что это золото вроде как ядовитое.

— Врут, Лена, ты не верь, это специально, чтобы его не брали.

— Может быть. Но раствор — точно ядовитый, даже смертельный.

— Дуреха, как золото может быть ядовитым? Я тебе говорю, что ерунда все это. Но если тот врач спросит, откуда у тебя оно, ты ему скажи, что осталось от мужа, который работал на приисках в Магаданской области. Видишь, я все продумал до мелочей. А муж твой там на самом деле работал и на самом деле мог оставить своей любимой жене наследство. Ничего страшного, и очень похоже на правду. Пусть этот врач проверяет, если захочет, был у тебя там муж или нет. Ему каждый скажет, что был. Вот так-то, товарищ Кудрявцева.

— Молодец, ловко придумал.

— Между прочим, у меня эта мысль мелькнула еще в прошлом году, так что я о тебе, как видишь, не забывал. Пошли отсюда, у нас в запасе еще целых два часа.

— Вася, а ты сможешь меня понести на руках?

— Я-то? — Серегин усмехнулся. — Запросто! — Он взял ее на руки. — И еще вот что, Лена. Золото продавать будешь ты. Ведь ты его хозяйка, это во-первых. А во-вторых, меня, мужика, врач испугаться может. А ты женщина, к тому же симпатичная, тебе и карты в руки.

— Хорошо, я попробую, — она обняла его за шею. — Василий, дай мне твердое мужское слово, что сразу, как только Клава твоя умрет, ты женишься на мне. И мы поедем на юг, в свадебное путешествие. Да? Помнишь, ты мне обещал?

— Лена, — Серегин сделал обиженное лицо, — девочка моя, ну, когда и в чем я тебя обманывал? Ей и жить-то осталось всего ничего. Хорошо, если до весны дотянет, а ведь может и к Новому году помереть. У нее это, забыл, как называется…

— Саркома груди, — напомнила Кудрявцева.

— Точно, она самая. А по-простому — рак. Ее из больницы выпустили, ничего не сказали прямо. Ну а мне, как самому близкому человеку, так и заявили: не выживет. Так что надо ждать. И все об этом. А завтра пойдем продавать золото. Возьмем тот, самый первый кусочек.

— Вася, а я его в магазине на контрольных весах взвешивала.

— При народе? С ума сошла!

— Не волнуйся, я это сделала незаметно. В нем примерно граммов двадцать пять. Сколько за него можно получить? Ну, с учетом того, что немного грязный, с графитом?