Алексей Ростовцев - Полковник советской разведки Страница 30

Если вы хотите проверить, не следят ли за вами, то отправляйтесь в сельскую местность, а то и просто на природу. Именно так и поступил Петр. Он поехал не домой, а на дачу. Такое его поведение было внешне оправданным: стоял субботний вечер. На безлюдных сельских улицах он моментально обнаружил за собой «хвост» и понял, что влип, но мысль о капитуляции не пришла ему на ум. Он решил бороться до конца. Вошел в свой загородный домик, быстро затопил печь и сжег в ней все компрометирующие его бумаги, в том числе похищенные секретные документы, которые хранил тут в специально оборудованном тайнике. Из того же тайника достал заначенный еще на фронте пистолет ТТ с комплектом патронов и паспорт, подобранный на сочинском пляже, поднялся на чердак, осмотрелся и, убедившись в том, что дача еще не обложена, спрыгнул в сад и растворился в сумерках среди деревьев и кустов.

Дымок, вьющийся над трубой черепковской дачи, усыпил бдительность ребят из «семерки». Будет ночевать, посчитали они. Пока начальство решало, вламываться ли в дом или брать преступника, когда он выйдет во двор, наружка обложила дачу скрытыми постами наблюдения и стала терпеливо ждать. Дымок над трубой перестал виться, однако свет в окнах продолжал гореть, хотя время шло к полуночи. Вот и новые сутки наступили, а хозяин дачи не подавал признаков жизни. Тогда и было принято запоздалое решение взломать входную дверь. Черепкова объявили в розыск лишь утром. В это время несостоявшийся шпион был уже далеко от Москвы. Он выбрал один из поездов южного направления. Почему? Черепков хорошо понимал, что в Советском Союзе ему больше нет места. Нужно было скорее пересекать границу. Но не любую. Его устраивала только страна, следовавшая в фарватере США. Таких в то время на рубежах СССР было всего две: Иран и Турция. Все прочие пребывали либо в состоянии нерушимой дружбы с нами, либо вынуждены были в силу сложившихся обстоятельств поддерживать с красной империей теплые добрососедские отношения.

Черепков слышал, что в многоцветном, многоликом и многоязыком Закавказье легко затеряться, что тамошние контрабандисты знают тайные горные тропы, ведущие за кордон, что ночью там можно в густом осеннем тумане пересечь морскую границу на лодке под носом у зеленых фуражек. Все это при наличии хороших денег в кошельке, а деньги у него были.

Первый раз у Черепкова проверили документы в Ростове, потом были Тихорецкая, Кавказская, Армавир, Минеральные Воды. Он сначала не понял, что ищут именно его, но, когда увидел у одного из оперов свою фотографию, все стало ясно. Черепков даже усмехнулся. Он не знал случаев, когда фоторобот помог бы в поимке преступника. Фоторобот – это так, для понта, что-то вроде имитации кипучей деятельности, а тут настоящее фото, и ни черта не выходит! Еще бы! С фотографии на розыскников смотрел респектабельный, улыбчивый, уверенный в себе, здоровый, ухоженный сорокалетний мужчина, у которого не было даже отдаленного сходства с хмурым, плохо выбритым, измученным бессонницей оригиналом, враз постаревшим на десять лет.

В Орджоникидзе, так тогда назывался Владикавказ, его ждала вторая фатальная неудача: из-за схода снежных лавин перекрыли Военно-Грузинскую дорогу – кратчайший путь в Закавказье. Тут Черепков решил временно лечь на грунт, отсидеться, подождать, пока пыль уляжется и контрразведка устанет ловить его. От Беслана, ворот Владикавказа, он быстро добрался до тихой, лежащей в стороне от больших дорог Астрахани, взял на тамошнем вокзале проститутку и поехал ночевать к ней. Она была не нужна ему как женщина, ему хотелось просто отоспаться, поэтому, хорошо заплатив, он попросил постелить ему отдельно. Такой поворот дела показался проститутке странным, тем более что она была осведомителем милиции. Дождавшись, когда клиент уснет, она решила выйти на улицу, чтобы позвонить по автомату, кому следует. Но Петр не спал. Он внимательно следил за ней из-под опущенных век.

– Ты куда?!

– К подруге, поболтать.

– Какая подруга? Первый час ночи уже!

Он вскочил с кровати, отвесил шлюхе пару затрещин, быстро оделся и ушел. Надо было срочно покидать этот негостеприимный город. К полудню он снова достиг великой Северо-Кавказской магистрали, очутившись в Грозном. Выйдя из вагона, направился прямиком к продовольственному ларьку, где купил шесть горячих пирожков с печенкой, которые стал жадно поглощать. Тут у него еще раз проверили документы. Без всякого страха в душе, не переставая есть, он протянул оперу обкатанный паспорт и тут же получил его обратно. Однако, отойдя немного, опер задержался. Он открыл служебное удостоверение и посмотрел на вложенное туда фото разыскиваемого, затем на Черепкова. Тот перестал есть и опустил правую руку в карман куртки, где лежал пистолет. Но мальчишка-опер легкомысленно захлопнул свою ксиву и пристал к другому человеку, который показался ему подозрительным. Черепков же купил билет на бакинский поезд и утром следующего дня достиг столицы Азербайджана. В этом огромном шумном городе он мог чувствовать себя достаточно уверенно.

Истекали уже третьи сутки розыска, и контрразведка занервничала. Объект как в воду канул. Тогда-то и было принято решение направить в «горячие точки» людей, знавших Черепкова лично в разные периоды его взрослой жизни.

Поток пассажиров вынес Петра на привокзальную площадь. Осмотревшись, он побрел к стоянке такси, соображая, какую легенду выдать водителю. Скажу, что писатель, приехал для работы над книгой о нефтяниках и хочу снять месяца на три комнату в одном из пролетарских кварталов. Может, таксист знает подходящую бабульку, а если не знает, то пусть наведет справки у коллег. Он поднял голову и оторопел. В двух метрах от него стоял Андрей Санько, командир их опаленного войной полкового разведвзвода. Откуда он взялся, черт бы его побрал, этот Андрюха!

– Здоров, Петро! – приветствовал Черепкова бывший старлей, не подавая ему, однако, руки.

Черепков покосился в обе стороны. За его спиной уже стояли два добрых молодца.

– Как же ты сподобился на такое, Петро? – продолжал Андрей. – Мы ведь с тобой вместе в разведку ходили!

– Ну и слава Богу! – выдохнул Черепков. – Наконец-то отосплюсь! Возьмите пистолет. Он в правом кармане куртки.

Уже в оперативной машине он сбивчиво и суетливо втолковывал боевому своему товарищу, что хотел всего лишь отомстить сукиному сыну Булгакову, а ничего другого у него на уме не было.

– Да, но Булгакову ты отомстил, а Родине. Ей же мстить не принято, – буркнул в ответ Санько.

Через месяц Черепкова судили и расстреляли. Власть имущие и в те годы любили разыгрывать фарсы на политической арене, но понятие «Родина» было свято. И никому не пришло бы в голову объявлять предателя узником совести, защитником общечеловеческих ценностей и борцом за права людей. И не примчалось бы к стенам знаменитого дома на Лубянке сонмище адвокатов с одесскими фамилиями, готовых за баксы доказывать, что Дьявол – это Дух Святой, а Дух Святой – вор, казнокрад и убийца.

Мне тоже довелось ловить Черепкова. Это я проверял у него документы, когда он ел пирожки на перроне грозненского вокзала. Мой оперативный стаж исчислялся в то время семью месяцами, и узнай я тогда беглого разведчика, вы не прочли бы сегодня этого рассказа.

Была у дурака жемчужинка…

Вернувшись после обеденного перерыва на свое рабочее место, я занялся анализом свежих сводок наружного наблюдения за объектом «Рита». Сводки были скучные, и когда ко мне в кабинет заглянул начальник группы перлюстрации корреспонденции Барбошкин, мужчина неопределенных лет с несмываемой сальной ухмылочкой на губах, я приветствовал его весело и без обычных подковырок. Барбошкин был, пожалуй, единственным офицером в Нефтегорском УКГБ, который испытывал от своей работы не удовлетворение, а плотское наслаждение. Работа же его заключалась в чтении чужих писем. Там Барбошкин, помимо оперативно интересной информации, откапывал разного рода «клубничку», которой щедро потчевал своих приятелей и добрых знакомых из числа сослуживцев. Герой гоголевского «Ревизора» почтмейстер Шпекин наградил его кличкой, которая прочно к нему прилепилась. Барбошкина, правда, чаще звали просто Почтмейстером.

– Ты тут сидишь и не знаешь, какие интересные, даже, я бы сказал, захватывающие события происходят в двух шагах от тебя. Возьми почитай!

И Почтмейстер метнул на мой стол тощенькое письмецо без обратного адреса. Писала, по всей видимости, москвичка, приехавшая в наш город погостить у родственников: «Милая моя Верочка! Сегодня я глубоко сожалею о том, что решила провести отпуск именно здесь. Нефтегорск – поганый городишко, жаркий, пыльный, до мозга костей провонявшийся мазутом и разной другой нефтехимией. А кавказской экзотикой и романтикой тут не пахнет. Разве что Казбек, который хорошо виден из окон, напоминает о том, где я нахожусь. Позавчера решила развеяться: вышла вечером погулять на их главную улицу – Проспект Революции, где познакомилась с одним из аборигенов по имени Алисултан. Красавец мужик: высокий, плечи широкие, талия узкая, усы, кудри черные, в глазах огонь. Он пригласил меня в ресторан, хорошо угостил. Танцевали много, потом пошли в городской парк, и там, в полночь я отдалась ему при луне на берегу пруда, где плавали белые лебеди. После этого Алисултан сказал: «У нас, у горцев, такой обычай: если ты отдалась мне, значит, ты должна отдаться и моим друзьям». Тут он свистнул, и из-за кустов вышли его друзья. Их было много. Я считала до двенадцати, после чего сбилась со счета. Представляешь, эти кобели даже домой меня не проводили, а разбежались кто куда. Еле доползла я до квартиры, и теперь у меня болит все нутро. Оклемаюсь – сразу уеду в Москву. Посмотри на всякий случай в энциклопедии, какие признаки сифилиса. Крепко обнимаю и целую. Твоя Нина».