Норман Льюис - Сицилийский специалист Страница 52

На следующий день, когда он вернулся из конторы домой, она встретила его С непроницаемым лицом.

— Виктор случайно не звонил? — спросил он.

— Нет, не звонил. Был детектив, хотел поговорить, с тобой.

— Обычный полицейский детектив?

— Нет, из какого-то агентства.

— Ты спросила у него документы?

— А разве нужно было? Он очень вежливо держался. Некий мистер Смит, работает на какую-то фирму в Бостоне.

— Частный детектив обязан предъявить документы, — сказал Марк. — Иначе как узнать, что он именно тот, за кого себя выдает. У этих ребят свой способ проникать в дом. Ты же должна помнить, что если не хочешь, то не обязана с ними разговаривать или впускать их. Он сказал, что ему надо?

— Говорил что-то про Кубу. Я не желаю больше слышать даже упоминания об этом месте. Он оставил свою карточку и просил позвонить.

— Мне ему звонить незачем, — сказал Марк. — Если он появится снова, дай ему мой телефон в конторе, и, если у меня будет время, я с ним поговорю. Еще что-нибудь сегодня произошло?

— Да, — сказала Тереза. — Я видела Ханну.

— Какую Ханну?

— Ханну Кобболд.

— А-а, совсем забыл. Она ведь связалась с каким-то сыскным агентством. Возможно, этим и объясняется приход того парня.

— Возможно, — согласилась Тереза. — Поскольку все произошло на Кубе, Ханна потратила половину денег, которые Эндрю ей оставил, на частных детективов.

— Как мне кажется, результатов мало?

— Да, но за последние несколько дней они кое-чего добились. Она никогда не верила, что он погиб так, как ей рассказали, и оказалась права.

— Ты хочешь сказать, его убили не революционные студенты?

— Нет, его убил либо какой-то американец, либо кто-то, нанятый американцем. Это агентство послало своего человека на Кубу, он пробыл там три месяца, разбираясь в этом деле. Кубинцы очень помогли ему, и многое выплыло наружу. Типичное убийство, совершенное Обществом.

— Как ты отличаешь типичное убийство, совершенное Обществом, от любого другого?

— По тому, как оно задумано, как проведена подготовка. Общество знает, как заметать следы. Если членам Общества удается найти способ обвинить невинного человека в убийстве, они так и делают. Любой свидетель должен быть убран. На этот раз они убили кубинского рыбака: он видел, что произошло. Никакие революционеры не стали бы убивать нищего рыбака.

Марк заметил ее растущее возбуждение и новый , резкий тон голоса. Он почувствовал, что его припирают к стене, загоняют в спрятанную ловушку.

— Откуда тебе все это известно? — спросил он.

— Так было дома. В Пьоппо, когда я была ребенком, люди из Общества чести убили восемнадцать человек. Она убили моего дядю, а невинного человека посадили в тюрьму на десять лет.

— Ты мне никогда этого не рассказывала.

— Я могу держать кое-что про себя, так же как и ты. Они убили моего дядю за то, что он стал судиться по поводу какой-то земли, и человек, который не причинил ни ему, ни кому-либо еще никакого вреда, был отправлен в Прочиду[33]. Так Делалось там, так делается и здесь, только здесь Общество называется мафией. Сколько людей сидит за убийства, которых они никогда не совершали! Одному студенту-революционеру подсунули пистолет, из которого убили Эндрю Кобболда. Так могли сделать только люди из Общества чести.

— Ты женщина и видишь лишь одну сторону дела, — сказал Марк. — Есть множество вещей, которые ты просто не способна понять.

— Я это уже не раз слышала, — сказала она. Ее щеки пылали от возбуждения. — Если я молчала, то вовсе не потому, что ничего не знала о происходящем. Ты хотел, чтобы я верила той версии, которую они распространили об убийстве Кобболда, но меня она не могла ввести в заблуждение. Эндрю Кобболда убили за то, что он пошел против торговцев наркотиками на Кубе.

— Он мертв, и его больше нет, неважно по какой причине. Что бы ни вытаскивали наружу, обратно его не вернуть. Он был мужем женщины, которая нам даже не близкий друг. Почему это должно иметь такое большое значение?

— Это имеет значение, потому что затрагивает меня и моих детей.

— Каким образом? — спросил он, стараясь владеть собой и уже предчувствуя, что сейчас последует.

— Когда Эндрю убили, с ним была девушка, которую зовут Линда Уотс. — От злости черты ее лица заострились. Он никогда не видел ее такой.

— Ну и что? — сказал он.

— Кубинская полиция говорит, что ее, возможно, использовали как приманку. Чувство отрешенности, которое всегда появлялось у него в трудные минуты, возникло и сейчас. Ощущение собственного «я» исчезло — скоро он будет смотреть на эту ссору как бы со стороны.

— Она выступала со стриптизом в каком-то кабаре у нас в городе. Проститутка, — добавила Тереза медленно и неуверенно, будто это слово ей было незнакомо. — Она отправилась на Кубу за три дня до смерти Эндрю, а на следующий день после его смерти уехала.

— Я не вижу здесь никакой драмы. Он имел право пригласить к себе подружку.

— Она не была его подружкой. Кубинской полиции удалось проследить практически каждый ее шаг в Гаване. Она не спала с Кобболдом. В отеле, где она останавливалась, она дала бостонский адрес, и они уже нашли девушку, с которой она вместе снимала квартиру до переезда в Солсбери. После Гаваны она три месяца где-то пропадала, а затем появилась в Бостоне, чтобы забрать оставленные там вещи. Она сказала своей подруге, что один человек возил ее с собой на Кубу и что там у нее были большие неприятности. С тех пор, как стало известно, она сменила фамилию, и ее пока не могут найти. Но теперь, говорят, это вопрос дней. — Она умолкла, с трудом переводя дыхание.

— Ты до сих пор так и не сказала, при чем здесь ты, — сказал он.

— При том, что ты доводишься мне мужем. Ты возил Линду Уотс в Гавану. Было бессмысленно и недостойно отрицать это обстоятельство, которое, несомненно, не раз проверила и перепроверила дотошная бостонская фирма. Марк молчал, наблюдая за ее лицом, на котором сквозь гнев стало проступать облегчение.

— Узнай уж все как есть. Выяснилось, что ты ездил с ней на Кубу и вместе с ней вернулся. Люди из агентства показали Ханне фотографию, где вы сняты все трое в каком-то ночном клубе. Видели, как ты ее обнимал в Айдлуайлде в тот день, когда ты вернулся. Между прочим, эти сведения не от агентства. Это мне рассказал один человек, который считает, что я не заслуживаю выпавшего мне на долю счастья, и поспешил довести это до моего сведения задолго до того, как все вышло наружу.

Марк взвесил все стороны возникшей проблемы.

— То, что ты мне рассказала, — мягко объяснил он, — не проливает никакого света на смерть Эндрю Кобболда. С ним была девушка, когда его убили. Предположим, это новый факт, но вряд ли он имеет большое значение. Откуда известно, что она послужила приманкой? Если полиция вывела эту теорию на основании того, что она скрылась и изменила свою фамилию, то этого недостаточно. Девушки такого сорта вечно попадают в неприятности; у них всегда есть основания желать на время исчезнуть из поля зрения.

— Полиция, а не я изобрела теорию, что она служила приманкой. Полицейские убеждены, что Эндрю убил американец или человек, нанятый американцем, и что девушка выполняла роль приманки. Что там было на самом деле, мы узнаем, как только ее найдут, а этого недолго ждать.

— Ты с кем-нибудь говорила об этом? Хоть с одним человеком?

— Нет, — сказала она. — Я поступаю так, как должна поступать хорошая жена-сицилианка. В последний раз.

Он внимательно, с любопытством вгляделся в нее, будто видел впервые.

— Трудно поверить, что ты — та самая женщина, на которой я женился, — сказал он.

На мгновение ее лицо скрылось под маской отчужденности, как уже бывало и прежде. Он понял, что драгоценные качества — молчание и покорность — исчезли у нее вместе с юностью. В последние годы произошли такие быстрые и огромные изменения. Дети, когда-то сицилийцы, стали настоящими американцами, не по летам независимыми и на американский манер отдалившимися от родителей. Семья распалась и не существовала больше как единое целое. «В Сицилии, — думал он, — мы держались друг за друга, чтобы успешнее бороться с врагом и охранять свой очаг».

Наступило время признаваться.

— Что бы я ни делал, я делаю это ради всех нас, и другого выбора у меня нет.

— Ты всю жизнь был человеком из Общества чести, — сказала она и замолчала, пораженная своим безрассудством, словно боялась, что он сейчас ее ударит. Но он только смотрел на ее новое, неузнаваемое лицо и качал головой.

— Люди из Общества чести — это чудовища, — продолжала она, — чудовища о двадцати руках и десяти головах. Ни у кого из вас нет своей жизни. Мы никогда не могли жить так, как живут другие. Сначала это был Дон К., затем Винченте Ди Стефано. Кто будет после того, как Ди Стефано умрет? Вам даже думать самим не разрешают.

Марк спрашивал себя, откуда она знает такие вещи, которые обычай не разрешает знать женщинам. Впрочем, может быть, все жены знают, может, женская привычка к притворству так же сильна, как привычка мужчин хранить тайны.