Дэвид Игнатиус - Банк страха Страница 56

— Прошу прощения, — сказал Сэм. — Я, видимо, не вовремя.

— Вовсе нет, дорогой мой. У меня нет от вас секретов. Мне следовало познакомить вас с моим юным другом. Очаровательный мальчик. Кажется, его нашли в Дании. Вылитый ангел, красивый голос. Ведь без разнообразия жизнь станет пресной, не так ли?

— Да, — ответил Сэм, — конечно, пресной.

Принц провел Сэма в одну из зал на первом этаже — огромную комнату высотой чуть ли не десять метров, окрашенную в густой нежный цвет взбитых сливок. Принц сел на широкий диван и жестом пригласил Сэма сесть рядом. Он хлопнул в ладоши, и появились слуги с чаем и конфетами, а потом и с кальяном. В отдельной вазочке принесли порцию гашиша величиной с кусочек сахара. Принц глубоко затянулся и предложил черенок трубки гостю. Когда Сэм отказался, он опустил черенок на колени и посмотрел на посетителя затуманенным взглядом.

— Что же привело вас ко мне — ведь мы виделись так недавно? Вы передумали насчет румынских девочек? Боюсь, они уже не девственницы, хотя по-прежнему очень милы.

— Нет, совсем не то. На самом деле я хочу принять другое ваше предложение.

— А, это хорошо. Какое же?

— То, которое вы мне делали пять лет назад, — помочь вам спрятать деньги. В последний раз вы сказали, что это предложение остается в силе, и теперь я заинтересован в нем.

Джалал простер к нему руки. Его голова словно выплыла из облака гашиша.

— Ну наконец-то, мой дорогой друг. Наконец-то вы узрели свет. Ахлан ва сахлан. Добро пожаловать в содружество цивилизованных людей.

— Но есть одно условие, Джалал. Мне не нужна плата за мои услуги.

— О Господи! Почему?

— Потому что вместо этого мне нужна ответная услуга. Я просил бы вас использовать деньги, которые вы собирались мне заплатить, на то, чтобы купить жизнь моего друга.

— «Купить жизнь друга». Как трогательно. И кто же он?

— Не он, а она. Это женщина.

— Ах, хабиби. Я тронут. Конечно, я помогу вам. Такую сделку я понимаю. Бывает, что женщина становится дороже денег, правда? Так кто она?

— Ее зовут Лина Алвен. Родом из Ирака, работает у Назира Хаммуда.

— Опять он. — Джалал сделал движение рукой, словно отгонял от тарелки надоедливое насекомое. — Как надоел! Но Бог с ним. Где же эта женщина, которую я должен для вас купить?

— В Багдаде. Она там в тюрьме. Ее выкрали вчера, из Женевы. Вы можете вызволить ее оттуда?

— Трудно, но возможно. Деньги — везде деньги, дорогой мой, даже в Багдаде. Это железный мировой закон. И к счастью, наш посол в Ираке — мой приятель. Я ничего не обещаю, но мне так хочется, чтобы вы были мне чем-то обязаны, что я очень постараюсь.

— Благодарю вас, — сказал Хофман и в знак благодарности по-арабски приложил руку к сердцу. Но принц рассмеялся: это ведь был бизнес.

— Ну, а теперь мы должны поговорить о вашем вкладе в эту сделку, дорогой Сэм. Я ведь делаю для вас нечто совершенно особое, значит, и вас буду просить о совершенно особой услуге. Это ведь справедливо, не так ли?

— Да, это справедливо. Скажите, что я должен сделать, и я это сделаю.

Принц минутку подумал, поглаживая указательным пальцем свою замечательную раскрашенную бороду. Наконец он сказал:

— У меня есть друг в Турции, банкир. Он очень много для меня сделал. Но сейчас у него возникли трения с законом. В Турции, в Америке, повсюду. У него где-то есть деньги, кажется на Каймановых островах, спрятанные еще до того, как его банк лопнул. Но ему страшно к ним прикасаться, потому что могут узнать власти США или Англии и причинить ему еще больше хлопот. Так что, понимаете, ему нужна помощь. И вы как раз такой человек, который мог бы ему помочь, — с хорошей репутацией, со связями. Именно такой человек.

— Что я могу для него сделать?

— Купить для него банк в Америке. Он уверен, и не без оснований, что это единственный безопасный способ сохранить его деньги. К сожалению, сам он владеть банком в Америке не имеет права: почему-то все думают, что эти деньги он украл. Вы должны стать для него владельцем такого банка. Мы возьмем на себя все хлопоты. Это ведь несложно, правда?

Сэм безразлично кивнул. Сам с собой он уже совершил сделку перед тем, как позвонил в эту дверь.

— Ура! Я попрошу моего адвоката в Вашингтоне подготовить бумаги. Когда найдут подходящий банк, вам, наверно, придется съездить в Штаты — подписать кое-какие документы и все прочее. Неприятно, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.

Сэм еще раз кивнул. Он почти физически ощущал, как рушится образ, который он так тщательно создавал для себя в последние пять лет. Оказалось, что для таких, как он, не существует ни чистоты, ни независимости. Он мог быть незапятнанным и независимым лишь постольку, поскольку не нуждался в услугах других людей; но стоило попасть в сложную ситуацию — и он должен был забираться в такое же дерьмо, как и остальные. Хофман почувствовал, что у него болит сердце; ему хотелось уйти из этого дома. А на лице принца сияла улыбка триумфатора — победителя в долгом споре.

— Дорогой Сэм, раз уж мы снова друзья, давайте отметим это. Может, посмотрим кино? У меня есть новая вещица, я получил ее вчера от одного кувейтского приятеля. Называется «Филиппинские медсестрички». Он балуется съемками у себя дома; уверяет, что все снятое — подлинное.

— Нет, — сказал Хофман. — Не надо кино. — Он вспомнил лицо жены Рамона Пинты на полицейской фотографии, которую принес ему повар-филиппинец. С того дня, казалось, прошла целая жизнь.

— Ну, может, выпьем? Покурим трубочку? Или хотите приятную компанию?

Сэм встал с дивана.

— Мне нужно идти, — сказал он.

— Конечно. Я понимаю. Вы волнуетесь за свою маленькую подружку. Как ее зовут? Лина Алвен. Я займусь этим сейчас же. Как только позвоню своему другу в Турцию и сообщу приятную новость.

В тот день в Вашингтоне, в комнате для банкетов юридической фирмы «Хаттон, Марола и Дьюбин» ее глава Роберт Хаттон давал ленч. Он просил его не беспокоить, поэтому сначала ему не сказали, что звонит клиент из Лондона. Для Хаттона этот ленч был важным событием — ежегодным собранием секретной группы, которую он организовал много лет назад и которая называла себя «Друзья Арабии». Группа была в своем роде замечательная: три бывших члена кабинета, полдюжины отставных сотрудников заграничных служб, несколько видных членов вашингтонской адвокатуры.

Такими ежегодными собраниями отмечались годовщины гигантского предприятия, длившегося в общей сложности уже более пятидесяти лет. Если бы кто-то узнал о существовании группы, он несомненно обвинил бы ее членов в элитаризме, империализме, арабизме, расизме и всех прочих «измах». Но сами они считали эти слова просто мусором, который используют люди, не имеющие ни малейшего понятия о том, как на самом деле устроен мир. Как любил говорить Хаттон в своих ежегодных тостах, единственное, в чем виноваты «Друзья», — это в том, что защищают национальные интересы Соединенных Штатов. Америка взвалила на свои плечи решение тяжелейшей задачи: в одной руке у нее мировой рынок нефти, а в другой — арабо-израильская бомба, всегда готовая взорваться. И пока что, слава Богу, нация успешно решает эту задачу. Нефть по-прежнему течет, а бомба, хоть временами и взрывается, не разносит вдребезги весь дом. И этим весь мир обязан «Друзьям Арабии», хотя, конечно, благодарности за это никто никогда не услышит.

Секретарша все же подошла к Хаттону сразу после того, как он закончил речь. Клиент из Лондона звонил еще раз. Он сказал, что дело очень срочное и не терпит отлагательств. Хаттон извинился и отошел поговорить с одним саудовским принцем, много лет входившим в сеть его клиентов. Слегка сонным голосом принц объяснил, что у него две довольно сложные проблемы. В Ираке сложились такие обстоятельства, что необходимо было направить туда большую сумму денег с банковского счета в Бахрейне; деньги должны быть отправлены как можно быстрее чартерным авиарейсом. А вторая проблема связана с делами турецкого господина, старого знакомого фирмы «Хаттон, Марола и Дьюбин». Здесь тоже речь идет о крупной сумме, которая сейчас покоится на номерном счету в Джорджтауне, на Каймановых островах, но хочет переселиться в Соединенные Штаты. Найден человек, который сможет приобрести для этого какой-нибудь банк. Турецкое дело может немного подождать, а багдадское дело требует немедленных действий.

Хаттон тут же вызвал младшего партнера и дал ему указание оформить снятие средств со счета в Бахрейне и провести переговоры о чартерном авиарейсе с какой-нибудь компанией в Аммане. В течение нескольких минут все колеса завертелись в нужную сторону. Это позволило Роберту Хаттону вовремя вернуться к гостям, чтобы выпить бренди и выкурить сигару.

Глава 34

Этой долгой ночью Лина не сомкнула глаз. Ее снова поместили в одиночную камеру, но на этот раз в камере все время горел свет. В остальном она была точно такой же: шероховатые бетонные стены, испещренные посланиями и именами; вонючая дыра в углу; успокаивающая прохлада каменного пола. Лина не боялась смерти, просто не хотела терять ни минуты того времени, когда работало ее сознание. Она лежала лицом к полу, и перед ее мысленным взором шли персонажи ее жизни, словно актеры, выходящие на прощальные поклоны. Она думала о матери, которая умерла так давно, что осталась в памяти Лины лишь проблесками отдаленного маяка. Но именно мать стала первой жертвой: ее убило их вынужденное бегство из Багдада. Потом Лина думала об отце, арабском аристократе, у которого было слишком мало денег, чтобы позволить себе презирать новый образ жизни арабов. Как же он оказался прав! Это действительно был новый век невежества — «Ашр аль-Джахилийя». Отец тоже стал жертвой.