Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли Страница 66

– Синьоры, теперь я полностью к вашим услугам.

Спустя несколько минут Корецкого привезли в местную квестуру, где с ним вновь встретился Коссо, пригласив его в свой кабинет. Узнав, что операция прошла успешно и жизни больной ничто не угрожает, он предложил гостю сесть в кресло. Приняв это предложение, Корецкий внес существенную поправку в слова полицейского:

– Жизни моей спутницы ничто не угрожает до тех пор, пока сюда не прибудут коллеги погибших здесь мафиози из Казал-ди-Принципа. А когда они узнают, что их товарищи погибли, можно себе представить, что они здесь устроят.

– Увы, но я не могу долго держать в тайне это происшествие, – развел руками глава полиции. – По закону я обязан известить родственников погибших в течение ближайших нескольких часов. Да и о вашем задержании тоже не могу молчать, ваше дело находится в ведении прокуратуры Казал-ди-Принципа.

– Но вы же понимаете, что в таком случае за жизни моей спутницы и меня нельзя будет дать и ломаной лиры.

– Я постараюсь сделать все, чтобы с ваших голов на моей территории не упал ни один волос. В больницу я уже послал пятерых полицейских с автоматами, которые будут нести круглосуточное дежурство возле палаты синьоры Манчини, которая теперь становится важным свидетелем. Да и вы тоже будете находиться здесь под неусыпным надзором вооруженных полицейских.

– Но это будет работать до тех пор, пока прокурор Казал-ди-Принципа не вытребует моего перевода к себе.

– Вы гражданин другой страны, и в вашем отношении действует статус дипломатической неприкосновенности. Пусть ваши посольские приложат максимум усилий, чтобы вас перевели не в Казал-ди-Принцип, а в Рим. Добраться туда людям Кармине Кампо будет труднее. А там, глядишь, придет в себя ваша спутница и даст исчерпывающие показания в вашу пользу.

– Но смогут ли ваши люди надежно защитить ее, пока она находится без сознания? – выразил сомнение Корецкий. – Может быть, лучше будет и ее перевезти в Рим?

– Не думаю, что после столь сложной операции врачи согласятся на ее транспортировку. Во всяком случае, в ближайшие несколько дней. Лучше я запрошу помощи у римских карабинеров.

– Хорошо, но вы можете пообещать мне, что известите прокуратуру Казал-ди-Принципа о случившемся только после того, как я встречусь с посольскими?

– Такое обещание я вам дать могу. Тем более что вы, синьор Ветров, сделали доброе дело – помогли нам отправить на тот свет целую уйму здешних мафиози.

Услышав эти слова, Корецкий не смог сдержать улыбки.

Примерно спустя полчаса в квестуре объявились представители российской дипмиссии в Риме: один из консулов и сотрудник посольской резидентуры. Еще четверо посольских – сильных и натренированных мужчин – не стали заходить внутрь здания, оставшись дожидаться своих коллег в одном из прибывших автомобилей.

О приезде посольских Корецкому сообщил Коссо, навестив его в одиночной камере предварительного заключения. Прежде чем сопроводить узника к гостям, глава полиции сообщил ему условия свидания:

– Встреча будет длиться десять минут в присутствии меня, сотрудника прокуратуры и стенографистки. Вам разрешается изложить посольским суть вашего дела и обговорить условия вашего перевода под римскую юрисдикцию. Постарайтесь не говорить лишнего, поскольку я не слишком доверяю здешнему прокурору: у нас с ним плохие отношения.

Цену последних слов Корецкий сполна ощутил спустя несколько минут, когда лично познакомился с прокурором – тучным мужчиной с рыхлым лицом и поросячьими глазками. Первое, что сделал этот прокурор – ткнул пальцем в Корецкого и спросил:

– Почему этот человек ходит без наручников? Разве синьор Коссо не знает, в чем он обвиняется?

– Официального обвинения мне никто не предъявлял, поэтому надевать на меня наручники противозаконно, – отреагировал на реплику прокурора Корецкий. – Согласно итальянским законам, предъявляя мне обвинение, должны быть представлены показания свидетелей. Где они?

– Свидетели должны вскоре прибыть из Казал-ди-Принципа, – продолжать гнуть свою линию прокурор. – Но и без их показаний ясно, что вы совершили на территории Италии тягчайшее преступление – целую серию убийств.

– Повторяю вам, синьор прокурор: эти убийства надо еще доказать. А пока они не доказаны, я могу ходить без наручников. Тем более что в отношении меня действует дипломатический иммунитет.

Видя его решимость в отстаивании своей правоты, прокурор несколько умерил свой пыл, но сдаваться не собирался. Устраивая свое тучное тело на стул, он тем же начальственным тоном произнес:

– Свидание будет длиться десять минут и ни минутой дольше. Три минуты из них уже прошли.

– Я заявляю протест, – вновь возмутился Корецкий. – Я пришел на встречу со своими коллегами, а не с вами, синьор прокурор, поэтому наша перепалка не может быть отнесена ко времени свидания. Если вы будете настаивать на своем, я попрошу моих коллег написать заявление в римскую прокуратуру с точным изложением вашего недостойного поведения. Я гражданин России и не позволю ущемлять мои права.

Молчание прокурора, последовавшая за этой тирадой, ясно показало, на чьей стороне оказалась победа в этом споре. Только после этого Корецкий сел на стул и положил поверх стола свои руки, не обремененные наручниками. Затем слово взял российский консул. Представившись как Петр Матвеевич Жданов, он сообщил:

– Леонид Сергеевич, те обвинения, которые прозвучали в ваш адрес в этом кабинете, дают нам основания полагать, что вам потребуется серьезная защита. Будьте уверены, что таковая вам будет незамедлительно представлена. Мы наймем лучшего адвоката, который самым тщательным образом изучит все обстоятельства вашего дела и поможет вам преодолеть возникшие трудности. Кроме этого, мы немедленно поставим в известность наше московское руководство, с тем чтобы оно включилось в эту проблему и тоже помогло вам выбраться из этой коллизии. Мы сделаем это как можно скорее…

– Спасибо, Петр Матвеевич, я всегда верил в то, что российские граждане, где бы они ни были, защищены надежными гарантиями со стороны своего государства, – прервал речь дипломата Корецкий.

Ему важно было успеть за эти оставшиеся несколько минут сообщить сотруднику резидентуры те сведения, ради которых он, собственно, и был отправлен в Италию. Причем сделать это надлежало таким образом, чтобы находящиеся здесь посторонние люди ни о чем не догадались.

Между тем консул не унимался:

– Мы уверены в том, Леонид Сергеевич, что вы по-прежнему будете достойно представлять нашу страну и не поддадитесь на разного рода провокации, которые возможны в возникших обстоятельствах. То, что мы услышали из уст здешнего прокурора, – это весьма серьезные обвинения. Скажите нам, имеют ли они под собой какие-либо основания?

– Не имеют, – твердо ответил Корецкий. – В данный момент я не располагаю достаточным временем, чтобы обрисовать вам в подробностях всю ситуацию, но как только такая возможность мне представится, я тут же это сделаю. А пока я хотел бы поблагодарить итальянских товарищей за то, что на их земле я встретил множество прекрасных людей, о которых у меня сложились самые прекрасные впечатления. Итальянцы – очень гостеприимные и отзывчивые люди, готовые поделиться даже последним с каждым, кто в этом нуждается. Однако справедливости ради стоит отметить, что среди них есть и такие, по адресу которых у меня готовы сорваться с языка не самые лестные отзывы. Ведь Медзоджорно, юг Италии, славится не только пиццей и макаронами, но и своей организованной преступностью – мафией. А ее представители очень жестоко расправляются с людьми, которые перебежали им дорогу. Сами итальянцы рассказали мне несколько совершенно жутких историй, когда мафия устраняла людей и потом так ловко прятала концы в воду, что следов было не найти. Впрочем, концы прячутся не только в воду. Например, человека могут убить, а труп залить бетоном. После чего на месте его гибели возводится дом или, к примеру, ресторан с каким-нибудь красивым названием.

– Вы наводите напраслину на наш народ, – подал свой голос прокурор. – У вас что, есть доказательства подобных зверств?

– Этими доказательствами переполнены многие ваши средства массовой информации, об этом снимают кино и пишутся книги. Например, одного вашего писателя, написавшего правдивую книгу о каморре, мафия приговорила к смерти. И он теперь вынужден постоянно ходить под усиленной охраной. Так что выражение «закатать в бетон» пошло именно отсюда – от итальянской мафии.

– Жуткие случаи, о которых вы упомянули, совершенно не характерны для наших дней, – продолжал негодовать прокурор. – Это предания глубокой старины, времен, которые давно миновали.

– Как бы мне хотелось верить в то, о чем вы говорите, синьор прокурор. В противном случае может пропасть всякая охота посещать ваши увеселительные заведения. Как, например, можно спокойно пить вино и есть «Пепперони» в каком-нибудь ресторане «Джулия» в римском районе Монтеверде, подозревая, что это заведение, может быть, воздвигнуто на чьих-то костях. У людей может пропасть всяческий аппетит.