Лев Овалов - Секретное оружие (сборник) Страница 69

– Слушаю.

– Как будто ничего особенного, Иван Николаевич, но я решил доложить, – начал Ткачев. – Помните, говорили как-то о Глазунове? Профессор Ковригина, помните? Они еще вместе ездили на Урал…

Пронин кивнул.

– Ну-ну?

– Попала под поезд!

– Кто?

– Ковригина.

– То есть как «попала»?

– А очень просто, по собственной неосторожности. Переходила пути и замечталась, должно быть…

Пронин нахмурился.

– Нехорошо, когда такие люди попадают под поезд.

– И я думаю, что нехорошо.

Пронин исподлобья взглянул на своего помощника.

– Что-нибудь подозрительное?

Ткачев покачал головой.

– Будто бы и нет, но…

– Понятно. За всеми по пятам ходить не будешь, но неприятно, когда такие вещи случаются с такими людьми. Поинтересуйтесь, Григорий Кузьмич, обстоятельствами ее смерти. Ну несчастный случай так несчастный, но ведь кто-то и рад бывает таким случаям…

Ткачев встал.

– Разрешите идти?

– Да-да, действуйте.

Пронин остался один. Он никогда не видал Ковригиной. Как-то о ней упоминал Глазунов. В последний раз он сам приезжал к Пронину. Глазунова беспокоил повышенный интерес за границей к его открытию: домогаются конфиденциальных встреч с ним, пишут, делают намеки. По поводу этих намеков он и приезжал. Просил усилить охрану института.

За институт Пронин спокоен, институт – это крепость, туда никому не попасть… Может быть, какая-нибудь западная разведка и задумала вывести из строя Глазунова. Но при чем тут Ковригина?..

Ткачев вернулся меньше чем через час.

– Быстро, – похвалил Пронин.

– Произошло это около полуночи, – доложил Ткачев. – Как будто бы доподлинный несчастный случай. Шла на станцию и попала под поезд. Труп обнаружил путевой обходчик. Документы и деньги не тронуты.

– Откуда у вас эти сведения?

– Созвонился с линейной прокуратурой, – пояснил Ткачев. – Этим делом там занят Ползунов. Опытный следователь. У него нет сомнений…

Пронин внимательно посмотрел на Ткачева.

– А у вас?

– А у меня… есть, – негромко, как бы размышляя вслух, неуверенно промолвил Ткачев. – Я поинтересовался обстоятельствами, при которых Ковригина ушла в тот вечер из дому… Тоже, кажется, все в порядке. Но…

– С чего думаете начать? – Пронин в задумчивости постукивал карандашом по столу и вдруг, не дожидаясь ответа, задал еще один, совсем неожиданный вопрос: – Вам известно, как устанавливается тождество трупа?

Ткачев выпрямился.

– Разумеется, товарищ генерал.

– Так вот, я прошу вас лично установить это тождество. По всем правилам искусства. Сами все проделайте, не спрашивая никаких Ползуновых. Докажите, что вы настоящий криминалист.

Глава 6

Кому он только родственник?

Ткачев появился в приемной Пронина задолго до начала занятий, он хотел поскорее доложить о своем открытии.

– Как успехи? – обратился к нему Пронин вместо приветствия.

– Все сделано, – взволнованно произнес Ткачев. – И на этот раз действительно по всем правилам искусства.

– Да, сутки не час, на все требуется время, – заметил Пронин и жестом пригласил Ткачева следовать за собой в кабинет. – Докладывайте.

– Вы оказались правы, Иван Николаевич…

Ткачев раскрыл желтую папку и достал из нее исписанный листок.

– Я ознакомился в поликлинике с индивидуальной картой Ковригиной, заполненной, когда она проходила диспансеризацию. Рост – 162 сантиметра, цвет волос – светло-русый, хирургические вмешательства – никаких… Продолжать не буду. У женщины, найденной на рельсах близ станции Рассадино, рост – 163 сантиметра, цвет волос – темно-русый, в нижней части живота рубец после операции по поводу аппендицита… И женщина эта умерла, Иван Николаевич, за сутки до того, как попала под поезд.

Пронин вскинул на Ткачева глаза.

– Значит…

– Значит, сегодня собираются хоронить кого угодно, но только не Ковригину.

– Так-так… А кого же?

Ткачев выждал мгновение.

– Людмилу Валерьяновну Белякову, – произнес он не без торжества, все-таки оно прозвучало в его голосе, хоть он и старался его скрыть.

Но Пронин ничем не выразил своего одобрения.

– Продолжайте, – вот все, что сказал он Ткачеву, хотя тот и доказал на этот раз, что он действовал как настоящий криминалист.

На этот раз Ткачев докладывал со всей необходимой обстоятельностью.

Увечья, причиненные поездом, были настолько очевидны, что врач, писавший на месте катастрофы заключение о причине смерти, отнесся к своей задаче чисто формально – травма черепа, перелом позвоночника, разрыв грудной клетки. Но как только Ткачев установил, что убитая женщина не Ковригина, он привез опытного судебного эксперта, и тот легко установил, что смерть последовала от внутреннего кровоизлияния в результате удара каким-то тяжелым орудием по голове, а перелом позвоночника и разрыв грудной клетки произошли спустя много часов после смерти.

Ткачев занялся поисками в моргах. За последние два дня в морг Института неотложной помощи были доставлены трупы двух женщин, сбитых грузовыми машинами.

Один из них находился еще в морге, другой был выдан родственникам для погребения.

Ткачев поинтересовался приметами этого трупа: рост – 163 сантиметра, цвет волос – темно-русый… Приметы совпадали. Попала под грузовую машину, смерть последовала от внутреннего кровоизлияния в мозг. Приезжая из Пензы. Людмила Валерьяновна Белякова. Людмила… Люся… В акте значилось: «На левом плече татуировка „Люся + Боря“».

Работники морга сообщили Ткачеву, что труп получил двоюродный брат покойной, тоже Беляков. Он приехал на грузовом такси, привез гроб, предъявил паспорт. Ему выдали труп, а также одежду и документы умершей.

Ткачев отправился по таксомоторным паркам. Найти шофера, который перевозил гроб, труда не составило.

Юлдашев работал на грузовике МД-88–31. На Самотечной площади его остановил гражданин в темном костюме и попросил перевезти гроб с телом родственницы недалеко под Москву, где ее будут хоронить. Юлдашеву не хотелось везти покойника, но гражданин пообещал хорошо заплатить. Заехали в магазин похоронных принадлежностей, захватили гроб, потом в Институт неотложной помощи, оттуда, уже с покойником, в поселок Старых Партизан. Когда приехали на дачу, там никого не было. Втаскивали гроб вдвоем – Юлдашев и его клиент.

Прихватив Юлдашева, Ткачев понесся на эту самую дачу. Шофер легко ее отыскал, но дом оказался запертым и пустым.

У соседей Ткачев узнал, что дача принадлежит вдове инженера Кварца. Сама она живет в Москве, а дом на летний сезон сдает. Сдала как будто и на этот раз, потому что приезжала с каким-то мужчиной, а потом этот мужчина появлялся два или три раза один. Больше соседи ничего сказать не могли.

Ткачев поехал к гражданке Кварц. Она приняла его радушно и охотно сообщила, что действительно каждую весну вывешивает в витринах Мосгорсправки объявления о том, что сдает дачу. Недели полторы назад к ней явился гражданин. Они поехали в поселок. Дача ему понравилась. Он сразу же вручил ей задаток, получил ключ, но предупредил, что переедет недели через две и тогда даст документы для прописки. Фамилия гражданина как будто Иващенко, а может, Ващенко, а может, даже Пащенко – Кварц как следует не запомнила. Он дал деньги и взял расписку, а ведь никто деньгами зря не бросается!

Ткачев вместе с Кварц поехал обратно на дачу. Второго ключа у нее не было, замок пришлось взломать.

Внутри, в комнатах, стояло два стола, несколько стульев и старая железная кровать. Съемщик никакой мебели не привозил. После него остались только портьеры, которые плотно закрывали все окна, на кухне возле плиты валялся топор, да на столе стоял открытый патефон, и около него лежало несколько пластинок с записями различных танцев.

Ткачев тщательно осмотрел все помещение. Ничего подозрительного обнаружить не удалось. Только в кухонной плите его внимание привлекло несколько обуглившихся полешков и множество почерневших в огне гвоздей. Лабораторные исследования подтвердили предположение, что в плите сожгли гроб.

– Мне кажется, Иван Николаевич, – заключил Ткачев, – вполне возможна такая версия: Белякова похожа на Ковригину, и ее труп понадобился для того, чтобы инсценировать смерть Ковригиной…

Пронин взял цветной карандаш и принялся рисовать на бумаге квадратики. Была у него такая привычка – рисовать, размышляя, квадратики.

– Может быть, сообщить в институт, кого они хоронят? – нерешительно спросил Ткачев.

Пронин стукнул карандашом.

– Ни в коем случае. Пусть те, кто заинтересован в этих похоронах, думают, что они сделали свою игру. Вы лучше скажите, вы поинтересовались этим… – Пронин похмыкал, – родственником Беляковой?

– Конечно, – подтвердил Ткачев. – Судя по описаниям, Беляков и съемщик дачи одно и то же лицо.