Жерар Вилье - Обратный отсчет в Родезии Страница 8

Малко не сразу распознал в ней ослепительную Дафну Прайс. Осунувшееся лицо было очень бледно. Чернокожий официант поставил перед ней рюмку темно-коричневой жидкости с шапкой пены. Когда официант отошел, она одним духом осушила рюмку... Заинтригованный, Малко сел довольно далеко от нее. Когда подошел официант, чья голая, как колено, голова придавала ему сходство с дядюшкой Томом, Малко негромко спросил:

— Так, из любопытства, хочу спросить, что вы подавали молодой леди?

— Крем-какао, сэр. Очень вкусно! Желаете?

Малко внутренне содрогнулся, а «дядюшка Том» осклабился в заговорщицкой улыбке:

— За утро молодая леди выпила уже четыре порции. Очень любит!

Малко довольствовался чаем. Его мучила загадка: куда мог деться Эд Скити? А с Дафной Прайс определенно что-то случилось. Он едва успел намазать масло на кусок поджаренного хлеба, а она уже опорожнила очередную рюмку... Вдруг она встала из-за стола и вышла в парк. Было видно, как она повалилась в шезлонг.

Завтрак был безнадежно испорчен.

Малко поспешил в холл, где стояли игровые автоматы, и позвонил по внутреннему телефону в номер американца. Долгие гудки: хозяин отсутствовал.

Он повесил трубку. Дело принимало все более странный оборот. Эд Скити оставил Дафну одну? Может быть, они повздорили из-за какого-нибудь пустяка, как это случается с влюбленными? Убедившись в том, что Дафна Прайс сидит на том же месте в саду, Малко поднялся на второй этаж, подошел к номеру, где остановилась парочка, и обратился к чернокожей горничной, убиравшейся в номерах:

— Я забыл ключ, вы не отопрете мне?

Горничная отомкнула дверь без единого звука. На стуле лежал раскрытый чемодан, рядом с ним — непромокаемый плащ, бритва, сорочки. Тут же пухлая сумка с фотоаппаратами. Малко вышел. Странно, очень странно. Эд Скити не мог отлучиться далеко, раз все его вещи на месте.

Конечно, пока не было основании бить тревогу. Судя по всему, американец мог постоять за себя. Должна была быть какая-то причина. На всякий случай он спросил портье:

— Мне нужен господин Скити. Вы его не видели? Служащий взглянул на доску для ключей, достал какую-то бумажку и покачал головой:

— Нет, сэр. Вчера вечером он брал напрокат плащи. Видимо, ходил к водопаду...

И тут Малко вспомнил, что на кресле в номере лежал плащ. Один. Верно, Эд у водопада. Лучшего места для встречи не придумать!

Малко пошел к стоянке за машиной. Несмотря на высоту местности, стояла удушающая, изнурительная жара. Он сел за руль миниатюрного «датсуна» и поехал к водопаду. Площадка у Мокрого Леса была уставлена автомобилями и туристскими автобусами. Малко достал взятый напрокат плащ, надел его и пустился по тропке, проложенной вдоль разлома, куда низвергалась река.

Почти сразу он попал под настоящий ливень. Не окажись на нем плаща, уже через полминуты одежду пришлось бы просто выжимать. Тем не менее, Малко дошел до так называемого «Гиблого Мыса» у восточной границы порогов, совсем рядом с длиннейшим железным мостом, переброшенным с берега на берег ниже водопада. Малко внимательно всматривался в каждого укрывшегося под плащом экскурсанта.

Движимый любопытством, он отправился мимо черных мокрых скал, торчавших по сторонам Большого Водопада. Неописуемой красоты радуга вставала из недр теснины над мостом, на котором несколько недель назад произошли бесплодные переговоры Яна Смита с черными националистами. Посередине моста, движение по которому было прекращено, стоял товарный поезд. На обратном пути ему повстречалась почти голая, если не считать бикини, девица под плащом. Волосы у нее на голове слиплись, по лицу струилась вода.

Эда Скити нигде не было.

С деревьев соскочила орава обезьян, ненадолго обступила его, пронзительно вереща и строя немыслимые рожи, и вновь пропала. Вернувшись в исходную точку, Малко увидел каменную лестницу, спускавшуюся в недра Чертова порога. Сойдя по огромным мокрым ступеням, он очутился на площадке, над которой кипела вода. Он взбежал наверх с такой поспешностью, что сердце его готово было выскочить из груди. По тропинке он дошел до статуи Ливингстона, рядом с полем для игры в гольф, но так и не встретил Эда Скити.

Усаживаясь в машину, он размышлял о том, что если Эд Скити не объявится, его ждут большие осложнения.

Единственным человеком, которому могло быть известно, что случилось с Эдом Скити, была Дафна Прайс. Как завести об этом речь, не возбудив в ней подозрений? Вступая в холл казино «Элефант Хилл», он все еще раздумывал над этим вопросом. И тут сердце его забилось чаще: она была здесь, все в том же костюме, и разговаривала с двумя мужчинами. У ее ног стоял чемодан из темно-коричневой кожи.

Она собиралась уезжать.

— Компания Родезийских авиалинии с сожалением сообщает вам о том, что рейс на Солсбери задерживается на тридцать минут!..

Когда металлический голос, раздающийся из громкоговорителя, сделал это объявление в крохотном зальчике аэровокзала, Малко вздохнул с облегчением. Шел уже седьмой час, а механик все еще копался в одном из двигателей левого крыла «Вискаунта», который должен был взлететь в четверть шестого. А коль скоро других самолетов заметно не было, оставалось лишь ждать. Позади него Дафна Прайс встала и направилась в бар. С тех нор, как Малко появился в зале ожидания, она выпила уже три порции «Джи энд Би», дожидаясь вместе с немногочисленными пассажирами вылета в Солсбери. Она повязала волосы платком, а глаза спрятала за черными очками. Ею то овладевало полное безразличие ко всему, то она лихорадочно принималась листать иллюстрированный журнал. Малко взглянул через стеклянную стену на взлетную полосу, протянувшуюся на пять километров. Подарок от Южной Африки. Вдоль всей северной границы республики был сооружен целый ряд взлетно-посадочных полос, с которых могли подниматься в воздух «миражи» с полной боевой нагрузкой и при самой сильной жаре. На случай, если...

Малко пытался побороть чувство тревоги, но всякий раз, как взгляд его останавливался на кожаном чемодане, он задавал себе вопрос: что случилось с Эдом Скити? Тем более что на Дафне Прайс лица не было. Еще только суббота, выходные не кончились. Почему она улетает?

Он ломал голову над этой загадкой на протяжении всех двадцати километров, отделявших Виктория Фоллс от аэропорта. Ответа он так и не нашел.

Механики опустили капот над двигателем «вискаунта». Скоро должны были объявить посадку. Малко незаметно пересел поближе к дорожной клади Дафны Прайс. Когда наконец по громкоговорителю объявили посадку, он увидел, как молодая женщина у стойки бара одним глотком допила бокал и направилась к своим вещам деревянной походкой захмелевшего человека. Было от чего захмелеть: крем-какао с утра, а теперь «Джи энд Би»...

Малко уже стоял, держа в руке кожаный чемодан, который она не сдала в багаж.

— Позвольте мне помочь вам!

Она подняла голову, слегка попятилась, потом на ее губах мелькнула улыбка. В молчании они бок о бок пересекли раскаленное поле. Аэропорт построили прямо среди саванны, и людьми овладевало здесь острое чувство покинутости.

Улетавших было всего семеро. Предосторожности ради Малко пропустил Дафну Прайс вперед. Она села в первом ряду кресел, он устроился рядом. Остальные пятеро расселись сзади. Самолет еще не тронулся с места, а Дафна Прайс уже прислонилась головой к иллюминатору и, видимо, задремала. Малко оставил ее в покое. Плоская африканская равнина, простершаяся до горизонта, побежала под крыльями «вискаунта». До Солсбери было полтора часа лета, так что приземлиться они должны уже темной ночью. Прайс совсем отвернулась от Малко. Он сделал попытку расслабиться, но ничего не получилось. Неудачно начиналась его работа в Родезии!

По ровному дыханию молодой женщины он догадался, что она уснула. Рокот турбореактивных двигателей действовал убаюкивающе. Прошло двадцать томительных минут. Наступила ночь. Вдруг Дафна Прайс вскинулась с криком, повернулась к Малко и прильнула к нему. Малко не отстранился, а напротив, обнял ее одной рукой. Черные очки свалились, и Малко увидел покрасневшие глаза, измученное лицо, припухшие губы.

Молодая женщина пробормотала что-то невразумительное и немедленно уснула на плече Малко!

Малко застыл, боясь шелохнуться. Проходившая стюардесса, тронутая этим зрелищем, принесла одеяло и укрыла их. Молодая родезийка всей тяжестью навалилась на Малко. Вдруг она всхлипнула во сне, снова вскинулась и судорожно зарыдала, содрогаясь всем телом.

Собственный плач и разбудил ее окончательно. Она открыла глаза, увидела совсем близко лицо Малко и, поняв, что уснула в его объятиях, отпрянула с испугом и недоумением во взгляде. Малко постарался глядеть на нее как можно нежнее.

— Вы заснули, мисс.

Она не отводила глаз, наморщив лоб и, видимо, пытаясь привести мысли в порядок. Усилием воли она старалась придать лицу приличествующий вид, но в ее глазах вновь мелькнул ужас и с губ слетело: