Дэвид Розенфелт - Скрывая улики Страница 10

– Без меня не говори ни слова, – успел сказать я в последний момент.

Куммингз никак не отреагировал – от пережитого шока его голова отказывалась работать.

– Ты понял? – повторил я. – Ни единого слова.

Наконец он через силу кивнул, и его увели.

Перед тем как последовать за ними, Миллен повернулся ко мне и сказал:

– Итак, господин адвокат, похоже, у вас появилась работа.

Из больничного окна я увидел, что во дворе, прямо напротив центрального входа, собралась большая толпа репортеров и подъехали три автобуса с телевизионным оборудованием. Вне всяких сомнений, это Миллен успел замолвить словечко, чтобы придать предстоящему аресту должный общественный резонанс.

– Пойдемте отсюда, – сказал я. – Его повезут в участок.

Винс выглядел даже более потрясенным, чем сам арестованный. Лори повела его к выходу, поддерживая под локоть.

До здания участка, куда первым делом привозят задержанных, чтобы оформить арест, мы добрались более или менее благополучно. По радио уже сообщили новость об аресте подозреваемого, а Миллен и представители администрации штата объявили о предстоящей пресс-конференции по этому поводу. Я попытался расспросить Винса о том, что, по его мнению, произошло, но вместо ответа он лишь невнятно пробормотал:

– Это невозможно… это совершенно немыслимо.

Ни я, ни Лори прежде никогда не видели Винса таким потерянным.

У входа в участок мы попали в лапы алчущих журналистов. Я коротко отвечал на вопросы, но старался избегать каких-либо комментариев, ссылаясь на то, что пока еще не имел возможности поговорить со своим клиентом. На самом деле я ничего толком не знал, а потому боялся сгоряча сказать что-нибудь такое, о чем потом придется пожалеть. Как бы то ни было, телекамеры были повсюду, и нам приходилось, что называется, делать хорошую мину при плохой игре.

Пока Куммингза регистрировали, Лори, Винса и меня вынудили торчать в коридоре, хотя, по закону, мне полагалось присутствовать при этой процедуре.

В работе адвоката есть несколько особенно напряженных моментов. Один из них – это, разумеется, ожидание, пока суд присяжных вынесет свой вердикт, ну, а другой такой момент был как раз сейчас. Полицейские власти считали, что у них достаточно улик, чтобы предъявить задержанному обвинение, между тем как я, его адвокат, даже не знал, о каких неопровержимых фактах идет речь и в чем вообще заключается суть дела.

Ситуация была в высшей степени неприятная для меня и по другой причине. Я понимал, что, с учетом повышенного внимания со стороны прессы, полицейским меньше всего хотелось быть уличенными в ошибке. Как полиция, так и прокуратура в настоящий момент испытывали на себе серьезное давление, но это давление усилится во сто крат, если они по какой-то причине вынуждены будут отпустить задержанного.

Сейчас я далеко не был уверен, что вообще хочу заниматься этим делом. Куммингз запросто мог оказаться виновным, и мне совсем не улыбалась перспектива защищать серийного убийцу. Честно говоря, я вообще не горел желанием защищать этого парня, даже если он не маньяк, а всего лишь амбициозный репортеришко.

Своими сомнениями я решил поделиться с Винсом, по милости которого оказался втянутым в эту историю.

– Знаешь, Куммингз легко может найти себе другого адвоката, – таким образом я попытался смягчить свой отказ.

– Нет, это невозможно, – Винс замотал головой. – Ты – лучший из всех. Дэниел в курсе, я говорил ему об этом.

– Винс, пойми, я готов представлять тебя и твою газету. Но, честное слово…

Винс не дал мне договорить, в его глазах появилась настоящая паника.

– Ты сделаешь это, Энди. Ты единственный адвокат, которому я доверяю.

В этот момент к нам подошел офицер и сообщил, что я могу поговорить с Куммингзом. Я кивнул, но, прежде чем идти, решил закончить свой разговор с Винсом.

– Винс, меня не волнует, кому ты доверяешь. Ты ведь не мой подзащитный. И потом, есть масса хороших адвокатов. Я хочу, чтобы ты понял главное…

– Нет-нет, это должен быть именно ты.

Прежде мне никогда не доводилось общаться с клиентом сразу после его ареста. По мере того, как у задержанного берут отпечатки пальцев, фотографируют его, выворачивают карманы и все в таком же роде, его полностью лишают присутствия духа. Каждый, кто попадает в подобную ситуацию, кроме разве что самых отпетых преступников, выглядит до крайности растерянным и подавленным.

Позже я много размышлял об этом и пришел к выводу, что сама атмосфера унижения, которой наполнена эта комната, способна, хотя бы на короткое время, превратить любого человека в полное ничтожество.

Куммингз в этом смысле не был исключением. Может быть, это нехорошо с моей стороны, но в таком состоянии он внушал мне больше симпатии.

– Ты что-нибудь говорил им после того, как тебя арестовали?

Он помотал головой:

– Ты же мне запретил.

– Молодец. Отныне и навеки заруби себе это на носу, – одобрил я. – А теперь скажи мне, как ты сам считаешь, за что тебя арестовали?

– Понятия не имею. Еще вчера я сотрудничал с ними, рассказывал им все, что рассказал мне убийца, а сегодня они вдруг заявляют, что убийца, оказывается, это я сам. Просто бред какой-то. Должно быть, на них так надавили, что им пришлось арестовать первого попавшегося.

– Должен сказать тебе, Дэниел…

Я вдруг осознал, что начал даже в мыслях называть его Дэниелом, а не Куммингзом. Дело в том, что с клиентом меня должны связывать самые доверительные отношения. В следующий момент мне пришло в голову, что мысленно я его уже воспринимаю как клиента, что означает не что иное, как мое согласие заниматься этим делом. Иногда так бывает, что мое подсознание принимает решения вместо меня.

– …Должен сказать, что давление, о котором ты говоришь, наоборот заставляет их быть предельно осторожными. Именно по этой причине они не стали бы обвинять тебя, если бы не были абсолютно уверены в твоей виновности.

Похоже, смысл моих слов не вполне до него дошел.

– О чем это ты?

– Да о том, что у них наверняка есть какие-то улики. Причем улики достаточно серьезные, иначе ты бы здесь не оказался. Тебе обязательно надо вспомнить, что это может быть.

Он кивнул и в раздумье замолчал.

– Единственное объяснение, которое мне приходит в голову, состоит в том, что я знал все подробности… Ну, например, где находится тело, как именно было совершено убийство… Короче говоря, те вещи, которые мог знать только убийца. – Он в отчаянии всплеснул руками. – Но ведь обо всем этом я узнал от убийцы!

– А почему он выбрал именно тебя?

– Да не знаю я! – жалобно воскликнул он. – Я ведь уже говорил, что не знаю.

– Сейчас уже не важно, что именно ты говорил мне раньше. Ситуация, как ты мог заметить, диаметрально поменялась. Теперь ты должен взглянуть на все под другим углом. Итак…

– Да пойми же…

– Нет, это ты пойми. Слушай меня внимательно. Ты оказался здесь совсем не случайно. Для нас главное – сначала обнаружить эту скрытую причину, а уж потом пытаться ликвидировать ее. Поэтому в твоих воспоминаниях и в твоих ощущениях мы можем найти самую важную зацепку. Я понимаю, что это непросто, но ты должен постараться, иначе сам будешь виноват. Помогая мне, ты помогаешь самому себе.

Я не слишком обольщался по поводу того, что моя короткая зажигательная речь дошла до его сознания. По крайней мере сейчас, когда он все еще находится в состоянии шока от пережитого ареста. Однако я выложился по полной, надеясь, что со временем это принесет свои плоды. Ну, а в настоящий момент мне нужно было во что бы то ни стало добиться от него другой, очень важной вещи.

– Сейчас ты знаешь об этих убийствах ровно столько, сколько знает полиция. Я хочу, чтобы ты подробно припомнил, где ты был и чем занимался в то время, когда это происходило. Я должен знать абсолютно все, в том числе видел ли тебя кто-нибудь. Если мы сумеем доказать, что ты не совершал ни одного из четырех преступлений, то вопрос будет закрыт.

Дэниел кивнул, но как-то не слишком уверенно, и я уже приготовился услышать рассказ о том, что как раз в тот момент, когда совершались убийства, он спал у себя дома, причем в полном одиночестве. Или историю о том, что его похитили инопланетяне и напоили какой-то гадостью, от которой он потерял память.

В этот момент дверь отворилась и в комнату вошел капитал Миллен в сопровождении еще одного копа, одетого в полевую форму.

– Если вы не возражаете, мы бы хотели задать вашему клиенту несколько вопросов, – обратился он ко мне.

– Возражаю.

– Возможно, он захочет изложить свою версию событий.

– Возможно, вам следовало предоставить ему такую возможность до того, как подвергать аресту.

Миллен молча кивнул. Он не выглядел разочарованным: ничего другого он от меня и не ждал, но как настоящий коп, должен был попытаться.