Евгений Сухов - Таежная месть Страница 11

Клавдия продолжала отходить все дальше, опасаясь привлечь к себе внимание. Медведь пытался достать пса лапой, но тот всякий раз проворно отскакивал в сторону и нападал уже с противоположной стороны.

Неожиданно медведица повернулась и стала углубляться в чащу, а за ней столь же неторопливо зашагал самец. Некоторое время собака еще преследовала медведей, беспокоя округу громким лаем, а потом, поскуливая, вернулась к Клавдии. Бок у лайки был изодран, из длинной глубокой раны обильно сочилась кровь. Оставалось большой загадкой, почему зверь не порвал раненую псину.

Как добралась Клавдия до поселка, она помнила смутно. Перед глазами все расплывалось, и единственное, о чем она молила, так это не свалиться, понимая, что может более не подняться. А когда вышла на окраину поселка, то рухнула прямо на руки перепуганных соседей.

Позже, когда дела Клавдии пошли на поправку, она рассказала мне о том, что же с ней все-таки произошло.

– Наклонился он ко мне, а с его пасти прямо мне на лицо слюни падают. Тьфу ты, гадость!.. А тут вдруг из-за спины медведица выходит, я уж думала, что они меня вместе рвать будут. А медведь вдруг меня оставил, повернулся к ней и стал ей морду лизать. Прямо любовь у них какая-то неземная! Никогда прежде такого не видывала.

Рассказанная история вызвала у меня некоторое замешательство. Прежде подобного наблюдать мне не доводилось. Медведь по природе своей единоличник и не терпит рядом с собой ни сильного, ни слабого. А медведице он нужен только для воспроизведения потомства, далее их дороги расходятся навсегда, а потому подобный союз между самцом и самкой выглядел более чем странным. Глупо было спрашивать о том, как выглядят напавшие медведи, но еще глупее было бы показывать Клавдии фотографии Антошки и Машки. Но в том, что этой неразлучной парочкой были именно они, я уже более не сомневался.

А старуха, покачивая головой, продолжала:

– Если бы не эта медведица, я бы, милок, с тобой и не разговаривала. Да вот еще собака мне помогла. Жаль, что померла, даже трех дней не прожила.

Старухе тоже повезло: редко кто после встречи с медведем остается в живых, так что она угодила в исключительный случай. Неделю Клавдия находилась на грани жизни и смерти, а потом дело пошло на поправку.

Позже я пришел на то место, где медведь напал на бабку. Надеялся определить по следам своих старых знакомых. Но, к сожалению, отпечатки, подпорченные дождем, интереса не представляли.

Несколько раз наведывался в этот уголок леса, надеясь повстречаться с медведями, но их следов мне более не попадалось. Скорее всего, эта странная медвежья пара переместилась на другую территорию, на этой ей просто не жить, уж слишком суров был здешний хозяин – огромный, за три метра ростом медведь, он жаловать не будет, в клочья порвет!

Некоторое время было тихо, и вдруг на соседней территории, там, где тайгу рассекает надвое становой хребет, недалеко от моего участка обнаружили три трупа, растерзанных медведями. Точнее то, что от них осталось. Как впоследствии установила следственная комиссия, это были туристы из центральной части России, решившие сплавляться до районного центра на катамаране. На середине пути катамаран переломился (его остатки впоследствии были обнаружены значительно ниже по течению), и туристам пришлось выбираться самостоятельно через тайгу. Двух парней медведи растерзали в палатке, очевидно, спящих. А вот третьего обнаружили у самой реки, точнее, верхнюю часть его тела.

Еще через два дня семейство из медведицы и троих медвежат растерзало отца с сыном, отправившихся в тайгу за омулем. Матуха вытащила отца из палатки на глазах у сына, убив его ударом лапы. Парень успел дозвониться до районного центра и позвать на помощь. Спасатели прибыли с опозданием – на месте стоянки было обнаружено два трупа.

Никто не сомневался, что медведи-людоеды будут убивать и дальше. Несложно было представить, на что может пойти матуха, чтобы прокормить изголодавшееся потомство.

За последние три года число медведей-людоедов в нашей области увеличилось едва ли не вдвое. И что-то подсказывало мне, что на следующий год их не станет меньше. Как бы то ни было, но в поведении косолапых присутствовало нечто такое, что заставляло их нападать на людей.

Решено было создать группу из наиболее опытных охотников, которые отследили бы матуху с медвежатами и уничтожили. Во главе этой группы был Степан Денисович Пантелеймонов, потомственный медвежатник, на счету которого только лично убитых медведей было не менее полусотни, а еще сотню раз он участвовал в их отстреле. Таким впечатляющим списком мог похвастаться не каждый охотник.

– Послушай, Тимофей, – созвонился со мной старый охотник Степан Денисович. – Ты слышал что-нибудь про медведицу-людоеда с медвежатами?

– Слышал. Погиб отец с сыном. Все только об этом и говорят.

– Все так. С нами пойдешь? У нас небольшая группа собралась, человек шесть. Так что твоя помощь не будет лишней. Тем более случилось это на твоем участке, а эту часть леса ты как никто другой знаешь.

– Хорошо. Когда выдвигаемся?

– Завтра утром. Утес подле Медвежьего переката знаешь?

– Конечно.

– Подъедешь туда часам к пяти утра, мы все там будем. Кстати, твой друг Аркаша тоже будет с нами.

– А как же без него! – не сумел я сдержать довольной улыбки.

Если идешь на медведя, так людям нужно доверять, а Аркаша будет первым, который подставит плечо.

Сборы не заняли много времени. Уложив в рюкзак несколько коробок с патронами, прихватив продуктов на пару дней и легкий спальник, я с карабином за плечами потопал к машине.

Смеркалось. До Медвежьего переката ехать не более часа. Так что я рассчитывал прибыть на место встречи несколько раньше, чем было условлено.

Плюхнувшись в старенькую и видавшую виды «Ниву», поехал в тайгу по проселочной дороге. Заросшая, плохо наезженная, временами просто терявшаяся среди дремучего леса, она представлялась задачей со множеством неизвестных – не то провалишься в какую-нибудь глубокую колдобину, не то застрянешь среди буйной растительности. А там, где совсем недавно была твердь, могла образоваться топь. Так что следовало соблюдать осторожность.

К назначенному месту без особых происшествий я подъехал уже через сорок пять минут. Это был небольшой каменный утес, заросший чахлым ельником, с которого просматривался Медвежий перекат. Свое название он получил не случайно – именно здесь во время нереста, на валунах, выступающих из воды, собирались медведи, которых в отдельные дни можно было насчитать до двух десятков. Самое удивительное, что на каменистом перекате им не было тесно, видно, потому, что рыбы хватало на всех, более того, ее было такое огромное количество, что медведи, как истинные гурманы, выедали только икру, пренебрегая всем остальным. А кроме того, с этого утеса открывался великолепный вид: просматривался даже океан, узкой синей полоской застывший далеко на востоке.

В этот раз на перекате было только два бурых медведя, находящихся друг от друга на значительном отдалении. Косолапые с некоторым вниманием поглядывали на соседский улов, как это бывает у рыбаков, завистливых к чужой удаче. На этот раз бог охоты и рыболовства был на стороне медведя, расположившегося близ правой стороны берега. В течение нескольких минут тот подцепил две крупные форели и немедля выгрыз на камне мягкие ткани. Другой медведь заметно нервничал, проклинал невезение, но продолжал неизменно стучать лапой по воде, пытаясь выудить задремавшую рыбу. В какой-то момент ему повезло – в когтях оказалась крупная форель. Достойно, как и подобает всякому серьезному охотнику, он принялся за трапезу – прижал ее могучей лапой к камню и неторопливо принялся рвать нежное красное мясо.

От занятного зрелища меня отвлек звук приближающейся машины. И еще через две минуты я увидел, как на каменистую площадку выехал зеленый «УАЗ», из которого тотчас повыпрыгивали охотники.

– Нас шесть человек вместе с тобой, – объявил Степан, – так что вполне достаточно, чтобы брать такого серьезного зверя. Справимся?

– Конечно, – не стал возражать я.

Из присутствующих я не был лично знаком только с Федорычем, весьма опытным медвежатником, о котором слышал немало хорошего, и с Филимоном. О Филе я был наслышан как о приличном охотнике, организовавшем травлю волков, умевшем охотиться на лосей, неплохо стрелявшем птицу. Вот только в медвежатниках он не значился. Поздоровался с каждым, с Аркашей по-дружески обнялся.

Вышли к месту, где еще совсем недавно лежали растерзанные медведями трупы. Трава примята, повсюду валялись обрывки ткани, когда-то бывшие одеждой; рваная палатка висела на гнутых прутьях. В душу закралась непролазная тоска: вот и все, что осталось от людей. А ведь им обоим казалось, что впереди у них бездна времени, которого хватит на любовь, переживания, на мечты, а потому они смело строили планы на будущее, не подозревая о том, что конец земного пути в образе рассвирепевших медведей совсем рядышком.