Ли Чайлд - Триллер Страница 111

А произойти встреча может уже сегодня. Сегодня ведь вторник?

Пасси, Франция

10 часов утра

Бенджамин Франклин снял с доски коня, поставил рядом с ладьей противника и, чтобы привлечь внимание к своим словам, постучал пальцем по столу.

— Мой друг, если вы возьмете этого коня ладьей, вам будет мат в три хода, — объявил он Томасу Джефферсону, который с немым удивлением взирал на доску. — А если вы не станете его брать, — Франклин криво улыбнулся, — тогда, боюсь, вам все равно мат. Но только в пять ходов.

— Дорогой мой Джефферсон, — подал голос Джон Адамс от окна, из которого открывался прекрасный вид на обширные, тщательно ухоженные сады Ле-Валентинуа, — вы сдаете уже третью партию подряд. Если ваше мастерство ведения переговоров — а за этим, собственно, Конгресс и направил нас во Францию — не превосходит вашего умения играть в шахматы, тогда мы можем смело паковать чемоданы и возвращаться домой.

— Ерунда, — возразил Франклин, расставляя шахматы на доске. — Просто Джефферсон не может похвастаться такой же практикой, как я. Когда я играю в шахматы, меня невозможно отвлечь. Да что там, однажды я весь вечер провел за доской, в то время как моя тогдашняя возлюбленная, мадам Брильон, в костюме Евы отмокала в ванне!

Франклин громко рассмеялся, а Джефферсон обеими руками потер свою густую ненапудренную шевелюру.

— Боюсь, для одного утра это слишком большое умственное напряжение, а результат, увы, плачевный, — промолвил он и прибавил извиняющимся тоном: — Кажется, у меня снова начинается мигрень.

— Кора ивы, — посоветовал Франклин. — В ней содержится особенный ингредиент, снимающий головную боль. Я никогда не беспокою слуг в такую рань, но ради вас, мой друг, я сейчас позвоню и попрошу найти Бэнкрофта, секретаря нашего посольства; вам уже давно пора с ним познакомиться. Он и принесет ивовый отвар. Этот малый — настоящий дока в медицине. Он работал на плантации в Гвиане и получил патенты на всевозможные красители для тканей, добываемые из коры деревьев и различных тропических растений. Несколько лет назад я поспособствовал его избранию в Лондонское королевское общество,[128] и с тех пор он является нашим тайным агентом в Британии.

— Но откуда вы знаете, что этому человеку можно доверять? — поинтересовался Адамс. — Кое-кто считает, что Эдвард Бэнкрофт просто спекулирует на войне и действует исключительно ради собственной наживы. Если он берет деньги от нас, он с равным успехом может брать их и от англичан с французами. Надо ли посвящать его в информацию, которая приходит нам из Конгресса? А позволять вести записи на наших тайных совещаниях?

— Дорогой мой Адамс! — Франклин потянул шнур звонка, недоуменно пожимая плечами, словно не понимал причины такого беспокойства. — Во Франции все в той или иной степени шпионы. Здесь, знаете ли, мало что изменилось со времени вашего последнего посещения, и вы убедитесь в этом. Но во-первых, сейчас не ведется никакой войны, на которой можно спекулировать, будь то в финансовом плане или в философском. Мы приглядываем за британцами только с одной целью: убедиться, что они не затевают новых военных действий. А во-вторых, здесь, в Ле-Валентинуа, наша жизнь столь открыта и невинна, что просто не за чем шпионить.

Не успел Франклин отпустить шнур, как дверь в коридор распахнулась; на пороге стоял Эдвард Бэнкрофт собственной персоной, одетый — как и всегда — так, словно собирался на модный бал: кружевное жабо, сатиновые брюки и напудренный парик. Адамс метнул на Франклина свирепый взгляд, однако тот сделал вид, что ничего не заметил, вместо этого он воскликнул со своей обычной кривой ухмылкой:

— Черт побери! Можно подумать, что стены имеют уши. Дорогой Бэнкрофт, мы только что вас вспоминали.

— Видимо, мне подвластны такие силы, что и не снились профессору Месмеру, — улыбнулся в ответ Бэнкрофт. — Несколько секунд назад я сидел в малой гостиной, как вдруг интуиция подсказала мне, что меня ждут в этой комнате. И вот я нахожу, что вы, непривычно одетый для такого часа, уединились здесь со своими коллегами. По всему видно, что вы, джентльмены, перед появлением вашего секретаря вовсю плели свои хитрые интриги.

— Ничего подобного, — уверил его Франклин. — Мы играли в шахматы. Разрешите представить вам мистера Джефферсона. Он совсем недавно прибыл из Америки.

Бэнкрофт пожал протянутую для приветствия руку, и Франклин продолжил:

— Ну и конечно, вы знаете мистера Адамса. А сегодня за обедом к нам также присоединятся его жена и дочь; они только-только пересекли океан.

— И я уже имел удовольствие с ними познакомиться, — сообщил Бэнкрофт.

— Да, мое семейство решило приехать сюда пораньше, — объяснил Адамс. — Джон Куинси обещал прокатить Бенни, младшего внучка доктора, в двуколке мистера Джефферсона.

— Мой дорогой Бэнкрофт, — произнес Франклин, — поскольку у нас так много молодежи, будьте любезны, попросите слуг накрыть стол пораньше, откажемся сегодня от нашей привычной двухчасовой трапезы. И да, пока вы не ушли, принесите ивовый отвар для мистера Джефферсона.

Удостоверившись, что Бэнкрофт удалился и не может подслушать, Адамс горячо обратился к Франклину:

— Вам не кажется странным, что этот ваш секретарь вдруг оказался под дверью в тот самый момент, когда в беседе всплыло его имя?

— Наш секретарь, — уточнил Франклин. — Ему платит Конгресс. И я не считаю странным, что, когда я сам как раз звонил, чтобы его позвать…

— Боже праведный! — вскричал Джефферсон, выглядывая из французского окна библиотеки. — Там какая-то скотина жует ваши драгоценные розы, а девка, которая на ней сидит, не может справиться с животным!

Джентльмены поспешили к окну. Посреди чудесного сада стоял белый мул, верхом на котором восседала женщина средних лет. Она изо всех сил дергала поводья, но упрямое животное и ухом не вело. Поняв, что так толку не будет, она яростно перекинула ногу через седло и легко, как мужчина, спрыгнула на землю. Сжимая в руке поводья, она сорвала с ближайшей клумбы целую охапку цветов и ткнула их в морду мула. Скотина моментально отвлеклась от роз на свежие цветы и тут же набила себе полный рот.

Франклин улыбнулся странной, многозначительной улыбкой и заявил:

— Пожалуй, я знаком с этой, как вы выразились, девкой. Чего не скажу, правда, о ее муле. И могу добавить — я сам имел возможность в том убедиться, — что эта дама ездила и на более достойных животных. — Видя изумленные лица приятелей, он весело захохотал и спросил Адамса: — Неужели вы не узнали ее?

Тот отрицательно помотал головой, и тогда Франклин пояснил:

— Это наша мадонна Отейская.

— Мадам Гельвециус? — догадался потрясенный Адамс.

Франклин кивнул.

— Жена философа! — воскликнул Джефферсон. — Но почему она одета, словно жена какого-то фермера?

— Ах, этих благородных разве поймешь, вы согласны? — Франклин развел руками. — У нашей очаровательной королевы Марии Антуанетты в дворцовом парке есть настоящая крестьянская ферма, и она играет там в бедную пастушку. Благодаря Руссо «натуралистические» идеи обрели немалую популярность.

Про себя же Франклин подивился, зачем Анне Катерине Гельвециус понадобилось являться в таком одеянии верхом на упрямом муле. Все это не сулило ничего хорошего.

Он наблюдал, как мадам Гельвециус ловко привязала мула к соблазнительному (с точки зрения животного) лимонному дереву с сочными зелеными листьями. Пока мул был занят едой, его хозяйка невообразимо быстрым шагом направилась прямиком к выходу из сада в гостиную, в которой, как упомянул Бэнкрофт, ждали остальные гости.

Что, черт возьми, было на уме у этой женщины, когда она прискакала сюда через сад, вместо того чтобы воспользоваться, как все нормальные люди, главными воротами? И где ее кучер? Где ее кабриолет? Судя по всему, ситуация требовала вмешательства Франклина, и немедленного.

— Джентльмены, на сегодняшнее утро достаточно. Мне нужно срочно идти, — сообщил он, потирая ногу, словно хотел утихомирить вечную подагру. — Почему бы не присоединиться к остальным, вы не против?

И, оставив своих несколько ошарашенных товарищей, Франклин, прихрамывая, покинул библиотеку.

Он не успел — по крайней мере, не успел предотвратить взрыв.

Хромая по ведущей из библиотеки длинной галерее с множеством зеркал и обширных окон, он слышал разносящийся эхом пронзительный крик, источник которого находился в гостиной. Франклин знал: так кричать может только Анна Катерина Гельвециус.

— О, mon Dieu, ou est Franklin? Et qui sont ces dames-là?[129]

Впереди раздался шум. Заговорили разом несколько человек, где-то открыли дверь, потом ее резко захлопнули, и на мгновение все стихло. Морщась от боли, Франклин продолжал шагать по коридору. Внезапно на него буквально налетела Анна Катерина Гельвециус. Растрепанная, в съехавшей набок дурацкой соломенной шляпке, она была настолько возбуждена, что едва не сбила Франклина с ног.