Жильбер Галлерн - Цена тревоги Страница 12

Она прошла вдоль стены до самой калитки, которую спасла вчера в последний момент. Место ей нравилось. Здесь она написала четыре пейзажа. По два на каждую сторону стены. Она не представляет себе замок без этой маленькой заржавленной дверцы. Так же как и Хлоя. Конечно, парк достаточно большой, чтобы в нем гулять. Но эта калитка — дверь, ведущая в волшебное королевство. Параллельный мир, куда можно попасть только этим путем. А Мартин чуть было не разрушил все это!

Она подошла к калитке. На ней был установлен новый замок, его блестящий металл выделялся на заржавленных прутьях. Николь знала, что никогда больше не захочет рисовать эту дверцу. В двух метрах от нее стояла прислоненная к стене лестница. Зачем нужна лестница при установке замка? Николь проверила, прочно ли она стоит, и решила влезть и посмотреть. Только оказавшись наверху, она поняла.

Каменщики воткнули осколки бутылок по гребню стены, они торчали остриями вверх в ожидании неосторожного, который решит влезть на стену. Невидимая снизу, ловушка тянулась на десяток метров направо и налево.

Николь спустилась вниз.

Этот уголок парка потерял большую часть своего очарования. Она смотрела на все это, словно видела впервые. Не было дверцы, ведущей в таинственный мир, но было мрачное отверстие в стене из мертвых камней, ощерившихся острыми зубьями, кусок заржавленного металла, изуродованный новым замком.

Как прерванный сон. Прерванный Мартином под предлогом обеспечения безопасности.

Даже освещение, несмотря на солнце, игравшее на молодых побегах, не было таким ярким, как раньше. Николь не видела больше того особого сияния, которое было присуще этому месту. Ее глаза художника видели теперь только серые оттенки. Серый оттенок стены, лестницы, серые перекладины которой напоминали ей новую решетку… Даже цвет самой дверцы, в котором она прежде различала красные и охряные оттенки, казался ей теперь тускло-коричневым, цветом ржавчины и уныния.

Николь медленно пошла к дому, у нее было чувство, что она задыхается, словно парк сжимал ее меж своих стен.

18

Мартин пришел на свой пункт наблюдения и уселся в кресло, доставленное два дня назад. Он быстро нажал несколько кнопок на клавиатуре. Новичок растерялся бы среди такого количества рычажков и кнопок, но Мартин сталкивался и не с такой сложной аппаратурой во времена работы в полиции. Он сам заказал это устройство и мог управлять им с закрытыми глазами.

Пять экранов, расположенных на большом столе, зажглись один за другим, на них высветилось цветное изображение. Всего в парке было установлено двенадцать камер. Некоторые зафиксированы, как, например, камера у ворот, некоторые поворачивающиеся — шесть таких камер было установлено вокруг дома. С минуту он наобум нажимал клавиши, меняя изображение на экранах. Сознание того, что он отвечал за эти механизмы, что без него ничего и не было бы устроено, что он может видеть и слышать, что происходит практически в любом уголке территории, доставляло ему почти физическое наслаждение.

Словно он вдруг стал вездесущим, превратился в полубога.

Мартин вывел на монитор одну из камер, перед ним возникло изображение замка. Покрутив рукоятку, он направил камеру на окна второго этажа. Нажал на кнопку приближения и увидел лицо Николь. Она опиралась локтями на подоконник своей спальни и, улыбаясь, смотрела на кого-то внизу. Мартин включил другую камеру и направил ее на газон перед домом.

Хлоя и Матьё играли в траве со своей проклятой собакой. Девочка, подняв голову, что-то говорила Николь.

Не зная, что за ними следят, мать и дочь улыбались друг другу и беседовали… На одном из экранов проскользнул какой-то силуэт — Мартин на секунду отвлекся. Это была всего лишь машина, проехавшая по дороге мимо ворот. Он снова посмотрел на центральный экран. В окне уже не было Николь. Он удалил изображение, но ничего больше не увидел, и, насколько было видно из-за занавесок, спальня была пуста.

Нажимая на кнопки, Мартин пересмотрел все ракурсы, улавливаемые камерами, но Николь нигде не было. Если бы только он все-таки поставил несколько камер в доме! Он должен был начать в отсутствие Николь, тогда ей было бы поздно что-либо запрещать. Хорошо еще, что в парке он их установил, не советуясь с ней.

Вдруг он увидел ее.

Она входила на веранду, и камера, установленная на задней стене дома, тут же зафиксировала это. Не сознавая, что на нее смотрят, Николь подошла к мольберту, вглядываясь в картину, стоявшую на нем, отступила на несколько шагов, чтобы лучше рассмотреть ее…

Мартин улыбнулся. Очевидно, она никак не могла ее закончить. Сейчас он понял, что поступил правильно, не испортив картину, хотя ему так этого хотелось. Николь скоро поймет сама, что заблуждается и что пора выходить на прямую дорогу. Урок будет усвоен лучше, если она придет к такому заключению самостоятельно.

Если же этого не произойдет, тогда вмешается он.

«Давай! — мысленно подбодрил он ее. — Освободись от этой картины, сожги ее!»

Но Николь взяла палитру и кисть и положила на холст несколько мазков.

Мартин вздохнул. Когда же она поймет, что ошибается и что единственный выход для нее — сжечь картину, а заодно и все предыдущие того же рода и вернуться к нормальным сюжетам? Он наблюдал, как она борется со своим неудавшимся творением, прямо как муха, попавшая в паутину. Подумать только, но ее муж даже не подозревает о ее болезни! Да даже если бы и заметил, Мартин сомневался, что у него хватило бы характера вывести ее из этого состояния. Вот уже три недели он жил рядом с ними и успел составить собственное мнение о происходящем. Николь способна на лучшее, в этом он уверен, но ее надо направлять. Ей нужен кто-то, кто поведет ее за собой, а Даниель на это не способен. Мартин погладил экран, на котором женщина, не подозревая о слежке, озадаченно созерцала картину. А ведь нужно так немного…

Часы на запястье зазвенели, Мартин вздрогнул от неожиданности. В семь он должен ехать за Даниелем в аэропорт. «Великий бизнесмен» возвращался из Франкфурта после недельного отсутствия, чтобы провести выходные с семьей. Несомненно, всю эту неделю он не терял времени, сплавляя свою фирму немцам! Презрительно улыбнувшись, Мартин выключил экраны. Но прежде изменил ракурс камер. Николь не нужно знать, что он может наблюдать за ней! Она устроит ему скандал.

Он поднялся, разминаясь. Три часа… Субботним вечером его приятели наверняка собрались в их привычном кафе. У него достаточно времени, чтобы проехаться перед ними на «мерседесе» по пути в аэропорт. Пусть-ка позавидуют.

19

Николь поболтала остатками виноградного сока в бокале. Почти до конца растаявшая льдинка слабо звякнула. Она вытянулась в шезлонге и подставила ноги под солнечные лучи. Такая погода продлится недолго. Скоро придет осень.

Даниель повернулся к ней. Он сидел в садовом кресле, виски стояло рядом на столике.

— Что тебя беспокоит? — спросил он.

Николь колебалась. Он почувствовал ее тревогу. А у него и так много забот… Она бы должна, наоборот, облегчать ему жизнь, не загружая повседневными заботами, чтобы он мог полностью посвящать себя работе… Но Николь чувствовала, что ей не решить проблему самой. Вот уже месяц, как Мартин работает у них… Меньше месяца, всего недели три! Возможно ли, что ее жизнь настолько изменилась за такое короткое время? С тех пор как он появился, у нее такое чувство, что она не у себя дома. Иногда ей кажется, что она живет в доме с привидениями, где за поворотом коридора можно наткнуться на призрак. Дом, в котором она раньше была так счастлива, казался теперь чужим, даже враждебным. Она должна рассказать об этом Даниелю.

— Я недовольна тем, как изменилась наша жизнь за последнее время.

Даниель, потянувшись за своим бокалом, удивленно поднял бровь:

— Как это?

— Мне кажется, что я живу в тюрьме!

— Послушай, сколько лет мы здесь живем, и ты никогда…

— Мы никогда не меняли столько всего в доме, сколько за последние недели.

— Ты говоришь о защитных устройствах, которые установил Мартин?

— Именно! Каждый раз как я переступаю порог, у меня такое впечатление, что я вхожу в тюрьму! На меня направлена камера, и кажется, что, если мой пульт не сработает, меня прошьет пулеметная очередь!

— Ты преувеличиваешь!

— Едва ли! Я шагу не могу ступить по парку без того, чтобы за мной не наблюдали камеры. И я еще должна была чуть ли не драться, чтобы не дать установить эту мерзость в доме!

— Ты привыкнешь. Камеры ведь не включены постоянно. Они — на случай, если кто-нибудь проникнет в парк. Тогда они позволят наблюдать за перемещением вошедшего, обнаружить его местонахождение…

— Проникнет в парк? Калитку, через которую мы всегда выходили, чуть не замуровали и сделали из нее разве что не бронированную дверь! Стена утыкана бутылочными осколками! Я такого никогда не видела и даже не знаю, законно ли это!