Джузеппе Д'Агата - Тайна Бутлегера, или Операция "Ноктюрн" Страница 13

— Для советника Вандовена — три ящика, — объяснил он.

Привратник забрал из багажника ящики с бутылками трех различных марок водки. Пока он относил их в дом, из главного входа вышла сотрудница посольства и приветливо обратилась к поляку:

— Очень кстати, Юрек! Завтра у меня дома собираются друзья. Сможете привезти мне ящик текилы?

— Какие могут быть вопросы? — ответил он и пометил заказ в записной книжке.

«Ланча» была припаркована у английского посольства. Мерилен уже собиралась сесть, как вдруг обнаружила, что спущено колесо. Некоторое время она смотрела на него в полном замешательстве, а потом решительно направилась к привратнику и тут у входа увидела Юрека, которого привратник задержал, давая новый заказ. Тот помечал его в записной книжке.

Мерилен невольно с любопытством посмотрела на мужчину. Еще накануне она почему-то вспоминала этого родовитого поляка, который своим необыкновенным стрелковым мастерством привлек внимание Контатти.

Обменявшись с ним приветствием, Мерилен обратилась к привратнику, и Юрек, заметив, что она торопится, посторонился.

— Джон, — попросила Мерилен, — пожалуйста, позовите побыстрее какого-нибудь водителя. Мне нужно срочно забрать Барбару, а у меня спустило колесо.

— Давайте я сам поменяю вам его, — с готовностью отозвался он.

Она взглянула на часы:

— Уже опаздываю, нет времени…

Юрек подошел ближе:

— Если хотите, могу подвезти вас, мисс. Моя дочь учится в той же школе, что и Барбара, и я как раз еду за ней.

Она секунду поколебалась, но потом согласилась. Этот человек вызывал у нее сильное любопытство. Она жестом поблагодарила его и прошла к «универсалу», на который он указал ей.

Школьный звонок, возвещавший окончание занятий, еще звенел, но дети уже выбегали во двор и к ограде, где их ожидали мамы, папы или водители.

Многие машины останавливались у самых ворот, мешая движению. «Мерседес» Шабе стоял подальше, у перекрестка. Оттуда Шабе и Номер Два наблюдали за входом в школу. Вот появилась Соня в красном платье, остановилась, разговаривая с подружками.

Но тут за ее спиной показалась другая девочка, тоже в красном платье, тоже светловолосая. Издали они были очень похожи.

Обеспокоившись этим сходством, Номер Два воскликнул:

— Смотри! — и указал Шабе на девочек. — Какая же из двух? Черт возьми…

Шабе понял проблему, достал из кармана фотографию Сони. Изображение было немного размыто, и девочка была в другом платье. Он снова посмотрел на Соню, еще раз на фотографию и передал ее Номеру Два.

— Подождем, — спокойно сказал он. — Все проблемы, как правило, разрешаются сами собой.

Подошел автобус, скрипнули тормоза, стукнули открывающиеся двери, у входа столпились пассажиры — все это отвлекло внимание Шабе, и на несколько секунд перед его глазами снова возникло прошлое.

Вместе со многими другими людьми, с горестными, худыми, измученными лицами, в грязных, серых одеждах, он стоит у открытой двери товарного вагона. Часовой с ружьем задвигает дверь, и, по мере того как она задвигается, исчезают маленький полустанок, синее небо, голубые тени на снегу, испуганное лицо какой-то девушки…

Часовой устанавливает перекладину, запирает ее на висячий замок, отходит от вагона и, очевидно, подает знак — можно ехать. Звучит хриплый сигнал паровоза. Поезд медленно трогается с места.

Шабе вздрогнул. Номер Два, тронув его за руку, указал на школу. От шумной группы детей отделилась девочка в красном платье, похожая на Соню.

— Она? — спросил Номер Два. — Та, что выходит? — Он включил двигатель, готовый в любую минуту тронуться с места.

Девочка была уже у ворот, когда учительница остановила ее, взяла за руку и, сделав отрицательный жест, повела во двор.

Другие дети тем временем выбегали на улицу и, встретив родителей, садились в машины или уходили.

Соня тоже вышла из ворот и, не обнаружив машину отца, не спеша направилась на остановку автобуса, чуть подальше машины Шабе. При этом она все время смотрела на дорогу, ожидая, что вот-вот появится папин «универсал».

Снедаемый сомнениями, Номер Два вопросительно посмотрел на Шабе, тот кивнул — все в порядке — и открыл дверь машины. Он подождал, пока девочка подошла ближе, вышел и заговорил с ней:

— Привет, Соня. Папа ждет тебя в ресторане. Пойдем, я отвезу тебя к нему.

Соня внимательно посмотрела на него и позволила взять себя за руку.

— Не помнишь меня?

Соня покачала головой. Шабе ласково подтолкнул ее к машине.

— В самом деле не знаешь, кто я такой?

Растерявшись, девочка недоверчиво молчала и даже слегка отдернула руку, но Шабе сказал:

— Ну садись. Мы с твоим папой старые друзья.

Голос его звучал тепло, по-отечески и никак не вязался с его пугающим видом.

И все же девочка встревожилась и обернулась на прохожих, на школу. Закричать? Позвать на помощь? Но это значит признать, что она всего лишь маленькая девочка. А Шабе тем временем подвел ее к отрытой дверце машины.

— Знаешь, мы ведь с твоим папой каждое воскресенье стреляем в тире.

Он усадил ее в машину и сам быстро сел рядом. Номер Два тотчас тронул с места.

Соня, испугавшись, молчала, а Шабе спокойно объяснил ей:

— Я помогаю твоему папе в работе.

Девочка с подозрением посмотрела на Номер Два, потом подняла глаза на Шабе, и лицо ее осветила улыбка.

— Так это ты пьешь виски, которое продает папа?

Шабе улыбнулся. Это была очень странная, несвойственная ему улыбка, необычным образом изменившая его морщинистое лицо.

«Мерседес» свернул за угол и быстро удалился.

Двигаясь в плотном потоке транспорта по центральным улицам города, Юрек вел машину молча, о чем-то задумавшись. И молчание это смущало Мерилен, которая незаметно рассматривала его сбоку.

Она уже не раз готова была заговорить с ним, но все не решалась. Наконец, слегка покашляв, все же взяла инициативу в свои руки.

— Что вы сказали? — спросил Юрек.

— Ничего.

— Я бы сказал — немного.

— Ну, дело в том, что я как-то робею рядом с вами.

Юрек вопросительно взглянул на нее.

— Я встречалась с вами несколько раз, — продолжала она, — и у меня всегда оставалось ощущение, будто вы какой-то призрак. Да, словно двигаетесь за какой-то водной завесой. Все как-то неопределенно, туманно. Я не могла бы даже описать ваше лицо.

— А теперь?

— Вижу, что вы… интересный мужчина.

— Я сказал бы — красивый! Нет?

Мерилен отодвинулась, чтобы получше рассмотреть его. Ей стало легче, она вновь обрела свое обычное чувство юмора.

— Красивый? Ну если вы так считаете.

Юрек внимательно посмотрел на нее:

— Должен то же самое сказать о вас?

— Что я красивый мужчина?

Они посмеялись. Наконец-то лед растаял.

— Вам известно, что я поляк?

— Да.

— А какие мы, поляки, знаете?

— Говорят, что вы сумасшедшие, наглые, жестокие, эгоисты…

— Молодец. Продолжайте.

— Пьяницы, коварные, невежды, ленивцы. Однако вы-то работаете.

— Торгую алкоголем. Скорее всего потому, что ценю тех, кто его пьет. Кто вообще пьет. Это же не настоящая работа — это лишь способ выжить.

— И у вас никогда не было никакой профессии, серьезной… работы?

— Я никогда не работал. Из принципа.

— Какого принципа?

— Свободному человеку скучно работать.

— Не согласна.

— А я и не спрашивал вашего мнения.

Задетая за живое, Мерилен рассердилась:

— Вы наглец. Действительно поляк.

— Почему вы не замужем? — спросил Юрек, рассматривая ее и ведя машину все быстрее и неосторожнее.

— Это мое дело, — сухо ответила Мерилен. — Обращаю ваше внимание, что вон там, прямо перед вами, красный светофор.

Игнорируя замечание, Юрек проехал на красный, прибавив скорость. Офицер дорожной полиции напрасно свистнул ему вслед.

— У меня впечатление, что наши темпераменты вполне могут сочетаться.

— Мне так не кажется, отнюдь. Смотрите лучше вперед, вы проехали на красный.

— Когда-то я знал одну женщину, похожую на вас.

— Наверное, вам стоило бы притормозить, иначе этот мотоцикл…

— Лет тридцати. Бледную, как призрак. Служащую.

— Совсем как я, — сухо заметила Мерилен. — И какова же ее судьба? Вы убили ее?

— Как вы угадали?

Юрек взглянул вперед и чудом избежал столкновения.

— Я поняла по тому, как вы водите машину. А кроме того, вы ведь поляк.

— У нас есть и хорошие черты.

— Стремление покончить жизнь самоубийством, например. Видите ли, если бы вы немного чаще смотрели на дорогу…

— Вы правы. Смерть не слишком пугает нас.

— И даже чужая, мне думается. Вон там сейчас две старушки переходят улицу.