Когда гаснут звезды (ЛП) - Маклейн Пола Страница 13

— Мне так жаль, — повторяла она. Но я не могла ей ответить. Позже парамедики стояли надо мной, мои джинсы прилипли к ногам, мокрые и холодные. Я чувствовала себя мертвой внутри. Мне пора было отпустить тело, но я не могла разжать руки. Издалека я услышала плач ребенка. Один из парамедиков продолжал повторять мое имя, которое внезапно показалось мне абсурдным.

Промокшая и дрожащая в душе, я чувствую все это с шокирующей непосредственностью: тяжесть моей вины, боль, которую я причинила Брендану, сомнения Фрэнка во мне, обломки моей жизни вдалеке, как город в огне. Я надеялась, что Мендосино поможет мне исцелиться и забыть. Вместо этого он полон призраков и подсказок, сообщений, которые с нетерпением ждали меня. Хэп в моем сне о раненой лани.

«Она такая же, как ты, милая. Вот как ты ее найдешь».

Затравленные глаза Кэмерон на ее пропавшем плакате. Ее зов о помощи, который я не переставала слышать ни на мгновение, как бы ни старалась.

Я встаю, мои колени так сильно стучат друг о друга, что кажется, скоро треснут. Я только что приехала. Я и близко не готова ни к чему из этого, но это не имеет значения. На запотевшем зеркале в ванной прорисовался маленький круг, и в центре его находится моё собственное лицо. Все указатели сводятся к одному.

Я должна найти Кэмерон Кертис.

ЧАСТЬ 2: ТАЙНЫЕ ВЕЩИ

— 13-

Четвертого июля 1970 года все патрульные машины из нашего управления шерифа выстроились на Главной улице для парада на утесе для фейерверка. В тот год мне было двенадцать, и я ждала своей доли бенгальских огней, которые Эллис Флуд раздавал всем детям. У него в кабинете была целая заначка, включая дымовые шашки, фонтаны и красные ракеты с надписью «НЕ ДЕРЖАТЬ В РУКАХ ПОСЛЕ ЗАЖИГАНИЯ» на стороне оранжево-синей коробки — как будто нам нужно было напоминать об этом. Хотя, может быть, и надо было…

Я никогда не чувствовала себя очень комфортно в отпуске. Празднование обычно означало для меня хаос, ответственные взрослые были еще более рассеянными и беспорядочными, чем обычно, позволяя себе расслабиться даже больше, чем они делали каждый день.

Рождественским утром, когда мне было восемь, я рано проснулась в нашей квартире в Реддинге и обнаружила, что моей мамы нет в постели в ее комнате, ее вообще не было дома. В гостиной на пластиковой елке, которую мы установили неделю назад, была только скомканная простыня под ней, где должны были быть подарки. Огни на елке были оставлены включенными на ночь и разбрасывали мигающие радужные яйца по стене и ковру. На кофейном столике, рядом с переполненной пепельницей, три красно-белых фетровых чулка, на которых все еще были ценники, наполовину свисали из пластикового пакета Longs Drugs.

Я только начала складывать все кусочки воедино, когда дети вышли из своей комнаты, и мне пришлось быстро соображать.

— Санта приходил? — спросил Джейсон. Он был одет в футболку с изображением капитана Кенгуру и без штанов, рядом с ним был его плюшевый гепард Фредди.

— Он, должно быть, занят в этом году, — быстро заметила я. — Он, вероятно, придет вместо этого сегодня вечером.

— Где Робин? — Эми вытащила большой палец изо рта, чтобы задать вопрос, а затем быстро засунула обратно, оглядывая комнату, пока я мягко подталкивала ее сзади.

— Помогает Санте. Пошли, давайте поедим.

Джейсон и Эми были моими сводными братом и сестрой, в тот год им было четыре и пять лет. Ирландские близнецы, так всегда называла их моя мама, хотя я понятия не имела, что она имела в виду. Их собственная мама, Триш, всегда была немного не в себе и долгое время не приходила навестить их. Наш отец, Ред, отбывал срок в округе за вооруженное ограбление винного магазина. На нем была лыжная маска, но он снял ее, как только вышел на улицу, и его засекли свидетели.

— Какой идиот, — не раз говорила моя мать после вынесения ему приговора. — Да он задницу свою не сможет обеими руками нащупать.

Я давно научилась соглашаться с ней и не усложнять ситуацию. К счастью, ей нравились дети, хотя на самом деле они были не ее, и она никогда не заботилась о Триш. Я все равно делала большую часть работы. Мы уже несколько месяцев были предоставлены сами себе, вчетвером, и все шло хорошо. Мне разрешали готовить с пяти или шести лет, и я ни разу не напортачила и даже не обожгла палец.

— Ты хорошая помощница, — время от времени говорила моя мама, и когда она это делала, мне казалось, что солнце выходит из-за большого темного облака.

* * *

В то утро я подтащила стул к плите, чтобы приготовить яичницу-болтунью, толкая их деревянной ложкой взад и вперед по сковороде, пока они не прожарились полностью. Иначе Эми не стала бы их есть.

У Эми были белокурые волосы. Когда она волновалась, она брала кончики в рот и сосала их одновременно с большим пальцем. Она делала это и сейчас.

— Где Робин? — снова спросила она.

— Я уже говорила тебе, она помогает Санте. А теперь пей свое молоко.

— Я все еще хочу есть, — сказал Джейсон. — Можно мне Поп-тарт?

— Тебе хватит. — Я уже посмотрела на еду, которая у нас была. Однажды, еще до того, как дети начали жить с нами, моя мама пошла в магазин за сигаретами и не возвращалась два дня. Я ела хлопья, пока у меня не закончилось молоко. Ради детей мне пришлось бы стать более изобретательной. — Вот, — сказала я, отдавая Джейсону оставшиеся яйца. — Мы оденемся и поиграем в игру на улице.

— Разве ты не идешь в школу? — спросила Эми.

— Нет, сегодня праздник, дорогая. А теперь перестань задавать вопросы.

Весь тот день мы играли во дворе нашего многоквартирного дома, в прачечной, которая идеально подходила для игры в прятки, и в бассейне, который был осушен в конце лета и не наполнялся снова в течение нескольких месяцев. Мы ели бутерброды с сыром под кустом камелии, а потом построили сказочный сад из камней, прищепок и всего остального, что смогли найти. Это было удачно, потому что заняло много времени. Всякий раз, когда кто-нибудь из детей спрашивал, когда мы вернемся внутрь, я говорила им, чтобы они потерпели. Что Рождество в этом году запоздало из-за ледяного шторма на Северном полюсе, и именно поэтому Робин пришлось помочь.

Все шло гладко, как во сне, пока одна из наших соседок, Филлис, не прошла мимо со своим чихуахуа Бернардом и не остановилась, глядя на нас так, как будто мы делали что-то не так, просто дыша.

— Где ваша мать?

— Спит, — сказала я, бросив взгляд на детей, который означал, что они не должны мне противоречить.

Джейсон кивнул, а затем потянулся к Бернарду, который, дрожа, отскочил в сторону.

Эта собака не любила людей, и особенно детей, но Джейсон ничего не мог с собой поделать.

Филлис подхватила извивающееся тело Бернарда с выражением отвращения на лице и продолжала смотреть на нас сверху вниз.

— На Рождество?

Эми не двигалась с места, но теперь она заговорила.

— Что в этом плохого? Она устала.

В конце концов Филлис вернулась в свою квартиру, но продолжала смотреть на улицу через щель между шторами. Тем временем я рассказывала детям, какие они хорошие, и что я горжусь ими. И я гордилась. Какое бы беспокойство я ни испытывала по поводу своей матери, оно уравновешивалось легкостью дня, тем, насколько легко все было, за исключением обмена репликами с Филлис. У мамы было «много забот», как она часто выражалась. Даже с талонами на питание кормление троих детей не было пикником. Каким бы взбалмошным и капризным ни был Ред, у него всегда был способ рассмешить ее. Теперь, когда он некоторое время не появлялся в поле зрения, ничто не мешало ей рухнуть в глубокий колодец упаднического настроения. Она была одинока и устала, пока жизнь проходила мимо.

Однажды я застала Эми в коридоре, слушающую через дверь, как мама плачет в своей комнате. Она провела там весь день.

— О чем Робин так беспокоится? — спросила Эми, когда я дала ей горсть крекеров в виде животных, чтобы отвлечь ее.