Уоррен Мерфи - Сатанинский взгляд Страница 14

Вскоре после этого была перехвачена шифровка, отправленная Матесевым из Нью-Йорка в Москву: «Отряд сформирован. Готовы приступить к операции в течение двадцати четырех часов».

Итак, генералу Борису Матесеву удалось в третий раз тайно забросить в Америку не менее 150 человек, чего, как заверяли президента, на сей раз не произойдет.

Еще более странным был внезапный приказ Белого дома, гласивший: «Состояние боевой готовности отменяется. Матесевым и его отрядом займутся другие».

Ни в ФБР, ни в ЦРУ даже приблизительно не знали, кто эти «другие».

А если бы знали, то испытали бы куда большую тревогу, чем сейчас, ибо перед лицом нагрянувшей опасности Америка осталась практически безоружной.

Как только Римо вышел на связь, Харолд У. Смит сообщил президенту, что КЮРЕ готово заняться русским генералом, стоящим во главе отряда-невидимки. Поймать Матесева, по мнению Смита, не составит большого труда. Его люди тоже умеют быть невидимками. Они знают немало трюков, выработанных за тысячелетия истории Дома Синанджу.

Римо наконец вернулся. Он выполнил задание. Чиун оказался прав: Мастера Синанджу еще никогда не подводили своих хозяев. Правда, Римо подозревал, что его наставник несколько приукрашивает историю Дома Синанджу. Но даже если когда-то в прошлом сей славный Дом и оказывался не на высоте, Смит ни за что не узнал бы об этом от Чиуна.

Как бы то ни было, предсказание старого корейца сбылось: Римо действительно вернулся. Смит припас для него новое задание. Но оно было слишком сложным и ответственным, чтобы довериться телефону. Хотя современная электроника обеспечивает вполне надежную защиту, Смит решил тем не менее переговорить с Римо с глазу на глаз.

Он вылетел в Орландо, штат Флорида, где находилась новая квартира Римо и Чиуна. Эту квартиру он снял для них в кондоминиуме под названием «Вистана вьюз», где можно было прожить неделю, месяц и даже год, не сталкиваясь с соседями.

После инцидента в Нью-Хоупе Смит решил обезопасить себя, поселив своих подопечных в доме, где жильцы часто менялись.

Для Римо эта квартира с окнами, из которых был виден красивейший фонтан, с телевизорами в каждой комнате и панной с гидромассажем была всего лишь очередным временным прибежищем.

Настроение у Смита было бы куда более мрачным, если бы, садясь в самолет, он знал, что в этот момент происходит в кондоминиуме.

Римо приехал, радуясь воссоединению с Чиуном, но сомневаясь, способен ли учитель понять охватившую его печаль. Как ни странно, Чиун был сама деликатность. Он не стал его пилить, не стал упрекать в неблагодарности, в том, что он больше печется о своей стране, нежели о Чиуне, хотя Чиун дал ему все, а страна – ничего.

Ни один из подобных укоров не обрушился на Римо, когда он молча вошел. Римо опустился на диван в гостиной, выдержанной в пастельных тонах, и просидел около часа, уставившись в телевизор. Телевизор был выключен.

– Знаешь, – сказал Римо наконец, – я не чувствую себя здесь хозяином. Мне не нужны эти хоромы. Я хочу наконец иметь свой угол.

Чиун кивнул, чуть заметно встряхнув редкой седой бородкой.

– У меня ничего нет. Нет жены, нет семьи, нет дома.

– А что это такое, чего у тебя нет? – спросил Чиун.

– Я же только что сказал, – ответил Римо.

– Ты назвал вещи, которых ты не знаешь, сынок. Назови хотя бы одну, которую ты знаешь. Что такое дом? Покажи мне хотя бы один дом, который просуществовал тысячи лет.

– Пирамиды, – сразу же нашелся Римо.

– Это гробницы. К тому же и они подверглись вторжению. Сколько лет существует страна, которую ты так любишь? Каких-то несколько столетий?

– Я понимаю, к чему ты клонишь, папочка. Дом Синанджу существует пять тысячелетий. Он древнее египетских пирамид, древнее китайских династий, древнее всего на свете. Я знаю.

– Ты все знаешь и одновременно ничего не знаешь. Например, ты не знаешь, что можно увидеть здесь в Орландо в Эпкотовском центре.

– Микки Мауса? Ну-ка, просвети меня.

Римо знал, что Мастер Синанджу обожает мультфильмы Уолта Диснея. Ничем, кроме этого, по его мнению, Америка не прославилась.

– Что в мире более вечно и неизменно, чем сама земная твердь? Чем драгоценные жемчужины, над которыми почти не властно время? Чем великие империи, которые появляются и исчезают? Что в мире противостоит времени, а не просто отодвигает его на несколько тысячелетий?

– Ты решил загадать мне загадку, папочка?

Римо посмотрел на темный экран телевизора. На сей раз ничто не отвлекало его от разговора с Чиуном.

– Если жизнь – загадка, то да, я действительно решил загадать тебе загадку. Сейчас в этой комнате происходит нечто, соизмеримое с самой вечностью.

Римо вскинул бровь. Что бы ни имел в виду Чиун, это было истинной правдой. К сожалению, это «нечто» было столь же неуловимым, как и все остальное, о чем упоминал Чиун. Но Римо знал: чем упорнее он будет докапываться до сути, тем меньше у него шансов на успех. Таков один из постулатов Синанджу: усилие и напряжение тормозят возможности человека.

Нужно научиться уважать свои возможности и дать им полную волю. Это понимали все гении. Ни Моцарт, ни Рембрандт не знали, откуда к ним приходят божественные звуки или волшебные краски.

В каждом человеке от природы заложены огромные возможности, но люди недооценивают их с тех пор, как у них появились орудия труда и войны. Зависимость от этих орудий, будь то копье или управляемая ракета, свела человеческие возможности к нулю. И теперь, если в ком-то вдруг обнаруживается малая толика этих возможностей, начинают говорить об экстрасенсорных способностях или сверхъестественной силе, как в случае с той матерью, которая без посторонней помощи сумела поднять автомобиль, чтобы вытащить из-под него своего ребенка.

На самом деле эта женщина всегда обладала такой силой – как, впрочем, и все остальные люди, – но только не подозревала об этом. И вот в критической ситуации эта сила вырвалась на свободу.

Синанджу было способом раскрепощения человеческих возможностей. Римо ничем не отличался от остальных людей. Просто он умел сделать так, чтобы разум не становился на пути его рефлексов.

И, как правило, ему это удавалось.

Когда Чиун не смотрел на него с такой тревогой.

Когда сам Римо не чувствовал себя таким разбитым.

В иные дни, в иные времена...

– Ну все, сдаюсь. Не имею ни малейшего понятия, что происходит в этой чертовой комнате.

– Сейчас, наверное, ничего и не происходит, – сказал Чиун, – раз ты заявил, что сдаешься.

– О чем ты говоришь? Объясни по-человечески.

– Меня беспокоит, правильно ли ты дышишь? Не мешают ли тебе раздражение и физическая усталость дышать как полагается? Не втягиваешь ли ты в себя слишком много воздуха?

– Что ты, конечно, нет.

– В таком случае кое-что должно быть тебе известно не хуже, чем первому Мастеру Синанджу, жившему задолго до того, как началась печальная история человечества. А именно: над истинным совершенством духа время не властно. Ни одна война не повергнет его в прах, как повергла многие империи. В отличие от египетских пирамид, ему не страшны никакие воры. У тебя есть то, что останется с тобой на всю жизнь. Это мастерство, которому я тебя обучил.

Римо посмотрел на свои руки. Они были такими же, как и многие годы назад, когда он только начинал. Зато теперь они умеют многое из того, о чем он прежде и не подозревал.

– Ты прав, папочка, – сказал он.

– Так давай уедем из этой страны, в которой ты в силу обстоятельств появился на свет, и хотя бы раз сделаем что-то для моей родной деревни Синанджу, чьи сокровища пропали по твоей милости.

– Они не пропали, папочка, их украли, – возразил Римо.

Чиун направился к двери.

– Я хочу посмотреть выставки «Обитатели моря» и «Мир будущего», а не слушать, как ты себя выгораживаешь, – буркнул он.

– Мне очень жаль, что сокровища Синанджу похищены, но в этом нет моей вины. Ты прекрасно знаешь, что их украл этот тип из северокорейской разведки. Я не виноват, что его убили до того, как он успел рассказать, где их спрятал. Весь этот трюк понадобился ему для того, чтобы заставить тебя работать на Северную Корею.

– Именно поэтому я и говорю, что во всем виноват ты.

– Каким же образом?

– Если бы ты не кричал, что не станешь служить ни одной стране, кроме Америки, никто не похитил бы наших сокровищ, чтобы переманить нас на свою сторону.

– С таким же успехом можно обвинить человека, который не пожелал сдаться террористам, приняв их требования. Что за чепуху ты мелешь, папочка!

– Но сокровища так и не найдены. Сокровища, накопленные за пять тысячелетий! Их нет, и в этом виноват ты.

– Да ведь ты к ним даже не притрагивался! Что толку, если они пролежали пять тысяч лет? Подарки от Александра Македонского, от императоров династии Минь... Груды позеленевших римских монет и прочая ерунда, не имеющая теперь абсолютно никакой ценности. Слиток алюминия, сохранившийся с первого тысячелетия до нашей эры. В те времена это был редкий металл, а сейчас за него не купишь и банки лимонада.