Лумис Грег - Синайский секрет Страница 16

Лэнг вошел в «Ле Пижон», тот самый дом, где некогда жил изгнанный из Франции Виктор Гюго. Величественное старинное здание было давным-давно перестроено под офисный центр.

Увидев Лэнга, входящего в его кабинет, Луи де Вилль бросил телефонную трубку.

— Мсье Рейлли!

Он выбежал из-за стола и обеими руками стиснул плечи Лэнга. По-видимому, он собрался было расцеловать своего патрона в обе щеки, но вовремя вспомнил об отношении гостя к этому традиционному французскому приветствию. Так что он ограничился тем, что, разжав объятия, стиснул правую руку Лэнга обеими ладонями.

— Звонили из полиции. Кто-то угнал автомобиль, и водитель сразу вызвал их. Ну а поскольку экипаж вашего самолета сообщил, что вы уехали на этом самом автомобиле из аэропорта…

Лэнг со всей возможной вежливостью освободил руку.

— Я немного прокатился и полюбовался природой. Впрочем, «Мерседес» придется подлатать и заменить стекла.

Луи отступил на два шага.

— Кто?..

— Хороший вопрос. Но мне удалось записать номер.

Луи взглянул на украшенные драгоценными камнями часы; в Америке что-нибудь подобное можно было бы увидеть разве что на сходках сутенеров.

— Время ленча. Вы поели? — Не дожидаясь ответа, Луи ткнул пальцем в стоявший у него на столе пульт селектора и что-то скомандовал по-французски. Потом продолжил: — Я попросил пригласить полицейского инспектора, с которым я говорил. Думаю, он вполне может задавать свои вопросы не только здесь, но и за тарелкой с moules[14], согласны?

На улице сквозь тучи уже проглядывало голубое небо. Дождь прекратился.

Лэнг и де Вилль пересекли площадь и направились по бульвару Анспак. Лэнг поглядывал на отражения в стеклах витрин, пытаясь обнаружить слежку. Увы, здесь, в отличие от большинства городов США, мало кто торопился поскорее разделаться с ленчем. Обычно местные жители тратили часа полтора на посещение хорошего заведения и с удовольствием проводили время в приятной компании. Поэтому заметить в толпе «хвост» было очень трудно, а может быть, и вовсе невозможно.

Они прошли несколько кварталов на юг. Не доходя до господствующей над существующей с двенадцатого века рыночной площадью церкви Святого Николая, Луи повернул налево и провел своего спутника через галерею Святого Юбера — выстроенный в девятнадцатом веке пассаж со стеклянной сводчатой крышей, пестревший всем известными вывесками вроде «Эрме» и «Шанель». Здесь было бы немного легче распознать наблюдателя — мужчины обычно миновали пассаж быстрым шагом, а женщины подолгу рассматривали витрины.

Пока что никаких признаков слежки Лэнг не видел.

Роскошный портал вывел их на Рю-де-бушер — улицу Мясников. Вдоль узкого переулка теснились один к другому рестораны и ресторанчики. Перед каждым часть тротуара прикрывал тент, защищавший любителей поесть на открытом воздухе от солнца или непогоды, и красовались доски с надписями: moules — мидии, жаренные с луком, тушенные в вине или пиве, с соусом или маслом. Их тут подавали в раковинах и без, в горячем или холодном виде, с хреном, кетчупом или беарнским соусом. Способов приготовления этих моллюсков в блестящих иссиня-черных раковинах бельгийцы знали больше, чем для картофеля. И Лэнг знал по собственному опыту, что ни один из этих способов ни в чем не уступал другому. Все были одинаково хороши.

Луи проскользнул за маленький столик, к которому были вплотную придвинуты (вероятно, для экономии места) четыре хрупких стула, и жестом предложил Лэнгу сесть рядом. Едва официант подал меню, как к столу подошел сухопарый мужчина в слишком свободном костюме.

— Мистер Рейлли? — Он протянул руку с обрезанными до самого мяса ногтями.

Лэнг поднялся и пожал протянутую руку, вопросительно взглянув на незнакомца.

— Инспектор Энре Ворстаат. — Он показал значок и сел, не дожидаясь приглашения.

— Я говорил с мсье де Виллем об угоне вашего автомобиля.

Лицо детектива было таким узким, что, казалось, рот с трудом помещался на нем, и очень печальным. Лэнг решил, что крошечные морщинки вокруг его глаз возникли от нахмуренной гримасы, а не от смеха.

Определенно, он не был Эркюлем Пуаро. По-английски полицейский говорил с резким фламандским акцентом.

— Насколько я понимаю, мистер Беньямин Ядиш работал на вас. Угон автомобиля вашего фонда через несколько дней после убийства вашего сотрудника… это похоже на всплеск преступности, правда?

— Скорее, на цунами.

— О?

Над столом навис официант. Оба европейца что-то заказали, не глядя в меню.

— Мне то же самое, — сказал Лэнг.

Он подождал, пока официант не удалился, и лишь после этого продолжил:

— У нас убили еще одного служащего, в Штатах. Вероятно, в ту же ночь, что и Ядиша. Один из убитых был физиком, другой — физико-химиком.

Полицейский уставился на него, и Лэнг внезапно понял, что его глаза совершенно бесцветны. Это его почему-то смутило. И тут же у Лэнга возникло подозрение, что инспектор вовсю пользовался этой своей особенностью, чтобы запугивать подозреваемых.

— Вы считаете, что эти два убийства связаны между собой?

— После того, что случилось этим утром, — да, уверен.

— Расскажите.

Лэнг повиновался, умолчав лишь о том, что у него при себе пистолет.

Он как раз успел закончить свою историю к тому времени, как появился официант и поставил перед каждым медную кастрюльку, пустую тарелку и, в довершение всего, смуглые хрустящие ломтики картофеля фри в керамическом горшочке, не дававшем блюду остыть. Лэнг не мог сообразить, из чего же состоял еще не переставший кипеть бледно-красный соус, в котором плавали мидии, но пахло от него восхитительно. Вот бы еще он оказался столь же хорош на вкус…

Как и во Франции, на время еды все разговоры прекратились. Лишь после того, как в пустых тарелках появилось изрядное количество пустых раковин, Ворстаат и Луи принялись сравнивать эти мидии с другими, которые им доводилось есть здесь или в каком-нибудь другом месте. Не слишком ли острый соус, или это только кажется? Не забыл ли повар положить одну травку, без которой блюдо никуда не годится? Действительно ли антверпенские мидии свежее, чем те, что ежедневно доставляются в Брюссель?

Убийство на время отошло на задний план, уступив первенство кулинарии.

Инспектор допил остатки пива «Дюваль», посмотрел на гору пустых раковин в своей тарелке с трудно угадываемым выражением, которое, впрочем, можно было принять за сожаление, и вернулся к первоначальному разговору, как будто длительной паузы вовсе не было.

— Вы запомнили номер «Лендровера»?

Лэнг назвал номер по памяти. Ворстаат потребовал повторить и записал номер в маленькую записную книжку. После этого он откинулся на спинку стула, опустил руку в карман пиджака и достал синюю коробку французских сигарет «Житан». Даже не подумав предложить своим сотрапезникам закурить, он чиркнул спичкой, зажег сигарету и бросил горящую спичку в тарелку с остатками мидий. Спичка громко зашипела и погасла.

Бельгийцы, по крайней мере, обитатели Брюсселя, очень походили на французов своим презрением ко всяким неудобным для них ограничениям. Со своего места Лэнг видел, самое меньшее, две таблички с перечеркнутой дымящейся сигаретой и надписями на трех языках: «НЕ КУРИТЬ. NON FUMER. NICHT RAUCHEN». Кроме инспектора, в зале находилось еще с полдюжины курильщиков.

— Вы сказали, что считаете, что эти убийства и попытка похитить вас связаны между собой?

— Ядиш и Льюис работали по одной теме — поиск альтернативы ископаемому топливу.

Ворстаат выпустил из ноздрей две струйки голубого дыма.

— Напрашивается предположение, что убийца — или, вероятнее, убийцы — не одобряет этот проект?

— Еще как не одобряют!

— А кто из тех, кому не нравятся эти работы, мог знать о том, что они ведутся?

Лэнг задумался лишь на мгновение.

— «Эксон»? «Бритиш петролеум»? Наши научные исследования, как и все другие работы, которые мы ведем как освобожденная от налогов благотворительная организация, получают достаточно широкую известность.

— Ведущим нефтяным компаниям мира, несомненно, незачем противодействовать подобным исследованиям. Они и сами могут заниматься чем-нибудь подобным. Бензин не стоит человеческих жизней.

— А вы обращали внимание на то, как растут в последнее время цены на газ? — осведомился Лэнг, покачав головой. Он почти не шутил.

Полицейский фыркнул.

— Ох уж эти американцы! Вы начинаете рыдать, когда с вас требуют четыре доллара за галлон топлива. Здесь, да и во всей остальной Европе это сочли бы дешевизной.

У Лэнга не было никакого желания вступать в спор о ценах на бензин в разных странах мира.

Тут в разговор вмешался Луи, не открывавший рта с тех пор, как положил в него последнюю мидию.