Лумис Грег - Синайский секрет Страница 17

Полицейский фыркнул.

— Ох уж эти американцы! Вы начинаете рыдать, когда с вас требуют четыре доллара за галлон топлива. Здесь, да и во всей остальной Европе это сочли бы дешевизной.

У Лэнга не было никакого желания вступать в спор о ценах на бензин в разных странах мира.

Тут в разговор вмешался Луи, не открывавший рта с тех пор, как положил в него последнюю мидию.

— Нашим сотрудникам, по крайней мере, доктору Ядишу, было еще очень далеко до каких-нибудь результатов. Выглядело бы очень странно, если бы кто-то убил его из-за каких-то смутных гипотез, которые еще нужно не один год подтверждать.

Инспектор погасил сигарету в пустой кастрюле. Запрет на курение выражался в ресторане лишь в том, что здесь не подавали пепельниц.

— Мне доводилось расследовать немало убийств, совершенных по еще менее весомым причинам, но думаю, что тут вы правы.

Лэнг уставился на пробиравшуюся между столами чрезвычайно привлекательную блондинку. И, как он этому ни сопротивлялся, ему на память пришла Герт, и сразу на душе стало еще тяжелее.

— В Атланте лабораторию доктора Льюиса разгромили и забрали отчеты о текущей работе. Нельзя ли узнать — не было ли погрома в доме доктора Ядиша?

Ворстаат вновь сунул руку в карман пиджака, по-видимому, намереваясь достать еще одну «житан», но передумал и сложил руки на груди, растопырив пальцы, словно пытался таким образом удержать их в повиновении.

— Мы пока что этого не знаем, но я поддерживаю постоянный контакт с амстердамской полицией. — Своевольные ладони ускользнули ему на колени. — А вы не знаете, что он делал в Брюгге? — спросил инспектор, посмотрев сначала на Лэнга, потом на Луи.

Лэнг покачал головой.

— Нет.

Луи рассматривал ту же самую блондинку.

— Он оставил сообщение, что будет в Брюсселе наутро после… той ночи, когда его убили. Ничего не объяснял, но в этом не было ничего необычного. От Амстердама до Брюсселя — короткая поездка на «Евростаре». Он любил приезжать сюда, сообщать о ходе работы, обсуждать свои успехи… Хотя мне кажется, что больше всего ему нравилось обедать здесь.

Ворстаат поджал губы.

— Он ел здесь? Я всегда считал, что моллюски для евреев запретная пища. Разве нет?

Лэнг пожал плечами.

— Ничего не могу вам сказать. Почти все знакомые мне евреи едят все, что им нравится. И, кстати, так же и пьют.

Луи отвел взгляд от блондинки и тревожно посмотрел на улицу, как будто решил, что только что съеденные им мидии могли привести к верной смерти.

Инспектор поигрывал авторучкой над листком записной книжки.

— И что же именно он делал?

Луи пожал плечами.

— Я не знаю. Я мало что понимал из его научного языка. Впрочем, голос показался мне возбужденным.

— Возбужденным или испуганным? — спросил полицейский.

— Не знаю, — ответил Луи. — Тогда у меня не было никаких оснований считать, что у него есть повод для страха.

Ворстаат открыл было рот, но тут в кармане у него защебетал сотовый телефон. Он встал из-за стола.

— Извините, я ненадолго.

Он вышел на улицу и лишь там вынул телефон.

Лэнг говорил с Луи, но смотрел на полицейского.

— Скажите, много ли вам было известно о личной жизни доктора Ядиша?

— Личной жизни? — растерянно переспросил бельгиец. — Я не совсем вас понял…

Лэнг наклонился через стол и сказал, понизив голос до заговорщического шепота.

— Не было ли у нашего славного профессора чего-нибудь такого, что он предпочел бы сохранить в тайне?

Ему показалось, что он почти наяву увидел, как над головой Луи вспыхнула лампочка, как у героя комического мультфильма.

— Вы имеете в виду, что у него могла быть… э-э… как это у вас называется? Женщина?

— Любовница?

— Да, любовница! Нет, сомневаюсь. Он говорил только о своей жене и о работе, больше ни о чем. И никогда не упоминал о каких-нибудь других женщинах.

Один очевидный мотив отпал.

— Может быть, у вас есть какие-нибудь догадки о том, зачем ему понадобилось в Брюгге?

Луи решительно покачал головой.

— Могу сказать лишь то же самое, что сказал инспектору: ума не приложу.

Ворстаат вернулся на свое место.

— Прошу прощения. Во время разговора я спросил о происшествиях с автомобилями в том районе, который вы описали. Названный вами автомобиль, «Лендровер», был угнан, номерные знаки на нем сняты с другой машины. Следователи внимательно осмотрели его.

Лэнг молча ждал продолжения.

— К сожалению, угонщики были осторожны. Не оставили в автомобиле ни отпечатков пальцев, ни стреляных гильз.

— Другими словами, ничего.

Лицо Ворстаата как-то странно изменилось; Лэнг решил, что максимально возможное для инспектора приближение к улыбке.

— Я этого не говорил, мистер Рейлли. — Он еще и владел искусством драматической паузы.

— И?..

— Вероятно, что-то выпало из кармана у одного из них. Сейчас мои люди расспрашивают хозяина машины, чтобы убедиться, что это «что-то» принадлежит не ему.

Лэнгу не хватало терпения, чтобы вынести еще одну задержку.

— И это?..

— Порванный, измятый счет — похоже, из бистро в Брюгге.

Глава 13

Гранд-плас

Брюссель

Через пять минут

Трое стояли перед сложенным из желтого камня барочным фасадом «Ле Пижон». Ворстаат докуривал следующую «житан».

— Какие же ваши дальнейшие планы, мистер Рейлли?

— Прежде всего я отправлюсь в отель «Амиго» и узнаю, прибыл ли туда мой багаж. Нужно наконец-то сменить рубашку.

Полицейский издал звук, похожий на хихиканье, как будто услышал что-то смешное.

— Как долго вы намерены оставаться в Брюсселе?

— Вообще-то мне здесь делать больше нечего, разве что принять горячий душ. Я прилетел, чтобы удостовериться, что работа фонда идет своим чередом. Луи говорит, что все в порядке.

— Значит, вы вернетесь в Америку? — Из настойчивости инспектора следовал непреложный вывод: он в этом сомневается.

— Сначала я должен поехать вместе с Луи в Амстердам и выяснить, как проходит расследование гибели Беньямина Ядиша, затем навестить его жену и выразить ей соболезнования. А потом — домой.

Ворстаат всматривался в лицо Лэнга своими бесцветными глазами, отлично зная, что собеседник от этого чувствует себя неловко.

— Эти исследования будут продолжаться?

Лэнга вопрос застал врасплох.

— Я… Я пока не знаю. Но двое ведущих специалистов по этому направлению — один работал здесь, а другой у нас — мертвы.

Полицейский бросил сигарету и растоптал ее на булыжниках с несколько большим энтузиазмом, чем требовалось.

— А вам не приходило в голову, что этих людей убили не только для того, чтобы приостановить исследование, но и украсть его результаты?

Лэнг сразу вспомнил листы, вырванные из блокнота Льюиса.

— Из лаборатории доктора Ядиша что-нибудь пропало?

— Амстердамские власти сообщили, что, по словам его жены, не хватает компакт-диска, на котором он вел свои рабочие записи. Она не смогла сказать, что там было записано, но они намереваются поговорить с нею еще раз, когда она сможет забраться… собраться с мыслями. Возможно, на следующей неделе.

Лэнг нисколько не удивился тому, что Ворстаат уже связался с голландской полицией. Было бы странно, если бы он этого не сделал.

— Может быть, ей известно, зачем он отправился в Брюгге?

Полицейский уставился на него еще пристальнее, чем прежде.

— Он сказал ей, что должен там встретиться с вами.

Лэнг был так ошеломлен, что в первый миг не нашелся, что и сказать.

— В ту ночь, когда его убили, я находился в Соединенных Штатах. И засвидетельствовать это могут сразу двое — полицейский и священник.

Снова широкие губы полицейского чуть заметно искривились в невеселой усмешке.

— Не исключено, мистер Рейлли, что их свидетельства вам потребуются. Ну а вам я пока что советую быть поосмотрительнее.

Кем на самом деле был этот человек? Ломал комедию или просто не был склонен ни к чему относиться слишком серьезно?

— В этом вы можете не сомневаться.

Ворстаат повернулся было, чтобы уйти, но вдруг приостановился.

— Да, мистер Рейлли, еще одно. — Он порылся в кармане и вручил Лэнгу визитную карточку. — Прошу вас, свяжитесь со мною, прежде чем покинете Европу. Возможно, мне удастся выяснить что-нибудь еще.

Лэнг сунул карточку в бумажник.

— Обязательно.

Лэнг и Луи смотрели ему вслед, пока он, не оглядываясь, пересекал площадь.

— Как вы думаете, он действительно поставит нас в известность, если что-нибудь узнает? — осведомился Луи.

— Если он что-нибудь узнает, у него возникнут новые вопросы, — ответил Лэнг.