Робин Кук - Перелом Страница 16

Водопроводчик громко заржал, а «костюмы из полистирола» заулыбались, хотя за минуту до этого о чем-то переругивались.

— Но я все же попытаюсь говорить. И если вы слегка волнуетесь, оказавшись здесь, то я волнуюсь не меньше.

Это неожиданное признание вызвало улыбку у бывшей учительницы и у домашних хозяек.

— Я, добрые люди, буду с вами совершенно откровенен, как был откровенен и со своим клиентом, — продолжал Тони. — По делам, связанным с врачебной халатностью, я не имею большой практики. А если быть совершенно честным, то это мое первое дело.

Теперь улыбнулся мускулистый пожарный. Искренность Тони ему явно пришлась по душе.

— Поэтому вы вправе задать вопрос: с какой стати этот итальяшка взялся за незнакомое ему дело? Я вам отвечу. Я сделал это для того, чтобы защитить вас, себя и своих детишек от типов, подобных доктору Бауману.

На лицах присяжных появилось выражение легкого недоумения, когда Рэндольф поднялся во весь рост, демонстрируя свою патрицианскую стать.

— Я протестую, ваша честь, — сказал он. — Советник позволяет себе выступать с диффамацией.

Судья Дейвидсон, бросив на Тони удивленный и даже несколько раздраженный взгляд, произнес:

— Ваши заявления выходят за допустимые в суде рамки. Да, суд — место для словесного состязания, но в любом состязании должны соблюдаться признанные обычаи и юридические нормы. В первую очередь это относится к тем делам, которые веду я. Я выразился достаточно ясно?

Тони молитвенно воздел обе мускулистые руки над головой.

— Абсолютно ясно, ваша честь. Я приношу суду свои глубочайшие извинения. Дело в том, что иногда мои чувства берут верх над разумом, и вы все явились свидетелями одного из этих редких случаев.

— Ваша честь… — опять запротестовал Рэндольф, но судья не дал ему закончить, решительным жестом приказав сесть на место и кивком разрешив Тони возобновить речь.

— Все это превращается в цирк, — прошептал адвокат, опустившись на стул. — Тони Фазано, бесспорно, клоун. Но клоун чертовски талантливый.

Крэг посмотрел на Рэндольфа. Впервые ледяной апломб адвоката дал трещину. И больше всего встревожило его то, что в замечании Рэндольфа явно присутствовало восхищение.

Бросив короткий взгляд на лежащие перед ним справочные карточки, Тони вернулся к своему вступительному заявлению.

— Вы вправе задать вопрос, почему дела, подобные этому, не решаются образованными судьями и с какой стати они нарушают привычный ход вашей жизни. Я вам отвечу почему. Да потому, что у вас, — Тони обвел пальцем всех присяжных, — больше здравого смысла, чем у судей. Со всем уважением к вам, ваша честь, я должен сказать, что ваш мозг забит до отказа разными законами, в то время как эти люди, — он снова указал на присяжных, — способны видеть факты. Если я когда-нибудь попаду в беду, то хочу предстать перед судом присяжных. Почему? Да потому, друзья, что вы, обладая здравым смыслом и врожденной интуицией, можете увидеть сквозь весь юридический туман, что есть истина и что есть ложь.

Несколько присяжных одобрительно закивали, а Крэг почувствовал, как участился его пульс и нижнюю часть живота прорезала боль. Его опасения, что Тони сможет установить эмоциональный контакт с присяжными, похоже, полностью оправдались.

— Что я намерен сделать? — спросил Тони, жестикулируя правой рукой. — Первое: с помощью тех, кто работает в офисе доктора, я собираюсь доказать, что доктор Бауман не выполнил свой долг по отношению к безвременно ушедшей из жизни Пейшенс Стэнхоуп. Второе: с помощью свидетельства трех признанных экспертов из трех наиболее известных медицинских учреждений я докажу, как находящийся в здравом рассудке врач должен был поступить, узнав о том состоянии, в котором находилась его пациентка. Третье: при помощи показаний одной из сотрудниц Баумана и доктора медицины, непосредственно вовлеченного в дело, я докажу, что Бауман, проявив небрежность, поступил совсем не так, как должен был бы поступить в подобных обстоятельствах благоразумный врач. И наконец, четвертое: я покажу вам, почему поведение доктора Баумана явилось причиной смерти пациентки. В этом состоит вся суть дела.

На лбу у Крэга выступили капли пота, а в горле пересохло. Ему опять захотелось в туалет, но выйти из зала он не осмелился. Он налил себе немного воды из графина и трясущимися руками поднес стакан к губам.

— Теперь мы, слава Богу, снова оказались на твердой земле, — сказал Рэндольф, воспринявший выступление Тони гораздо спокойнее, чем его клиент.

Реакция адвоката немного успокоила Крэга, но он знал, что ненадолго.

— Дело, которое я только что описал, является типичным образчиком медицинской халатности. Таких, как доктор Бауман, защищают изощренные, высокообразованные и очень дорогие юристы, подобные моему оппоненту. Но перед нами случай вовсе не типичный. Наш случай гораздо хуже, и именно поэтому он вызывает у меня такие сильные чувства. Сторона защиты постарается уверить вас в том, что располагает свидетелями, готовыми сказать, что доктор Бауман — прекрасный, исполненный сострадания врач и замечательный семьянин. Но это будет ложь.

— Протестую! — выкрикнул Рэндольф. — Личная жизнь доктора Баумана не является предметом нашего разбирательства. Советник пытается бросить тень на моего клиента.

Судья Дейвидсон снял очки и, посмотрев на Тони, сказал:

— Ты сбиваешься с пути, сынок. Или ты считаешь, что направление, которое ты избрал, имеет отношение к делу о медицинской халатности?

— Непосредственное отношение, ваша честь. Это ключевой момент.

— Если это не так, то ты и твой клиент по уши окажутся в… мм… кипятке. Протест отклоняется. Продолжайте.

— Благодарю, ваша честь, — сказал Тони и, обернувшись к присяжным, продолжил: — Вечером восьмого сентября 2005 года, в день, когда Пейшенс Стэнхоуп умирала в своей постели, доктор Бауман не ужинал вместе с любимым семейством в своем шикарном и уютном домике в Ньютоне. Нет-нет! Вы услышите от его сотрудницы и по совместительству подружки доктора, что он в это время был с ней в его городской квартире. В любовном гнездышке, если можно так выразиться.

— Протестую! — выкрикнул Рэндольф с несвойственной ему энергией. — Диффамация и слухи! Подобные выражения в суде недопустимы!

Лицо Крэга залилось краской. Ему хотелось обернуться и посмотреть на Алексис, но он сдержался.

— Протест поддержан! Советник, придерживайтесь фактов и избегайте подобного рода заявлений до тех пор, пока свидетели не начнут давать показания.

— Да, конечно, ваша честь. Я просто не в силах держать в узде свои эмоции.

— Если не сдержите, то я обвиню вас в неуважении к суду.

— Понимаю, — сказал Тони и, обратившись к присяжным, добавил: — Вам предстоит услышать показания свидетелей о том, что стиль жизни доктора Баумана существенно изменился.

— Протестую, — вмешался Рэндольф. — Ни частная жизнь, ни стиль жизни не имеют ни малейшего отношения к существу рассматриваемого дела. Насколько я понимаю, слушается дело о возможной медицинской халатности.

— О Боже! — в отчаянии воскликнул судья. — Советники, прошу вас приблизиться ко мне.

Тони и Рэндольф покорно подошли к судье.

— Если вы будете продолжать в том же духе, то суд затянется на год, — прошептал судья Дейвидсон, чтобы не слышали присяжные и репортеры. — Мне придется менять расписание.

— Я не могу допустить продолжения этого фарса, — сказал Рэндольф. — Он наносит ущерб моему клиенту.

— А я теряю ход мыслей, когда он вмешивается, — пожаловался Тони.

— Прекратите пикировку! Я не желаю больше слышать никаких жалоб ни с одной, ни с другой стороны. Мистер Фазано, приведите аргументы, оправдывающие ваши постоянные экскурсы в сторону, далекую от сути вопроса.

— Доктор решил нанести визит в дом покойной, вместо того чтобы согласиться с предложением истца немедленно направить пациентку в больницу. Хотя доктор и подозревал инфаркт.

— Что из этого? — спросил судья. — Мне кажется, что доктор откликнулся на чрезвычайную ситуацию без задержки.

— Мы намерены оспорить этот тезис. Доктор стал домашним врачом лишь после того, как у него начался «кризис среднего возраста» и он перебрался в город вместе с любовницей. Приглашенные мной эксперты покажут, что задержка с госпитализацией была критическим моментом, приведшим к смерти миссис Пейшенс Стэнхоуп.

Судья Дейвидсон попытался осмыслить услышанное. Он втянул нижнюю губу так глубоко, что его усищи наполовину скрыли подбородок.

— Стиль жизни и образ мышления не являются объектом рассмотрения, — заявил Рэндольф. — Юридически вопрос сводится к тому, имело ли место отклонение от медицинских стандартов, приведшее к нанесению ущерба.

— В целом вы правы, но мне кажется, что подход мистера Фазано может быть принят, если его слова получат подтверждение. Вы можете продолжать, мистер Фазано, но я требую, чтобы вы следили за своей речью и не допускали оскорбительных выражений.