Стюарт Харрисон - Улыбка Афродиты Страница 17

– В этот приезд еще нет, – признался я.

– Непременно сходите. Сейчас там находятся замечательные экспонаты, обнаруженные вашим отцом несколько лет назад в Платритиасе. По сути, это его последние значительные находки.

Похоже, Каунидис хорошо знал историю Итаки, и я подумал, что, возможно, он знает и недавнее прошлое острова. Мне пришло в голову, что, может быть, получится узнать у него что-либо о бабушке Алекс, и я упомянул, что ездил сегодня в Эксоги.

– Да, оттуда открывается великолепный вид. А в церковь заходили? Там есть уникальные иконы.

– Нет, вот туда не заходил. Дело в том, что вообще-то я подвозил одну девушку. Я встретил ее на дороге: у нее сломался мотороллер. Она как раз ехала в Эксоги, чтобы увидеть дом, где родилась ее бабушка.

– Местная девушка? – спросила Ирэн.

– Да нет, она из Лондона, но ее бабушка – уроженка Итаки.

– А как ее фамилия? – спросила Ирэн. – Возможно, я знаю ее семью.

– Кажется, она назвалась Заннас.

– Юлия Заннас? – Ирэн и Каунидис быстро переглянулись.

– Вам знакомо это имя?

– Да, – ответил Каунидис. – Боюсь, что многие люди на Итаке знают имя Юлии Заннас. Хотя, вероятно, только немолодые. Вы говорите, что девушка, которую вы встретили, ее внучка?

– Она так сказала. А ее бабушка умерла в прошлом году. И теперь эта девушка хочет побольше узнать о греческой ветви своей семьи. Из ее рассказа я понял, что эта тема много лет была запретной в их семье.

– Верю, что именно так и было. Роберт, если вы снова увидитесь с ней, посоветуйте ей быть осторожнее в разговорах. Некоторые люди не в силах забыть, прошлое.

Я вспомнил о старике, которого мы видели в деревне, и рассказал, что произошло, и о сходстве Алекс с ее бабушкой.

– Вот видишь, Роберт, лучше бы твоя подруга не появлялась там.

– Она рассказала мне, что ее бабушка связалась с немецким солдатом. Но, естественно, Алекс-то в этом не виновата. Особенно если учесть, сколько лет прошло с тех пор.

– Я бы не была так уверена. Некоторым людям имя Юлии Заннас возвращает очень тяжелые воспоминания. Многие обвиняют ее в смерти своих родственников во время войны.

– Почему? Что она сделала?

– Это долгая история, – сказал Каунидис, – и очень старая, как вы верно заметили.

Я догадался, что ему не хочется говорить об этом, и, так как пожилой грек переменил тему, не решился настаивать на разъяснении. Каунидис и Ирэн принялись обсуждать свой бизнес. Они говорили о компании, занимавшейся маркетингом, и о том, как лучше решить возникшую проблему. Из уважения ко мне разговаривали они по-английски. Мне было интересно узнать, что у Каунидиса большие связи: он предложил побеседовать от имени Ирэн с различными официальными лицами на Итаке и в других местах.

Собираясь уходить, он пожал мне руку и пригласил в гости. Его дом находился в окрестностях городка Киони.

– Разумеется, если у вас будет время. Моя экономка отлично готовит, поэтому хороший обед я вам обещаю.

Я поблагодарил его и заверил, что постараюсь найти время.

– Ирэн даст вам мой номер телефона.

Ирэн проводила его до автомобиля, а когда вернулась, я заметил, что Каунидис кажется интересным человеком.

– И он очень хороший друг. Я не преувеличила, когда сказала, что он здорово помогал твоему отцу.

– Похоже, он может помочь и тебе.

– Алкимос знает многих людей, и его очень уважают.

– Из-за его коммерческой деятельности?

– Да, но также потому, что во время войны, еще совсем молодым человеком, он был связан с Сопротивлением. Затем попал в плен к немцам. Поэтому он и не любит говорить на эту тему, хотя твой отец не раз пытался его расспросить.

– Мой отец? Но зачем ему?

– Помнишь, мы говорили о Панагии? Алкимос помогал твоему отцу отыскать один немецкий корабль, затонувший во время войны.

– «Антуанетту»?

– Да. Кстати, к той истории причастна и бабушка твоей подруги – Юлия Заннас.

У меня появилось удивительное чувство, будто события того времени совпадают, цепляясь друг за друга, как большие шестерни огромного непонятного механизма.

Вечером, после обеда, Ирэн извинилась, сказав, что ей нужно заняться делами.

– Съезди в город! Тебе стоит побыть среди людей, – предложила она.

Я решил, что она права. Пробираясь по темной извилистой дороге на Перахори, я понял, что думаю об Алекс. Проезжая мимо ее дома, я еще с дороги увидел, что свет в ее комнате не горит, и поэтому не стал останавливаться. Мне было все равно, куда ехать, поэтому, оставив свой джип возле площади, я прошелся среди кафе и ресторанов, отыскивая свободный столик. На площади все было занято, и я углубился в боковые улочки, устремившись в обратную от набережной сторону, где было не так многолюдно. Вскоре я обнаружил небольшую таверну с выставленными на тротуар столиками. Там было много мужчин, по большей части местных, они пили и курили. От табачного дыма воздух казался голубым. Я сел чуть в стороне и, когда наконец подошел официант, заказал пиво.

Какое-то время я наблюдал за потоком людей, спешивших сделать последние покупки перед закрытием лавочек. На противоположной стороне улицы находилось туристическое агентство, а рядом с ним – магазинчик, где продавали журналы и книги. Хозяин как раз заносил внутрь стойку с журналами, на обложках которых в основном были изображены обнаженные женщины. Меня всегда поражало, что в стране с такими сильными религиозными традициями легкая порнография в открытую выставляется на каждом углу, рядом с иконами Девы Марии и мириадами почитаемых в Греции святых.

Дальше по улице стояла толпа молодых людей, одетых в неизбежную в Греции молодежную форму – тесные джинсы и футболки; они болтали между собой и курили, без стеснения разглядывая каждую проходившую мимо женщину. Это был еще один парадокс местной жизни: если бы хоть один из них заметил незнакомца, пялившегося на его сестру или подружку так, как пялились они на других женщин, последствия, без сомнения, были бы печальными.

Из агентства напротив вышла девушка. Она обернулась и сказала несколько слов по-гречески кому-то внутри помещения. Парни на углу засвистели и закричали ей, когда она проходила мимо. Девушка остановилась, чтобы переброситься с ними парой слов. Вскоре в агентстве погас свет, и оттуда показался мужчина лет тридцати. Когда он запер дверь, один из молодых людей что-то крикнул ему, а другие тут же поддержали его. Я понял, что они уговаривают его присоединиться к их компании, но он только покачал головой и что-то добродушно ответил им, и вскоре юнцы замолчали. Когда человек из агентства повернулся, чтобы уйти, перед ним остановилась молодая женщина. Увидев ее, он замер на месте. Мне понадобилось всего несколько мгновений, чтобы сообразить, что это Алекс.

Сначала я подумал, что она, наверное, спрашивает его о каких-нибудь туристических услугах, и уже хотел было окликнуть ее, но услышал, как голос девушки гневно поднялся. Мужчина тревожно оглянулся, словно испугавшись, что их могут услышать. Мой взгляд упал на вывеску над дверью, которую я не заметил раньше: «Классические туры. Владелец Димитри Раманда».

Мужчина – как я понял, это был сам Димитри – имел вид человека, попавшего в неловкую ситуацию и желавшего в данный момент оказаться в каком угодно другом месте. Похоже, он что-то пытался объяснить, но Алекс прервала его, нетерпеливо взмахнув рукой, и что-то резко спросила, глядя на него в упор уничтожающим взглядом. Димитри нерешительно помолчал, – казалось, решение далось ему нелегко, – потом помотал головой. С мгновение они, напряженно молча, смотрели друг на друга, затем Алекс резко повернулась и быстро пошла прочь. Он окликнул ее, но она не оглянулась. Внезапно он бросился за ней и схватил ее за руку, но девушка, резко обернувшись, высвободила руку. Секунду она с вызовом смотрела на него, как будто требуя объяснения, потом опять повернулась и быстро исчезла за углом, оставив его одного на глазах у всех зрителей, с любопытством наблюдавших за ними.

Вся сцена заняла не более одной-двух минут. Димитри повернулся и пошел в противоположную сторону. Когда он ушел, я бросил на столик несколько монет и отправился разыскивать Алекс. В голову лезли мысли, как она переходит улицу, не обращая внимания на машины, и ее сбивает автомобиль, но, выйдя на площадь, я нигде не увидел ее. Не зная, где ее искать, я быстро направился к пристани, посматривая то в одну, то в другую сторону. Нигде не заметив ее, я перешел на легкий бег, поскольку мое беспокойство стало перерастать в тревогу. По какому-то наитию я побежал в дальний конец набережной, где нашел ее прошлой ночью, но, прежде чем миновал четверть расстояния, увидел Алекс на нижней ступеньке лестницы, ведущей к воде. Она сидела спиной ко мне, но, услышав шаги, обернулась. Мгновенная вспышка злости, появившаяся на ее лице, сразу же превратилась в удивление.